ПРИЗРАК ОПЕРЫ

В отсутствие любви и лидера
Давно уже стала тривиальной констатация факта: Оперный театр в последние годы потерял былое лидерство и оказался на задворках театральной жизни. Сегодня она напоминает только что обезглавленную курицу, которая еще трепыхается, взлетает над землей, но уже испускает дух. То, что сегодня происходит в Оперном театре, удивительным образом совпало с общим падением культуры. Звание академического девальвировалось тем же налаженным способом, каким девальвировалось и многое другое.
Штормит в театре почти 8 лет, размыты границы между искусством и неискусством. Изгнав из своего театра режиссуру, его служители будто застыли в недоумении, покрытые уже, кажется, непробиваемой броней. Уровень допустимого на академической сцене, претендующей на то, чтобы считаться главной сценой страны, упал ниже самой низкой отметки. Уже нет внятных эстетических критериев, нет ясных определений творческого направления, нет ориентиров у режиссера, дирижеров, певцов, зрителей, в конце концов. Размытое эстетическое сознание — не следствие печального состояния театра, а причина его. Наш Оперный театр стал жертвой эстетической простоты. И уж совсем печально, что с трагическим уходом Тиграна Левоняна, который еще как-то (даже вне стен театра) препятствовал бурному произволу генеральной линии нового руководства, в нашей художественной среде не осталось тех, в ком еще сильна жажда серьезной работы.
Не стоит перечислять известные всем факты удивительной биографии Оперного театра — она хрестоматийна. Но не стоит забывать заветы его лучших представителей, которые сейчас звучат гневным укором нынешнему руководству театра, захваченному организационными раздорами. Бурные собрания, непомерные амбиции и вялые спектакли. . .
О каком священнодействии можно говорить на этом фоне? Забвение, а то и поругание этических основ театра — основная беда наших дней.
Репертуар
Чем обогатил нашу культуру в последнее десятилетие Оперный театр? Что нового и подлинно ценного родилось на его сцене? Ответ обескураживает: ни одного прорыва, ни одного заслуживающего внимания спектакля. Новые постановки числом шесть ("Травиата", "Трубадур" Верди, "Норма" Беллини, "Кармен" Бизе, "Ануш" Тиграняна, "Алеко" Рахманинова) выстраиваются в скромный ряд — от посредственного к приемлемому. В них исчезла театральность. В большинстве из них режиссура убивает выхолощенным минимализмом. И ни один спектакль в постановке художественного руководителя Гегама Григоряна не обнаружил живой души и тонуса, способного увлечь зрителя.
Отсутствие подлинного драматизма на сцене, пластики, артистизма, неестественность в выявлении характеров ставят в тупик. Из них исчезли те драгоценные оттенки характеров, психологических мотивировок, без которых блекнут оперные персонажи. В спектаклях нет по-настоящему оригинальной мысли и объединяющей творческой идеи. А если этого нет, то вокруг чего могут сплотиться участники действа? А добротное исполнение партий ведущими солистами оказалось недостаточным, чтобы примирить с отсутствием стилевых поисков в режиссуре.
Создается ощущение, что, в отличие от своих предшественников, Григорян не заботится даже о сценическом ансамбле, без которого эти оперы, требующие тембровой слаженности голосов, естественности характеров, живого действия на сцене, ставить недопустимо. И приходится только удивляться тому, как труппа, сложившаяся в 90-х годах в ансамблевый коллектив, скатилась к самодеятельности.
Оставляет желать лучшего и некогда знаменитые оркестр (гл. дирижер К. Дургарян) и хор (гл. хормейстер К. Саргсян) , которые тоже начали терять уровень. Неблагополучно обстоит дело и со сценографией. Приглашенные для постановки сценографы нередко соревнуются в безвкусице и китче.
После ухода из жизни Катаняна и Восканяна Оган Дурян был едва ли не единственным оперным дирижером, кто умел работать с оркестром, певцами. Сейчас многие отвыкли от такой работы, а иные из вновь пришедших и представления о ней не имеют. А ведь только такая систематическая работа приносит серьезные результаты. Карен Дургарян — симфонический дирижер, уверенно владеющий техникой, поэтому не сразу заметно, что в его работе преобладает усредненный, обезличенный подход к музыкальному материалу, отсутствует ощущение оперной драматургии. Между тем восприятие оперной театральности основано на сочетании действенного конкретного образа со звуковым, музыкальным. Опера — синтетическое искусство, и это обстоятельство создает для артиста живой фон, а не мертвящий бутафорский антураж.
Без подтекста. . .
Возможно, репертуарные огрехи не были бы столь очевидны, если бы сразу после своего назначения на пост художественного руководителя Гегам Григорян опрометчиво не избавился от прежних постановок, являющихся законной гордостью театра. Ведь в 90-е годы рождались во многом новаторские по своей эстетике произведения.
История спектаклей Тиграна Левоняна, по существу, это история о том, как были загублены ростки новой эстетики, театральности музыкального спектакля, а может быть, и нового театра, нарождавшегося в недрах сложившегося театрального организма. Достаточно отметить "Отелло" Верди, "Паяцы" Леонкавалло, "Полиутто" Доницетти, "Ануш" Тиграняна, поставленные с минимальной затратой средств. Они свидетельствовали не просто об опыте выживания в самые мрачные годы, но и о серьезном творческом прорыве в неведомое, неординарности режиссерского мышления, свежести взгляда. Почему же они не остались в репертуаре? Не потому ли, что новый художественный руководитель боялся сильного оппонента? А это, как известно, тот оселок, на котором проверяются важнейшие качества лидера.
Мне вспоминаются слова Р. Капланяна, которые он высказал во время одной из бесед: "Мне тридцать лет государство платило за подтекст в спектаклях. Подтекст и есть глубина в искусстве, без подтекста неинтересно, нет тайны". Вот эта тайна и была в спектаклях Левоняна.
Правда, после ухода из жизни Тиграна Левоняна восстановлен спектакль "Полиутто", но он идет довольно небрежно, утратив первоначальный рисунок и живое дыхание. Надо было бы оставить в репертуаре и "Ануш" в его режиссуре, вместо того чтобы тратить средства, силы и энергию на новую постановку, вызвавшую целую бурю в прессе и во многом уступавшую прежней постановке. Ведь никаких живых токов не исходит от артистов, старательно выполняющих пластические алогизмы и хохмы, придуманные для них режиссером. Можно же было эти немалые средства в столь трудной экономической ситуации использовать на постановку новой оперы современного композитора. Но стоит ли обременять себя столь меркантильными соображениями, когда есть возможность еще раз выступить в индивидуальном показе!
Не будем отрицать, что выдающийся певец серьезно работает с молодыми вокалистами. Однако недостаточно приглашать в труппу способных вокалистов. Ни один артист не сможет развиваться в отсутствие содержательных творческих задач и при скудном репертуаре. К тому же сколько обаяния ни вкладывай в пение, режиссура Григоряна убивает отсутствием. . . режиссуры. Не говоря уже о том, что нормой стала одна премьера в год. А певцу надо петь. Творческие силы остаются нереализованными, что приводит к безысходности и желанию найти другую сцену.
Утраченный жанр
Не обнаруживает руководство театра и любви к новой опере армянских композиторов. Еще два десятилетия назад Академический театр оперы и балета считался лабораторией современной музыкальной драматургии. В разные годы на его сцене шли балеты "Ара Прекрасный и Шамирам", "Озеро грез" Г. Егиазаряна, "Вечный идол", "Голубой ноктюрн", "Антуни", опера-балет "Путешествие в Эрзрум" Эдгара Оганесяна, "Бессмертие" К. Орбеляна, "Прометей" Э. Аристакесяна, оперы "Саят-Нова" и "Сказка для взрослых" А. Арутюняна, "Человек из легенды" Г. Ахиняна, "Крушение" Г. Арменяна, "Огненное кольцо" А. Тертеряна. . . Разве могли они появиться без любви и инициативы театра?
Только осенью этого года при личной инициативе автора в театре прозвучала опера современного композитора Эдуарда Садояна, да и то в концертном исполнении.
Естественно, ставить новую оперу куда сложнее, чем давно уже апробированную классику. Современная опера требует нетрадиционного мышления, неординарной работы артистов. И наконец, для реализации современных опер необходимы серьезные организационные усилия и иные технологии. Но ставить их надо, ибо это вопрос не только художественный, но и гражданский. Ведь если не у нас, то где же их поставят? В противном случае сбудутся самые мрачные прогнозы — гибель жанра.
Что делать?
Проблемы репертуара, режиссуры, оркестра, хора — вот те сверхактуальные для Оперного театра проблемы, которые хорошо бы решить руководству театра наряду с личным обустройством в стенах Оперного театра, о чем уже неоднократно писалось.
Что означает сегодня сильная позиция руководителя? Прежде всего это забота о сохранении художественных достижений, традиций, которые он обязан не только хранить, но и развивать, это художественная программа, за которую ответствен и которая дает силы в ежедневной борьбе за ее претворение. А ведь именно такая заявка и была сделана Гегамом Григоряном в начале пути в качестве худрука. Среди прочих заявлений, сделанных лет 8 назад при решительной "смене декораций" в Оперном театре, было и такое: "Моя цель — пополнить репертуар лучшими образцами мировой и национальной классики, а также довести художественно-исполнительский уровень спектаклей текущего репертуара театра до современных международных образцов".
Реализовалось ли это? Увы. . . Обещанного как не было, так и нет. С какой стороны ни взгляни, повсюду признаки глубочайшего кризиса. А кто виноват? Только ли руководство театра, его несоответствие занимаемой должности? Не потому ли произошло это, что стоящие над искусством чиновники, чьей прерогативой было назначение и снятие, по существу не несли никакой ответственности за творческий уровень театра? С другой стороны, каким бы ни был художественный руководитель, справиться со всем комплексом вопросов в нынешних экономических условиях не просто. Опера — искусство дорогое, требующее больших финансовых вложений — на скудной дотации далеко не уедешь. Это и ежу понятно.
Как показал опыт последних десятилетий, неспособность государства платить по счетам оборачивается безответственностью учреждений культуры перед государством. Может быть, при нынешнем чрезвычайном положении в экономике страны стоит отобрать оптимальное количество учреждений и мероприятий, без которых само существование национальной культуры окажется под угрозой. Стоит ли долго раздумывать, когда надо выбирать между Оперным театром и проведением очередного парадного мероприятия? И утверждения о том, что не дали денег культуре, потому что другим они нужнее, — полнейший абсурд. Ведь по-прежнему славу Армении сегодня, как и всегда, определяет способность к творчеству.
. . . И все же. Давайте на минутку представим себе, что мечты многих деятелей театра сбылись: все проблемы оплаты творческого труда решены, средства для постановок выделены в достаточном количестве. Рухнет ли тогда театр от аплодисментов? Вряд ли. Для того чтобы это произошло, необходимы не только экономические новшества. Без лидеров, способных и фанатично преданных делу, положения не изменить.