У него открытое лицо человека простого и приветливого. Испытывающе-внимательный взгляд. Это результат привычки постоянно наблюдать, свойство человека особой профессии — художника. Александр Баграмян — из поколения сегодняшних 60-летних армянских художников, без которых невозможно представить позднесоветское искусство.
Каков он, Александр Баграмян? Прежде всего он независим и деятелен. Органически готовый уважать другого. В его независимости и спокойном владении собственными силами нет вызова. В сущности естественный, неискаженный человек. Художник — реалист с ног до головы.
"Хроника ереванских дней" — так названа одна из его картин. Это первый обобщенный символ круто изменившегося времени. Возвышающийся над снегом купол храма с темнеющими вокруг голыми деревьями; зимний пейзаж в бежевато-коричневых тонах и одинокая старушка с хворостом, застывшая на дороге. Чем-то перекликаясь с картинами сюрреалистов, картина эта навевает грусть и оттого врезается в память. Хотя легко ли забыть суровые 90-е годы, когда тысячи людей вмиг оказались в нищете, голоде и холоде? Вместе с тем в этой одинокой старушке художник почувствовал и неизбывную силу. Откуда ее истоки? От земли родной, от воздуха, от храма, тянущегося к небу, от общей древней основы, которая явила себя в таком сгущенном виде.
А вот другая картина — свидетельство еще одной драматической страницы в недавней нашей истории — трагическая судьба армян Сумгаита в 1988 году. Это чудовищное зрелище растоптанной в прах жизни, попрание всего человеческого. В центре полотна — распластанная на земле женщина, а вокруг — множество оскалившихся хищных крыс. Образ-символ. . .
Александр Баграмян умеет выразить свои чувства не громким голосом, но убедительно, и даже его паузы полны смысла. Жестокость, проявленная к народу, не может оставить его душу в гармонии, и художник остро сознает это. Сознает как армянин, который с болью видит несовместимость внутренней гармонии с действительностью.
Эти и ряд других картин стали не просто демонстрацией техники в соединении с нравственной позицией художника-гражданина, а именно благодаря этому сочетанию стали знаками времени, равно как и лучшие из десятков образов современников, созданных в последние три десятилетия. Это не долг перед своей страной (с 90-х годов Баграмян живет и работает в Москве) , а естественное продолжение его корней, которые так очевидно проступают в творчестве.
Искусство Баграмяна не отличается разнообразием жанров, но на редкость разнообразно людьми. Оно прежде всего портретно. Сотни человеческих лиц в творчестве Александра отражают его великую жадность к людям. Можно сказать, что он живет в густой толпе. Автор явно радуется, рисуя карандашом выразительные детские лица, портреты друзей-артистов, художников, поэтов. Он считает вершиной живописи рисунок, который позволяет художнику свободно выразить любую мысль, преодолев сопротивление белого листа. Подлинным мастерством и артистизмом отмечены портреты литературоведа Левона Мкртчяна, поэта Амо Сагияна, джазмена Левона Малхасяна.
В этих портретах, как и во многих других, исключая, может быть, портреты государственных деятелей, он стремится к выявлению личностных, психологически углубленных черт, особенностей темперамента, характера портретируемых. В них нет холодного отчуждения художника от модели, напротив, ощущаешь затаенный восторг, согласие автора с изображенным миром, что не мешает ему видеть этот мир в неожиданных ракурсах, графической строгости. Человеческую неповторимость художник видит не в физических проявлениях. Герои Баграмяна бездействуют — ни динамики движения, ни жеста — фоны "неизобразительны", нейтральны. Модель он видит в постоянстве характера, в оттенках внутреннего склада героев, воспринимая эти оттенки в цельности. Он не излагает сведений о человеке, а улавливает его "я" в манере себя держать, наклоне головы, передавая это скорее намеком, нежели развернутым пластическим построением.
Сосредоточен, погружен в размышления поэт Амо Сагиян в портрете, созданном Баграмяном. Кажется, что его взгляду открывается нечто такое, что зритель лишь чувствует, но до конца познать не может. Дело не в том, что Сагияна сразу узнаешь таким, каким он выглядел в последние годы жизни. Может быть, художник и не знал подробностей его биографии, всю его поэзию, но, видимо, из общения с ним родилось понимание художником личности глубочайшего поэта-философа, предельно честного в своем творчестве. Мудрость и доброта, взыскательность к труду поэта, терпкий юмор и вместе с тем озаренность высокой романтикой — таков этот портрет.
Подлинность и некоторая холодноватость отличают портреты государственных деятелей — Владимира Путина, Дмитрия Медведева, Юрия Лужкова, Сержа Саркисяна и других. Просто, легким движением карандаша нарисованы эти лица. Но странно — проступает характер, запечатлена живая модель, подмечено то, что вызывает легкую улыбку.
Подавляющее большинство работ афганской серии А. Баграмяна — натурные рисунки. Они ценны именно живой непосредственностью первых, самых свежих и точных впечатлений. Но работы этого цикла не есть стремление лишь удержать ветер странствий, в них нет поспешности, которой часто грешат путевые зарисовки. Художник прожил в Афганистане около 3 лет в самые горькие дни войны, поэтому его афганская серия — это не репортажные заметки, а цельные по сочетанию вмещенной в ней информации и художественных достоинств картины. Колоритно сквозь военные будни проступают характеры афганцев, через образы которых он пытается раскрыть внутреннее смятение людей, оказавшихся по воле рока в жесточайшей мясорубке войны и не понимающих, что происходит вокруг них. Тем не менее эти люди спаяны общей судьбой, одним желанием — отстоять независимость своей страны.
Не менее интересна кубинская серия художника, в которой почти нет какого-то особого национального "акцента", при том что национальное таинственным образом проступает в обликах персонажей, в их позах, мимике, одежде, темпераменте. Кстати, за эту серию художник в свое время удостоился премии Ленинского комсомола.
Наличие школы, особое мастерство ощущаются в серии работ, изображающих обнаженную модель. Авторская манера строга, сдержанна, но по-своему очень свободна, артистична. . .
Страсть к путешествиям отражена во многих листах художника. Как будто ведомый своей страннической судьбой, внутренней необходимостью странствий, он переходит с места на место, отходит от того, что сделано, к еще не сделанному, которое мерещится ему где-то в мечтах. Сам же Александр Баграмян ощущает себя художником-путешественником, оказавшимся на переломе, когда надо решать для себя: по-прежнему писать в комфортных условиях сложившегося имиджа или снова, как в молодые годы, удовлетворять жажду к перемене мест, к новому масштабу творчества. . .
P. S. Недавно художник отметил свой юбилей. Редакция "ГА" присоединяется к теплым поздравлениям друзей и коллег и желает Александру Баграмяну дальнейших творческих успехов.