"ГА" неоднократно обращался к теме народных промыслов, стремясь обратить внимание руководства страны на бедственное положение отрасли. К сожалению, ситуация продолжает оставаться плачевной: до сих пор не предприняты серьезные шаги для разработки закона, направленного на защиту народного искусства. В результате народные промыслы, пущенные на самотек, обречены на полную изоляцию. Не в силах противостоять мощному натиску подделок под народное искусство и китча, промыслы приходят в упадок. И это мы наблюдаем сейчас, несмотря на шумное провозглашение "эпохи возрождения духовности".
Перед нами сегодня — полная картина деградации отрасли. Дискредитированы и само понятие культуры, и ценность народных промыслов как составной ее части. А между тем именно эта часть культуры связывает человека с историей его земли, с духовными ценностями народа: промысел — это чувство дома, чувство своей земли. Ведь пока живы промыслы, как бы громко это ни звучало, жива душа народа. И как бы ни ругали недавнее советское прошлое нынешние сторонники "демократии", тогда еще существовало немало активно работающих народных мастеров, которые позволяли людям приобщаться к самобытному творчеству. Это, в свою очередь, питало вековые традиции и одновременно было лучшей формой воспитания патриотизма.
Почему мы встречаем сегодня жалкую пародию на прекрасное наследие, когда у нас должны жить традиции старинного неувядаемого искусства керамики, металлопластики, резьбы по дереву, камню? Музеи древности хранят шедевры народных умельцев. Чтобы понять, где заложены основы искусства многих поколений мастеров, надо посетить их, войти, например, в прохладные залы Музея Эребуни, Музея народного творчества, Государственного музея резьбы по дереву, Исторического музея Еревана, взглянуть на собранные там коллекции древнего искусства Урарту, на керамику средневекового Двина, на изделия ремесленников XVIII-XIX веков и народных гончаров Армении.
Вопреки времени и стихии
Изделиям наших древних гончаров была свойственна монументальность и мощь, простота объемов, скупость орнаментального украшения, а главное, удивительная культура материала, лежащая в основе произведений. Древние гончары избегали поверхностного украшательства, бездумного, легкого и претенциозного отношения к материалу и форме.
Сработанные навечно, как бы покоящиеся в уверенном и прочном бытии, эти сосуды учат такому же отношению к вещам. Ничего иллюзорного, стремление утвердить бытие вещи, прочное и солидное, как камень, как кусок земли, с которой эта вещь так непосредственно связана прочными и прямыми узами. Это чувство материала, но первичное, как сама глина, дерево или камень, кость, всегда в прошлом определяло характер и качество художественного образа. Даже типично хозяйственные вещи, какими являются в основном древние сосуды, отличались огромной выразительностью, образностью.
До нас дошли также многочисленные изделия двинских мастеров — изящные чаши с тонкими стенками, легкие и небольшие, часто покрытые глазурью; тяжеловесные по форме сосуды с широким туловом и большим горлом, всегда скупо орнаментированные. А какой широкой известностью пользовались александропольские мастера. Часто фамилия мастера брала свое начало от названия его ремесла (Демирчян — от слова кузнец). Кузнечное дело, ковка железа и меди, литье металла, ювелирное дело, ковка и резьба по камню, ткачество и даже кулинарное искусство были одними из многих ремесел, высоко ценившимися на Кавказе и далеко за его пределами. Гюмрийские мастера были востребованы в Армении, России, Европе. Вспомним также, какой необычностью, изысканностью формы отличались керамические чаши, декоративные блюда, вышивки, выполненные в других районах Армении. Почти все они были несхожи между собой, различны по композиции, стилю, цветовой гамме, национальны по стилю.
Возможно, и сейчас в некоторых наших селах можно увидеть образцы глазурованной керамики в виде зверей, птиц, домашней утвари, орудий труда. Мы видим, что в простоте этих изделий, которая, вероятно, в ту пору была важнейшим эстетическим принципом, как бы затаена память о бесхитростных мудрых творениях рук человеческих. Сколько фантазии было в вышивках, тканях, карпетах Гюмри, сколько прелести в деревянной и чеканной медной утвари Зангезура и Араратской долины! Еще совсем недавно своим искусством нас радовали мастера Ювы, Аштарака, Гориса, Двина, Хндзореска, Артика. А ковры, для которых надо было не только придумывать темы, композиции и цвета, не только рисовать эскизы, но и уметь делать краски для шерсти, чтобы она не выцветала в веках. Страсть отыскивать все первозданное заставляла мастеров искать, а потом претворять в искусство воображением, любовью и мастерством. Вот почему они сохранились вопреки времени и стихии как изумительные памятники далекой эпохи. Эти вещественные свидетельства древнейшей способности человека создавать недосягаемые образцы должны и сегодня служить примером отношения к искусству.
Поиск мастеров — девиз музея
К сожалению, людей, по-настоящему преданных народному искусству, остались единицы. Они, эти современные дон-кихоты, устали бороться с ветряными мельницами. И тем не менее они продолжают верить, что в наш рациональный век народное искусство остается тем чистым родником, который питает нас, возвращая к нашим истокам. Среди современных дон-кихотов — Генрих СОЛАХЯН, архитектор, директор Государственного музея резьбы по дереву.
В его музее осознаешь, что перед нами — творения истинно народных мастеров, крепкими нитями связанных с Арменией, ее землей, где так много камней, наполненных жаром и светом, пронизанных жизнью многих тысячелетий. Здесь собрана замечательная коллекция образцов изделий народных промыслов — десятки уникальных изделий из глины, дерева, металла, камней — лучшие произведения народных мастеров из разных уголков Армении. Особенно впечатляют разделы древней культуры, где наряду с предметами из дерева экспонируются также произведения сопутствующих ремесел (аналои XIX века, амулет конца XVIII — начала XIX века, лари, солонки, кувшины, чаши, ложечницы, двери часовни 1887г., стол со стульями).
Все это я видела несколько лет назад, но вот внимание привлекает совершенно новая вещь — инкрустированная тахта, созданная в наши дни. Хранительница фонда Мелания МИРЗОЯН объясняет, что тахта — довольно распространенный тип в истории мебели. "Но эта работа уникальна в своем роде. Ее особенностью является органическая цельность материала, массы и пропорции, структуры и скульптурность формы, ясная деревянная конструкция и идеальная разработка составных частей, акцентирующая их самостоятельность. Глубокое внимание к деталям не нарушает, а удивительным образом способствует подчеркнуто цельному восприятию предмета. Она кажется литой из дерева, это особенно сложная задача для создателя любого предмета и редко бывает решена даже в произведениях академических. Надо признать, что на протяжении довольно продолжительного периода истории нашей культуры понятие "городская мебель" было лишено национального содержания и в основном оказывалось европеизированным. Именно в этом выражается значение этого произведения как яркого примера армянской городской мебели, еще не существующей в нашей культуре".
Золотые руки мастеров восстанавливают и старые, полузабытые техники. Значит, не угасает несмотря ни на что интерес к самобытному творчеству. Жаль только, что из-за отсутствия у музея средств на должную рекламу — на радио, телевидении и метро — многие любители и ценители народного искусства не могут приобщиться к этой красоте.
Здесь же в музее Мелания знакомит меня с народным мастером из Ноемберяна Арменом ГОГИНЯНОМ. Он частенько участвует в выставках, которые устраивает в музее Солахян. Работает он в технике резьбы по дереву, воспитал более 20 учеников, передавая секреты мастерства. Дома у него около 100 работ, из коих 12 оригинальных хачкаров, различные бытовые изделия — вазы, часы, ложки, солонки… Почему он занимается именно резьбой по дереву? В Ноемберяне, как известно, достаточно породистых деревьев — орех, дуб, бук, ясень, липа. А страсть к ремеслу, как он считает, получил от своего отца, погибшего в годы Отечественной войны. Сейчас его сын унаследовал и инструменты отца, без которых ему было бы сложно освоить свою нынешнюю профессию.
Побывав в музее, убеждаешься, что с первого дня его зарождения усилиями его энтузиастов удалось многое сделать для того, чтобы сберечь наше историческое наследие, поддержать тех мастеров, которые хранят и продолжают традиции. Он явился своеобразной школой, в которой получили профессиональное образование многие авторы, произведения которых вошли в фонды музеев Армении, Москвы, Санкт-Петербурга. Здесь не просто проводят мероприятия, выставки-продажи от случая к случаю, есть продуманная программа на перспективу. Поиск мастеров — таким девизом можно определить одну из главных забот музея в сфере художественных промыслов.
Нарушена преемственность
И тут возникают, на мой взгляд, очень серьезные вопросы. Как долго могут просуществовать одинокие островки высокого искусства? Как спасти национальное достояние? Как способствовать тому, чтобы возрождались народные промыслы, а государство всячески помогало им, считая именно данную часть своей работы более важной, чем всякие зарубежные турне?
Генрих Солахян убежден, что теперь вопрос о сохранении народного искусства необходимо незамедлительно решать на государственном уровне. "Без государственной программы по сохранению, возрождению и развитию народных промыслов невозможно двигаться дальше, — считает он. — Обидно, что многие промыслы, пройдя через катаклизмы времени и дойдя до нас, в наши дни в условиях жесточайшего дикого рынка и равнодушия государства оказались под угрозой исчезновения. Народные промыслы уничтожены на корню еще в советские годы. Какие-то остатки народных промыслов (ковровая фабрика) сохранились в Иджеване. Сейчас там выполняются какие-то заказы, но считать это народным искусством было бы преувеличением. Работа по шаблонам художников не имеет отношения к предмету нашего разговора. Путь потакания вкусам не самого высокого пошиба — тупиковый. Я знаком с тремя поколениями гончаров из Ювы, но и они оставили свое ремесло из-за непомерных налогов и сужения рынка. И в наш музей в последнее время поступает мало оригинальных вещей".
Мастер и рынок
"Мы должны четко определить, что такое народное искусство, — продолжает Г.Солахян. — Это вовсе не то, что делается сейчас. Традиционные приемы — вот что такое народное искусство. Статистика свидетельствует, что и в деревнях угасает интерес к народному искусству, остаются единицы, владеющие секретами древних промыслов. Но учиться к ним не идут — непрестижно, да и ненадежно.
Молодые мастера не верят, что их труд престижен и будет оценен по достоинству. Поднимать престиж промыслов надо на государственном уровне. Условия, в которых они работают, нельзя назвать нормальными. Государство должно устраивать выставки за рубежом, знакомить с образцами современного народного искусства, пропагандировать их, тогда, возможно, и появится новый рынок сбыта. А что может сам мастер? Вот поработал года три над созданием ковра, а потом, свернув его, повезет куда-то продавать самостоятельно. Но кто у него это купит? Рынок заполонили подделки под народное искусство, которыми занимаются дельцы. Но любой делец исходит из своих личных интересов. Некоторые из них приезжают из-за рубежа и организуют здесь производство ковров, сувениров. Они не ставят перед собой художественные задачи, а гонят продукцию, которую легко можно сбыть. Их цель — с наименьшими затратами получить максимальную прибыль".
Нужна государственная программа
Государство должно протекционировать культуру и образование, но оно этого не делает. Что необходимо в первую очередь? Вывести народных мастеров из налоговой зоны. Второе — обучение на всех уровнях должно быть бесплатным, потому что в дальнейшем из этого звена могут выдвинуться народные мастера.
А дальше должна быть соответствующая программа развития. Вот, например, Арташат славился своей керамикой — здесь надо восстановить и развивать традиции древнего керамического искусства. Должны быть восстановлены региональные особенности народных промыслов, связанных с климатическими условиями, характером мышления жителей, традиционными формами. А кто сейчас обо всем этом знает, кроме этнографов? Уходит таинственный знак символов, на котором говорили наши старые мастера. Сохранились лишь единицы, способные прочитать загадочную вязь узоров на коврах, разгадать таинственные письмена кружев, передать новым поколениям секреты мастерства.
Художник не может создавать новое в отрыве от материальной и духовной жизни прошлого своего народа, национальных традиций, в которых так или иначе отразились вечные законы общечеловеческого развития. Нельзя игнорировать накопленный опыт и обманывать себя иллюзией, что именно с нас начинается история искусства.
Пытаясь сохранить остатки народных промыслов, необходимо, на наш взгляд, объединить в отдельные товарищества немногих оставшихся и работающих на село мастеров и мастериц. Укрепить здесь производственную базу, создать условия для творческой работы. Местные власти должны предоставить им необходимые материалы: ткани, нитки, глазурь, шерсть, мельхиор, серебро…
Выделяя средства из бюджета на развитие промыслов, необходимо создать в некоторых районах школы художественного мастерства по соответствующим этим регионам отраслям. Возможно, есть смысл и в городе создать училище, где будут готовить не только мастеров, но и технологов, экономистов, управленцев, кадры, способные понимать специфику промыслов. Но все это должно осуществляться при поддержке государства. Чуткое отношение к таланту, создание для него максимально благоприятных условий — один из главных признаков сильного благополучного государства.