Природное изящество, интеллигентность, сдержанность в проявлении эмоций и почти осязаемое достоинство — вот что прежде всего замечаешь в скрипаче Сергее АЗИЗЯНЕ. Он более известен в Европе, чем у себя на родине. Здесь его знают лишь в узких музыкальных кругах, да еще одноклассники по музыкальной десятилетке имени П.Чайковского. Со второго курса Ереванской консерватории Сергей перевелся в Ленинградскую, затем после окончания аспирантуры работал в оркестре Ленинградской филармонии, а с 1993 года живет и работает в Дании. Поводом для нашей встречи послужило то, что в качестве концертмейстера скрипичной группы он вместе с нашим филармоническим оркестром побывал на недавних гастролях в Японии. Вот с этих беспрецедентных гастролей мы и начали беседу с Сергеем.
— Меня пригласили потому, что концертмейстер филармонического оркестра по состоянию здоровья из-за дальнего перелета не смогла принять участия в гастролях. Хотя в Дании у меня достаточно плотный график работы, я охотно согласился: всегда радостно лишний раз приехать в Ереван. После пяти репетиций мы улетели в Японию.
— А контакт с оркестром сложился легко? С этим оркестром ведь вам не приходилось работать?
— В Армении я действительно не работал, только в России, Дании и в некоторых других странах. Поэтому не представлял, как у меня здесь сложится. Но, к счастью, контакт с оркестром установился поразительно быстро. С первой же секунды почувствовал, что дома и что лучше этого чувства ничего не может быть. И еще я с радостью осознал: нет оркестра выразительнее нашего, ведь я знаю многие оркестры и в России, и за рубежом. В музыке особенно ярко проявляется талант армян, и это очень приятно. Чувствую по глазам, что вы мне не верите. Но это мое убеждение. Конечно, я не сравниваю с лучшими оркестрами мира, с теми, у которых 100-летняя история, традиции, стойкая финансовая база. А в наших условиях очень трудно делать карьеру. Подчеркиваю, что это очень профессиональный, обладающий своим собственным стилем, особым звуком, ансамблевой культурой игры оркестр. Особенно высок уровень струнников. И это не удивительно. Они учились у прекрасных педагогов, которые в свою очередь получили образование в Московской консерватории, учились у Ойстраха, Когана, Янкелевича. Эта школа до сих пор слышна. Им доступна любая музыка, поэтому должен сказать, что потенциал у оркестра потрясающий, что подтвердили и гастроли в Японии.
— Расскажите о гастролях подробнее.
— Во-первых, очень грамотно была составлена программа: Пятая симфония и Скрипичный концерт Чайковского (солистка Кэтрин Манукян — наполовину японка), Скрипичный концерт Арама Хачатуряна (тоже в исполнении Кэтрин) и сюита из балета "Гаянэ", Римский-Корсаков — симфоническая сюита "Шехеразада", опус 35, половецкие танцы из оперы Бородина "Князь Игорь", Второй фортепианный концерт Рахманинова (солистка — Хирайо Имагава), Девятая симфония Дворжака. Гастрольный график был также насыщен — 15 концертов за 20 дней. Они проходили в разных городах Японии, а последние три концерта — в Токио. И всюду переполненные залы, горячий прием слушателей. Я был невероятно счастлив, что оказался свидетелем беспрецедентного успеха нашего оркестра.
Кстати, в дни наших гастролей в Японии проходил фестиваль, посвященный Чайковскому, были там всемирно известные коллективы — Лондонский симфонический оркестр с Гергиевым, Венский и другие. Телевидение все концерты показывало, мы слушали, сравнивали. Так что и японцам было с кем нас сравнивать. Особенно впечатляющими были последние концерты в Токио. Они были сыграны оркестром на все 100 процентов. Я испытал чувство гордости — и воочию убедился в том, сколько хорошего было сделано у нас не благодаря, а вопреки обстоятельствам, проникся простой и важной мыслью о неисчерпаемых запасах "внутреннего резерва", о громадных душевных и физических силах, таящихся в нашем народе. И что еще меня поразило?! Оркестр в любой ситуации (в условиях долгих переездов) умеет собраться и выдать отличную музыку. Это говорит о том, что в коллективе — профессиональные музыканты. Речь не об образовании: сегодняшняя педагогика на таком уровне, что из любого человека можно сделать музыканта. Я говорю о том, кто родился музыкантом, что очень важно. Всю программу Эд.Топчян дирижировал наизусть. Это мне очень импонировало. Он, по-моему, один из тех музыкантов, которые от природы обладают всем необходимым для настоящего руководителя оркестра.
— Это была ваша первая поездка в Японию?
— Нет. Девятая или десятая. Выступал в разных составах — дуэтах, квартетах, с камерными ансамблями, оркестрами.
— Какие качества отличают японскую публику? Она сильно отличается от европейской?
— Сейчас, по-моему, нигде нет однородной публики. И я не понимаю, когда говорят о "европейской публике". По-моему, это идет от советских стереотипов восприятия, от каких-то комплексов. Свыше 15 лет живу в Европе и не знаю, что это такое, а здесь все это знают. Даже в Вене, известной своими традициями, когда идешь на концерт, должен знать, что некоторые из них устраиваются для туристов, которые, возможно, ровным счетом ничего в музыке не смыслят. Набегавшись с фотоаппаратом по городу, они считают своим долгом забежать и на концерт. Но венцы устраивают и другие концерты, на которые специально прилетают слушатели из других стран.
— Так было с концертами Герберта фон Караяна…
— Он великий, но не единственный музыкант. Есть и другие выдающиеся дирижеры. Что же касается японской публики, то она проявляет исконные черты своей нации. В Японии это, как правило, — исключительный пиетет, интеллигентность, сдержанность в проявлении чувств. Но наши концерты они воспринимали очень эмоционально, кричали браво, долго не отпускали со сцены. Японцы отличаются невероятным уважением к артисту. А какие у них концертные залы, даже в провинции залы потрясающие. Эта страна в последние полвека безумно прогрессирует во всех областях и в культуре тоже. Власти не жалеют денег на культуру. В Японии проходит невероятное количество концертов. Это, возможно, благодаря экономической стабильности, многолетнему воспитанию публики, а также личности организаторов, которые меньше чем другие заботятся о прибыльности концертов.
-А как вы оказались в Дании?
— Желания навсегда уехать на Запад у меня не было. Родился в Ереване, учился в музыкальной десятилетке у замечательного педагога Зузэ Саркисян. Со второго курса перевелся в Ленинградскую консерваторию в класс профессора Александра Фишера. Там же в 84-м поступил на работу в оркестр Мравинского. Мне, конечно, повезло — общение с этим великим дирижером мне очень многое дало. Это незабываемо. А в 1993 году я принял участие в конкурсе на концертмейстера в Копенгагене и выиграл. И с тех пор с семьей мы живем в Дании. В 2001 году получил звание профессора Королевской Датской Академии музыки, где у меня много учеников.
— А педагогическая работа не мешает концертной деятельности?
— Скорее, наоборот, помогает. Другое дело, что надо обладать особой энергией, чтобы все успеть.
— Вы много выступаете? Предпочитаете сольные концерты или выступления в ансамбле?
— Скорее, сольные концерты. В сезон я даю 20-25 концертов, в основном в Скандинавии. Сольный вечер неизбежно выстраивается в некую законченную программу, в выборе которой я свободен: играю то, что люблю. А такой музыки достаточно. В концертах с оркестром или какими-то другими ансамблями бывает немало заказов, но иногда приходится отказываться играть даже с хорошим оркестром, если то, что они исполняют, меня не очень устраивает. На мой взгляд, у музыканта должно быть трезвое и ясное представление о произведении. Сейчас, например, меня по-настоящему интересует новейшая музыка, хотя я очень люблю играть романтические произведения, ведь я представитель русской романтической школы исполнительского искусства. Чем новее музыка, тем, кажется, ее легче исполнять. Моцарта сегодня не то что невозможно исполнять, но невероятно сложно — времена сильно изменились. С другой стороны, многим слушателям новейшая музыка кажется непонятной, как это когда-то было с Изаи, Бартоком, Шостаковичем. Язык намного опережает привычки людей, привычки слуха, как любой новый язык. Для понимания нужна особая подготовка. Но надо обязательно играть своих современников, иначе интереснейший пласт музыки останется неохваченным. Из романтиков часто включаю в свой репертуар Шуберта.
— Чья оценка вашего выступления для вас важнее — коллег, близких?
— Важны все мнения и особенно зрителей, но еще важнее собственная оценка. Как правило, внутри тебя звучит музыка, более прекрасная, чем звучит со сцены.
— С какими дирижерами вам приходилось работать?
— С разными. Среди них были и есть очень одаренные. Я уже сказал, что с самого начала мне посчастливилось общаться и работать с самыми выдающимися личностями: Мравинским, Гергиевым, известными европейскими дирижерами, которых много и всех не перечислить.
В завершение хочу отметить, что очень благодарен руководству нашего армянского оркестра за приглашение, за встречу со своими коллегами, многих из которых я знал, за сопричастность к празднику музыки, который оркестр подарил нашим далеким друзьям — японцам.