Он настолько не похож на других людей, что не подпадает ни под какие определения. Его можно сравнить с Калиостро. Конечно, это не относится к его внешности, ничем не напоминающей суетливого итальянца, которого так замечательно изобразил художник Кузнецов. Но подобно Калиостро маэстро Чекиджян обладает магической силой и зачаровывает людей.
Выдающий хормейстер… — так говорят о нем все. В констатации этого факта нет, собственно, ничего нового: около полувека длится его мировая слава, а творческий подвиг маэстро давно стал вершиной и мерилом искусства. Он — целая эпоха в современном исполнительском искусстве. С его именем связаны наивысшие достижения Армянской академической капеллы. Удивительный талант хормейстера и самозабвенное служение любимому делу определили творческую судьбу хора на долгие годы. В Ованесе Чекиджяне слились и лучшие традиции армянской хоровой культуры прошлого, и достижения современного хорового искусства.
И все же в чем феномен Ованеса Чекиджяна? Он раздвинул горизонты хорового творчества, соединив в гениальной простоте живую правду жизни с поэтической возвышенностью, что приводит к эмоциональному воздействию неизъяснимой силы. Можно сказать, что маэстро Чекиджян не преступает законы хорового искусства, он возвышается над ними и вмещает жизнь в ясные формы, внося вдохновение в стиль, вселяя дух в материю, сливая воедино жизнь и вдохновение.
Конечно, он обладает феноменальным дирижерским мастерством, безотказным чутьем и техникой, выдерживая практически любое "испытание на прочность". Сложнейшие произведения национального и мирового репертуара руководимая им капелла исполняет с обворожительной легкостью и свободой. Афиши выступлений его коллектива, о калейдоскопическом многообразии которых говорили еще в 70-е годы, вбирают в себя едва ли не все духовное мировое искусство.
…В Большом зале филармонии в конце декабря в исполнении Академической капеллы и филармонического оркестра под управлением маэстро вновь прозвучала Девятая симфония Бетховена. Хотя это масштабное произведение не раз звучало в этом зале, впечатление оказалось ошеломляющим. В финале симфонии зал дрогнул от живого дыхания голосов, пронзающих сердца. Углубленность и захватывающее величие, гипнотизирующее и поглощающее слушателей, трагический пафос перекликались с проникновенными лирическими мелодиями, пленяющими своей первозданностью. Все взрывы и спады, все мощнейшие кульминации и трепетно-приглушенный, еле уловимый шелест — это не пение хора, не демонстрация его поразительной техники, а автопортрет коллектива. Стало очевидно, что господство дирижера над залом по-прежнему несокрушимо. Мы вновь ощутили его страстный темперамент, способный властно увлечь хор и оркестр, солистов и публику.
Когда-то, откликаясь на выступление нашей капеллы во Франции, газета "Фигаро" писала: "Ованес Чекиджян — человек, сверкающий, как молния. Его порывистым жестам неукоснительно следует капелла. И это проявилось в таком чрезвычайно редко исполняемом произведении, как Stabat Mater Россини. Неизгладимое впечатление производят партии капеллы, где эстетика и высокое мастерство явились настоящим откровением. Звучащие голоса, которые, казалось бы, не подлежат шлифовке, высятся с византийской изысканностью и утонченностью. Звуки то льются, то рассыпаются бисером, фразы то предельно сдержанны, то вдруг начинают звучать с такой пластичностью, о которой мы в Европе не имели представления".
Вот и сегодня энтузиазм дирижера, его магнетизм почти прямо передаются исполнителям, а те в свою очередь, зажигаясь сами, воспламеняют зал своим вдохновением и вызывают ответную реакцию публики. Достаточно только взглянуть на артистов хора — они словно участвуют в рождении музыки. Слушая такое исполнение, начинаешь угадывать нечто, что нельзя выразить словами. Возможно, это одно из лучших состояний, что дано пережить человеку.
Такие концерты, как правило, принято называть этапными. Но этапными у Чекиджяна выглядят все программы. Неудивительно, что это находит достойное признание всюду, где бы ни выступала капелла — во Франции, Ливане, США, столицах бывшего Союза, Греции, Турции и других странах.
Но испытание славой маэстро выдерживает превосходно: кумир нескольких поколений слушателей, он не стал заложником регалий, гипертрофированного честолюбия, мирового успеха. Нет! Он — один из немногих хоровых дирижеров, кто на протяжении стольких лет поражает извечным стремлением к совершенству, не останавливаясь на достигнутом, продолжая неустанный путь к вершине.
Неслыханный успех у публики обусловлен его доверием к лучшим сторонам человеческой натуры. Все, что исполняет его капелла, овеяно чекиджяновским духом, его непостижимой способностью проникать в мир автора и его тайну. На примере Чекиджяна убеждаешься в том, что один человек в искусстве может сделать все, если его стремление становится стремлением каждого, если его воля приводит в действие все явные и тайные художественные возможности. Если свое понимание искусства он способен внушить всем остальным.
Маэстро справедливо считает, что каждый человек должен заниматься своим делом: политик — политикой, художник — искусством. А искусство, как известно, требует всего человека. И такой же отдачи он требует от своего коллектива. Именно поэтому пение его коллектива создает впечатление звучания органа — такой стройности и богатства достигает его звуковая палитра.
В наши дни, насыщенные звучанием всевозможных механических источников, это живое созвучие человеческих голосов можно уподобить животворному роднику или уголку природы, сбереженными заботливыми руками человека. Сберечь и сохранить национальное хоровое пение — задача той же важности, что сберечь и сохранить язык, памятники архитектуры, истории. И важно это не только для нас.
Впрочем, надо ли доказывать, как глубоко влияние Чекиджяна на нашу культуру, что значит он для нас — властитель звуков и демон в одном лице, борец и титан. В его выразительном лице, кажется, проступают извивы многовековой истории, судьбы народа, вобравшего в себя кровь, токи, гены тех, кого уже нет, и тех, кто остался на нашей земле.
И что удивительно: даже в самые мрачные 90-е годы, когда наше искусство насильно было подогнано под законы рыночного спроса и многие деятели культуры вынуждены были покидать страну, он не отступил, не сбавил ритма работы. Мысль о приоритете искусства брала верх. Об этом свидетельствовали блистательные гастроли маэстро и его коллектива в последнее десятилетие во Франции, Турции, Греции…
Гастроли удостоились исключительно благожелательной прессы. Турецкие газеты были единодушны в высокой оценке искусства армянских мастеров. Вот некоторые высказывания: "Перед нами действительно огромное по масштабности художественное явление. Властная воля маэстро Чекиджяна ведет за собой музыкантов. Императивность его исполнительских концепций обладает прямо-таки гипнотической силой"; "Как у него поет хор! Какое волшебство рождается в дивном созвучии голосов под руками этого чародея! Мы давно не слушали такой сладкой гармонии. Какая музыка! Какое выражение в лице каждого артиста хора. Восторг одушевляет их черты".
…В июле 2001 года мне посчастливилось присутствовать на концерте капеллы в Афинах, на открытой площадке знаменитого "Иродициа" у подножия Акрополя. В этой поездке маэстро Чекиджян не был активным действующим лицом. Дирижировал концертом (звучал "Реквием" Верди) знаменитый маэстро Джансуг Кахидзе. Но незримое присутствие Чекиджяна в зале, на репетициях давало о себе знать. По его лицу можно было безошибочно определить, что происходит на сцене. Он эмоционально точно успевал проследить все ощущения исполнителей, с точностью сейсмографа улавливал малейшую фальшь. И тогда его лицо искажалось легкой гримасой. Артисты тут же откликались: незримая дирижерская палочка, по взмаху которой начинала звучать мелодия жизни, управляла ими.
В тот день "Реквием" в знаменитом открытом зале звучал не по одному человеку (исполнение посвящалось памяти известного писателя Мадзони), не по эпохе даже — это был реквием по человеческой цивилизации, которая возникла тысячелетия назад и которую мы видим уходящей в прошлое. В этом, как мне представляется, глубокий смысл произведения, столь блестяще интерпретированного дирижером, хором, солистами…
Когда же оба маэстро — Чекиджян и Кахидзе, пожав друг другу руки, подошли к авансцене, крики "браво!" и гром аплодисментов взорвали афинское небо. Но они, казалось, не замечали этого триумфа, оставаясь серьезными и сосредоточенными. Я же испытала невероятную гордость за нашу капеллу. Немногие коллективы обладают этим свойством — всегда быть живым образом страны, народа и при этом каждой нацией восприниматься по-своему.
…Вот и сегодня народный артист СССР маэстро Чекиджян идет к дирижерскому возвышению — строгий, высокий, статный, словно идет на подвиг. И будьте уверены: неслыханный успех у публики будет обеспечен. Дай бог, чтобы это длилось дольше…
Редакция "ГА" поздравляет маэстро с замечательным юбилеем — 80-летием со дня рождения и желает здоровья и дальнейших успехов во славу Отчизны.
Напоминаем, что завтра, 30 января, в Национальном театре оперы и балета им.А.Спендиарова состоится юбилейный вечер, посвященный 80-летию Ованеса Чекиджяна.