"Что такое возраст, я не знаю", — признался Роберт АМИРХАНЯН в день своего 70-летия
При имени Роберта Амирханяна в душе каждого человека возникает целый музыкальный мир, подаренный этим талантливым композитором. Несмотря на то что недавно ему исполнилось 70 лет, ощущение, что он переживает вторую молодость, ибо самый дух его творчества опровергает, кажется, законы времени. Выразительный, облик, стремительная походка, огромная энергия, феноменальная работоспособность — вот только некоторые черты этого не знающего усталости человека. Автор множества жемчужин в жанре песни, инструментальной, духовной и хоровой музыки, а также музыки для кино и театра, Амирханян обладает и актерскими способностями — эмоциональной заразительностью, острым юмором, импровизационной находчивостью, что великолепно подчеркнул и его юбилейный вечер в Большом зале имени Арама Хачатуряна, где он в течение всего концерта, длившегося около 5 часов, не сходил со сцены, выполняя функции и великолепного гида, раскованно, уверенно и весело ведущего публику по дорогам своего мира, и исполнителя своих произведений, и аккомпаниатора.
Юбилейный вечер, не похожий ни на один другой (не было официоза и торжественных речей), отличался особой атмосферой — здесь витал дух настоящего искусства. Особую значимость вечеру придало присутствие первых лиц страны — президента Сержа Саргсяна и первой леди Риты Саргсян, других официальных лиц. Зал был забит под завязку людьми самых разных поколений. Пришло очень много молодежи, что означало одно: харизматическая личность, Амирханян по-прежнему любим и признан, потому что в его музыке вибрирует, звенит какая-то личная струна, и это не может не захватить слушателей.
Говорят, художника надо судить по законам, им самим установленным. "Законы" в тот вечер композитор установил строгие: очень высоко подняв планку творческой взыскательности, он не пошел по пути "обреченного" успеха, а предпочел представить публике не очень известные произведения, многие из которых прозвучали в этот вечер впервые. И это было замечательно, потому что большинство слушателей открыли для себя другого Амирханяна — непредсказуемого, раскрывающего свое "я" во всей его неповторимой полноте. Концерт убедил, что Амирханян переживает подлинный творческий подъем. Поразительно, как много им сделано, сколь весом и серьезен труд, сколь масштабен талант. В его музыке есть тайна, разгадке и объяснению не подлежащая.
Концентрация событий в одном вечере была поистине уникальной: выступление "Маленьких певцов Армении" под управлением Тиграна Экекяна, открывших вечер блестящим исполнением цикла детских песен; Государственного камерного хора под руководством Роберта Млкеяна, недавно вернувшегося с триумфальных гастролей по Европе; Фестивального симфонического оркестра, собранного по случаю юбилея на основе Государственного ансамбля солистов под управлением Завена Варданяна, имеющего устойчивую привычку преподносить слушателям нечто особенное, исполняемое впервые. Вот и на этот раз он с особым трепетом исполнил новое произведение композитора — "Ереванскую рапсодию", где в качестве солиста выступил сам автор.
Стоит ли говорить, что не только эти коллективы, но и солисты, принявшие участие в юбилейном концерте, были в великолепной форме. Это одаренный композитор-пианист Айк Меликян, с блеском сыгравший премьеру — три пьесы цикла "Сельские мотивы", прославленный бас-баритон Барсег Туманян, певец Ованес Айвазян, талантливые певицы Эмма Петросян, Ирина Закян, сестры Ануш и Инга Аршакяны, Седа Саркисян-Амирбекян, председатель студенческого совета Ереванской консерватории Гурген Бавеян, саксофонист, студент второго курса нашей консерватории Давид Мелконян, скрипачка, концертмейстер Фестивального оркестра Джемма Абрамян.
Любовью светились лица молодых исполнителей, и показалось, что часть своей любви они отдали нам, свидетелям праздничного действа. В этой праздничной атмосфере чувствовалось и другое — радость узнавания старых песен (во втором отделении помимо новых произведений были исполнены песни 70-80-х годов). Они уже стали частью нашей жизни, как все лучшее из прошлого становится неотъемлемой частью настоящего. Многие песни были исполнены с настоящим драматизмом (песни на слова Марины Цветаевой в блестящем исполнении Инги Аршакян), а порой и с юмором, некоторые даже озорно. Их трактовку диктовали вкус и интеллигентность. Юбилейный вечер Амирханяна останется в памяти как один из самых светлых и праздничных вечеров, которые когда-либо видели стены этого концертного зала.
Накануне юбилея мы встретились с Робертом Бабкеновичем в Союзе композиторов Армении. Беседу с ним мы публикуем с некоторыми сокращениями.
— Роберт Бабкенович, как вы ощущаете свой возраст?
— Я себя чувствую в том же возрасте, как и тогда, когда что-то начал понимать. Сегодня я уже кое-что понимаю. А что такое возраст, я не знаю.
— Какие этапы своей творческой биографии вы бы отметили?
— В молодые годы я решил, что в каждые 5 лет буду выступать с программными концертами-отчетами перед своими слушателями, отмечать какие-то вехи творчества. Этими вехами были произведения, которые полюбились слушателям. Но мне говорили, то, что было в прошлом, лучше, чем сейчас… Прошлое, настоящее, будущее — это безвременье, и отметить какие-то этапы я не могу. Но могу сказать, что мои произведения живут во времени и сами переосмысливаются. И это подтверждает лишь то, что ничего законченного нет. Я и сегодня переосмысливаю какие-то вещи, когда работаю с исполнителями.
— Вспоминаете ли вы какие-то счастливые мгновения, которые придавали импульс в работе, оказывали необычное воздействие?
— Любой разговор, затрагивающий проблему личности, опасен тем, что мы можем что-то придумать. Но не надо ничего придумывать. Для меня не было большего счастья, чем ощущение восторга перед жизнью. Она и служила импульсом. Главное для художника — сохранить в себе детское восприятие мира, ощущение, когда только-только открываешь мир, когда ты еще не получил по рукам… Вот тогда начинаются проблемы. Почти все мои произведения создавались в атмосфере простого рабочего состояния. Отнюдь не всегда музыкальная мысль возникает за роялем или за письменным столом. Она может появиться где угодно и когда угодно. Кажется, ничего не ждешь — и вдруг… Вот эти "вдруг" — самые счастливые мгновения в работе композитора. Единственное условие, которое мне лично известно, — труд, а вдохновение рождается в труде. Оно приходит, если мы сумели сохранить в себе радость восприятия жизни и умеем этой радостью делиться с другими. Конечно, не всякому дано счастье делить свою радость с другими. Гораздо легче уничтожить, оскорбить или публично выдать нелицеприятную характеристику, не всегда по праву возвышая при этом себя, переоценивая собственные силы… Я считаю, что жизнь наша — это пространство между двумя людьми. И все зависит от того, чем мы насыщаем это пространство. Убери одного человека — все рухнет. Поэтому мы должны быть готовы насыщать это пространство и ничего ни от кого не ждать. Тогда это радостное состояние всегда будет с тобой. Для меня музыка — не единственное занятие в жизни. Моя жизнь — это ручей, она состоит из всевозможных элементов жизни…
— Как вы считаете, вам удалось полностью реализовать себя?
— Нет, ни в коем случае. Я не реализовал себя настолько насколько был готов и готов сейчас. Поэтому не могу в творчестве ни на секунду остановиться. Вот я включил в юбилейную программу массу новых сочинений — фортепианное произведение "Ереванская рапсодия", арию из мюзикла "Шах и Мат", духовные хоровые произведения, массовые песни… Я иногда балуюсь афоризмами и придумал для себя определение: жизнь наша половинчата, несовершенна, потому что состоит из несовершенных историй нашей жизни.
— Как вы относитесь к критике?
— Я считаю, что не существует отдельно критики, а существует вопрос морали. Критика сама преследует какую-то цель, ее финишная прямая — это благо, которого она должна добиваться. Но идея эта реализуется редко, потому что не все готовы смотреть на явления со всех сторон, потому и критика получается однобокой. По-моему, высшая оценка состоятельности человека — это любовь к другому человеку, и только через это можно прийти к понятиям более объемным. А однобокая критика выполняет скорее не созидательную роль, а разрушительную.
— Как вы оцениваете нашу музыкальную жизнь?
— Если на ваш вопрос ответит молодой человек, который только входит в музыкальную жизнь, то он не найдет никаких проблем. Я же учитываю определенные накопления, опыт жизни, художественные принципы. Мне пришлось проводить не один юбилейный концерт и потому пришел к выводу: моя музыка не изменилась, она такая же радостная, теплая, направленная к душе человека, к его сердцу. Но изменились мы сами, условия нашей жизни, отношение к музыке. И не только к музыке — друг к другу. Меня беспокоит, что, встречаясь друг с другом, мы не здороваемся. Это страшно разочаровывает. Жизнь — это ответственность перед другими. Я не принимаю слова свобода. Она дана для того, чтобы человек мог себя ограничивать, чтобы он сам себе сказал "нет!".
— А вы себя чувствуете свободным?
— Нет. У меня есть моральные принципы по отношению к другим людям, к творческим обязанностям. Уважение к другому — это первый постулат свободы. Если я что-то создал и это не дошло до другого, то мое творение — пустой звук. Поэтому то, что я делаю всегда направлено к другому человеку.
— Какая идея в искусстве сегодня доминирует, о чем надо говорить в искусстве?
— Я всегда говорю об одном и том же: "Люди, будьте людьми" — это главная тема. Для меня это было руководящей идеей на протяжении всей жизни. Писать о том, что в тебе болит — за будущее, за прошлое, за детей. В искусстве должна быть заложена вечная проблематика, которая не устаревает…