В СИЛУ СПЕЦИФИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ЛИРИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ это отражение было не прямым и далеко не всегда очевидным. Тем не менее Анопьян может рассматриваться как зеркало своего времени, даже если в его стихах не сразу заметишь ощутимые приметы времени, например, отпечаток декаданса. Чувство внутреннего одиночества, страха от неуверенности, от непонятности всего совершающегося, от сознания бессилия перед лицом катастроф — все это роднит его со многими поэтами начала века, с мироощущением человека эпохи кризиса прежних гуманистических ценностей.
Раздел стихов (на русском и армянском языках) в настоящем сборнике невелик по объему, но составлен таким образом, чтобы дать представление о поэтическом наследии автора. Большинство стихотворений представлены в блестящих переводах Георгия Кубатьяна. В сборник вошли также переводы Л.Волошиновой, Н.Егорова, Г.Панина. Замечательное предисловие — эссе Г.Кубатьяна — поможет читателям глубже проникнуть в мир образов поэта. И самое любопытное то, что книга издана заслуженным деятелем искусств, искусствоведом Шаэном Хачатряном (издательство «Тигран Мец»).
Удивительная история. Рассказ издателя Шаэна Хачатряна
— При имени поэта Оноприоса Анопьяна мысли уносят меня в отрочество, — рассказывает он. — Его стихотворение «Вьюга», вдохновленное любовью к Отечеству, было напечатано в нашем учебнике родной речи. В 1946 году в сирийском городе Алеппо, где жила наша семья, в зале Благотворительного союза состоялся конкурс — кто лучше продекламирует это стихотворение. В качестве приза мне почему-то вручили книгу под названием «К Америке». Я ее вспомнил один-единственный раз, когда корабль увозил нас к Армении…
СПУСТЯ ТРИ ДЕСЯТКА ЛЕТ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МУЗЕЕ РОСТОВА-НА-ДОНУ я проводил выставку работ Мартироса Сарьяна. Знакомя меня с черноглазой, не говорившей по-армянски девушкой, известный ростовский журналист Аркадий Айрумян сказал: «Ты, наверное, никогда не слышал про поэта Анопьяна? Это его внучка». Трудно было удивить меня сильнее. Да и Татьяну поразило, что, не вымолвив ни слова, я принялся читать «Вьюгу».
При следующей встрече Татьяна преподнесла мне сюрприз. Она держала в руках виртуозно исполненный карандашный портрет своего деда, подписанный Сарьяном. Татьяна принесла портрет, чтобы подарить мне, но я решил приобрести его для музея Мастера. На эти деньги девушка привела в порядок могилы своего отца Арменака и деда Оноприоса, похороненных в Крыму.
Наша дружба с Татьяной длится поныне, и это побудило меня выпустить в Ереване книгу почти совершенно забытого сегодня, но популярного в свое время поэта, переводчика и общественного деятеля. Считаю своим долгом еще раз выразить глубокую признательность внучке О.Анопьяна Татьяне Арменаковне, а также Ерванду Тер-Хачатряну и Георгию Кубатьяну за составление и подготовку настоящего издания.
Рассказ поэта-переводчика, автора предисловия — Георгия Кубатьяна
— Наследие Анопьяна весьма невелико — менее полутора сотен оригинальных стихотворений за сорок с лишним лет. Увы, поэт всю жизнь боролся с нуждой, и не было в его жизни хотя бы краткого периода, когда он мог бы целиком отдаться поэзии. Нужда и оторванность от литературных центров объясняют и то, что ему не удалось издать ни одной книги: в свой черед отсутствием книг объясняется забвение, постигшее поэта.
ЕГО НЕ ПРОСТО ЗАБЫЛИ, ЕГО, МОЖНО СКАЗАТЬ, УПУСТИВ ИЗ ВИДУ, ПОТЕРЯЛИ. Об Оноприосе Анопьяне не упоминают учебники и пособия по армянской литературе, нет его имени в многотомной Армянской энциклопедии. Почему? Поэт всю жизнь прожил в России. Вплоть до 1920 годов практически все армянские журналы, а также газеты, где можно было напечатать стихи, выходили в диаспоре, и Анопьян активно сотрудничал со многими из них: его стихи и переводы появлялись в прессе регулярно. Но вот образовался Советский Союз — и в России не осталось литературной периодики на армянском языке. Ну а с ереванскими журналистами связь у Анопьяна не наладилась, да и творческая активность в последнее десятилетие жизни заметно снизилась. И поэт выпал из обоймы.
После смерти Анопьяна сын поэта Арменак составил рукописный свод его творчества, включающий оригинальные стихотворения и переводы. Рукописный этот сборник оказался в Тбилиси; после войны по инициативе профессора Л.Меликсет-Бека его ученики — в частности Анаит Харатян — взялись исследовать наследие Анопьяна. На кафедре арменоведения Тбилисского университета была даже создана монография о нем, оставшаяся, впрочем, неопубликованной. Много лет спустя, в 1999-м, в Ростове, где поэт родился, вышла в свет его маленькая книжечка «Любви моей жемчужина», куда вошли полтора десятка стихотворений в старых переводах его друга Геннадия Панина и Вадима Баяна (Владимира Сидорова), а также ныне здравствующей ростовской поэтессы Любови Волошиновой. Еще несколько переводов из Анопьяна напечатал в журнале «Дон» ростовский поэт Николай Егоров.
А первые стихи семнадцатилетнего семинариста напечатал венский «Андес амсоря» («Ежемесячный журнал»). Немного погодя редактор парижского журнала «Анаит», виднейший литературный деятель Аршак Чобанян, отозвался на присланную ему подборку на редкость умным и точным письмом: «В ваших стихотворениях нет ничего нового, но чувствуется стихотворная техника, строки плавны (это редкое явление среди русских армян). В целом есть нежное чувство, это подает надежды видеть в вас поэта».
Коротенькую характеристику, данную молодому стихотворцу, легко приложить и к последующим этапам его творчества. Он не был фигурой выдающейся. Быстро достигнув определенного (довольно высокого, заметим) уровня, он с годами и десятилетиями почти не развивался. Стихи, к примеру, 1890-х и стихи 1920-х годов рисуют один и тот же неизменный образ — элегически настроенного, жаждущего свободы, страдающего от одиночества душевно чистого человека…
«ВЬЮГА» — ЛУЧШЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ В ОРИГИНАЛЬНОМ ТВОРЧЕСТВЕ НАШЕГО ПОЭТА. Здесь обычно грустный, надломленный жизнью лирический герой предстает энергичным, уверенным в себе… Патриотизм, которым одушевлено стихотворение, не кажется надуманным, умозрительным, это живое чувство, подчиняющее себе даже живые символы. По логике вещей стихи написаны во славу Армянской Советской Республики, но в них отсутствует какая-либо политическая привязка. Патриотический пафос этих стихов игнорирует политику. Недаром же Советы канули в Лету, а стихам это нимало не повредило: патриотизм — категория непреходящая…
Вьюга
Кто это хрипло поет за окном и завывает, и плачет,
хрипло, протяжно и долго поет, дико, безудержно пляшет?
Это безумная вьюга — она, бор заметая и шлях,
с бесами вместе ведет хоровод в необозримых полях.
Эй! И жнивье, и жилье замети, неукротимая вьюга,
чтобы твоим покрывалом в ночи нынче укрылась округа!
Ну же! Безумствуй, стращай и грози пуще и злей! Все
равно
не заробеем… У нас есть огонь, хлеб у нас есть и вино.
Близ Арарата мы дом обрели, видимый всем и воочью,
Здесь нам уютно, тепло и светло зимней студеною ночью.
Нашу свободу, взращенную здесь, под небосводом родным,
от супостата мечом и киркой вместе мы обороним.
Здесь будем жить мы с отрадой в душе после дороги
смертельной,
нашего крова ты не сокрушишь крепкого, ветер метельный!
Горы и долы в ночи заметай, реки заковывай льдом!
Близ Арарата мы дом обрели, неистребим наш дом!
1926
Перевод Г.КУБАТЬЯНА
