Этой выставкой с некоторым опозданием художник отметил свой юбилей — 60-летие со дня рождения. Но это не ретроспективная экспозиция, а всего лишь отчет о проделанной работе за последние годы — результат постоянного размышления, ищущего беспокойного мастера, продолжающего гореть. Об этом и свидетельствует эта экспозиция. Все, что он создал за последние годы, — резкий скачок вперед, свидетельство беспрерывности роста. Сама живопись становится поразительно непринужденной и цельной. Цветовой строй, как и композиционно-пространственный, получает ту уравновешенность и ясность акцентов, каких не знал Ф.Мирзоян раньше. В каждой картине даже с самого первого взгляда видно то, что привнес в «живую жизнь» художник — свой темперамент, горячность своего сердца, остроту, обобщенность, выявление наиболее ярких и характерных деталей.
Зал, где развернута его экспозиция, это наполненное музыкой пространство — симфония цвета и света. Этим отмечены его огромные панно в мажорных тонах. Нет буквально ни одного сантиметра, который был бы живописно нейтральным или выпадал из общего тонального светового ритма картинной плоскости. Это органическая живописная среда окончательно преображает все окружающее — горы, храмы, деревья — в монументальную панораму.
Из конкретных наблюдений, зарисовок, натурных этюдов и набросков, собранных за многие годы, ему удается извлечь настоящую музыку поэзии, выразить волнующее душу каждого человека чувство любви к своей стране. А любовь художника животворна, она порождает образцы, неповторимые по ясности, силе воплощения чувства, метафоричности, поэтической красоте. Сколько в работах, представленных в экспозиции, восторга, парящего духа, порыва, душевного тепла! Художник стремится перенести на холст все увиденное, прочувствованное с особой утонченностью, изяществом и даже, может быть, с некоторым оттенком пиршественности. Здесь речь идет не о тематике его искусства, а о вкусе и живописном языке. Хотя язык его не лишен меры, а тема его искусства — сама жизнь. Мирзоян влюблен в родные пейзажи и, вырвавшись к природе, может работать без конца.
В искусстве Ф.Мирзояна волнует здоровое начало, всегда уводящее к жизни и отбирающее в ней все непреходящее. Трепетность и неравнодушие, известный восторг человека земного отмечены в картинах «Мой сад осенью», «Качели», «Звездная ночь», «Листопад». Когда смотришь на эти работы, все внутри приходит в гармонию и начинает звучать. Значит художнику удалось очистить свою живописную задачу до такой кристальной чистоты, простоты и искренности, что она становится близкой каждому. В них чувствуется масштабность и размах художника, перенесшего на холст не отдельные моменты жизни, а жизнь в отдельных моментах. Создается впечатление, что картины далеко вне рамы, где-то за окном, в просторах. Многие его работы открывают новые возможности в живописной трактовке природы. Конечно, без какого-либо, хотя бы частичного освоения традиций, уроков прошлых мастеров, в частности, Сарьяна, Матисса, Кандинского, в современной живописи обойтись невозможно. И эти традиции довольно ясно ощущаются в живописи Мирзояна, но он умеет соединить их с очень своеобразным своим лирическим настроением, собственной манерой живописного письма. Совершенно спокойно он мог бы повторить: «традиции — это не повторение прошлых образцов, это развитие принципа».
Поэтическим видением мира отмечены многие композиционные полотна художника. С большой живописной экспрессией написаны натюрморты, они в каком-то новом свете изображают быт и природу. Яркие и чрезвычайно насыщенные в цвете, они в то же время очень легки и гармоничны, поражают непосредственностью наблюдения, остротой глаза и полной свободой, легкостью выражения.
Мирзоян любит тепло, полноту жизни. Радость цвета всегда присутствует в его картинах. Там царит жизнь, а значит, к живописи он всегда относится радостно. Красивые краски, красивые люди, красивый поворот фигуры — здесь явлен только праздник.
Пожалуй, сегодня не так часто можно встретить человека, который так любит жизнь и во всех ее проявлениях умеет находить радость. Поэзию он видит во всех явлениях жизни — самых простых, обыденных и ежеминутных. Это простое, обычное и ежеминутное он умеет раскрыть в образах природы, в мире обыденных предметов, наполняющих повседневное течение жизни человека, и находит способ сделать этот мир одним из определяющих мотивов своей живописи. И все то, что получается у него не так, как следовало бы, все то, что не выдерживает его, мирзояновского уровня, — отнюдь не результат поверхностного отношения художника. Порой он спешит, ему кажется, что слишком мало сделано. Но удавшихся работ куда больше. Они и составляют суть его искусства, то единое целое его творчества, что развивается с удивительной последовательностью, без резких перепадов и эклектических переходов, что нередко называют этапом.
На выставке довольно полно представлены натюрморты. Каждый изображенный им предмет — будь то стакан, созревшее яблоко, гранат — несет в себе глубину, психологичность, живописное напряжение. В этом сила мирзояновских красок, хранящих под своим внешним изяществом, тонким наслоением полнокровность и динамизм. Четкие и выразительные формы доведены до аскетической простоты. Удивительно ясные композиции и фон, на первый взгляд несколько однообразный, но в действительности — сама сложность, результат кропотливой работы, тончайшей нюансировки, достигнутый благодаря профессиональному мастерству.
Сегодня заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии РА Фараон Мирзоян играет не только очень заметную, но и, по ряду признаков, совершенно исключительную роль в художественной жизни республики. Он — директор Национальной галереи Армении, состоит членом множества художественных советов и комиссий, появляется на всех вернисажах, участвует во множестве дискуссий. Глядя на проделанную за короткое время работу, удивляешься, как он находит время, чтобы совмещать все это со своей собственной всегда напряженной работой в живописи и графике и вдобавок с преподаванием в Художественной академии. В живописи он работает с полным напряжением. Но это напряжение иного рода. Оно дает радость общения со всей палитрой цветов, чувство абсолютной свободы. Не в этом ли счастье художника…
