Среди исполнителей мирового класса, чье искусство вот уже два десятилетия завоевывает признание далеко за пределами Армении, — пианист Сергей Бабаян. Сейчас он живет в США, гастролирует по всему миру, преподает в Кливлендском институте искусств.
Прошедший летом минувшего года Международный конкурс имени Чайковского явился знаковым и для Армении. Он был отмечен блистательной победой виолончелиста Нарека Ахназаряна, завоевавшего престижную первую премию и золотую медаль конкурса, а у пианистов первая премия и "Гран-при" были присуждены Даниилу Трифонову, который учится в Кливлендском институте искусств у Сергея Бабаяна.
Мне посчастливилось трижды встречаться с искусством Сергея Бабаяна, и его игру иначе как эталонной в области исполнительского искусства назвать нельзя. "На его концертах в зале стоит трепетная тишина, кажется, слушатель боится ее нарушить громким вздохом. Обычно он не смотрит на клавиатуру, часто глаза его вообще закрыты, на лице выражение отрешенной погруженности в себя, одухотворенности. Он играет технически сложные произведения, но в зале всегда чувствуется удивительная ясность", — писала критик Марина Стуль в американской прессе. В этом мы могли убедиться и во время его выступления в Ереване в Большом зале имени Арама Хачатуряна, и в рамках фестиваля "Национальная галерея", прошедшего несколько лет назад.
Имя Сергея стало широко известно после победы в 1989г. на Кливлендском конкурсе, где он удостоился первой премии. За эти годы он сделал блестящую карьеру, стал лауреатом многих престижных международных конкурсов, получил все мыслимые награды, осуществил записи множества концертов. Ему аплодировали в самых известных залах Европы, Японии, Новой Зеландии, Австралии, Южной Азии. Он принимает участие во множестве фестивалей, среди которых и "Белые ночи" в Санкт-Петербурге. Концерты Бабаяна транслировались по радиостанциям WOXR, WCLV, Radio France, Polis Radio, BBC-TB и WHK.
Конечно, во всем этом нет воли случая. Напротив, все, что произошло в его творческой судьбе, закономерно. Сергей учился у замечательных педагогов — Луизы Маркарян и профессора Георгия Сараджева (Ереван), Веры Горностаевой, Льва Наумова, Михаила Плетнева, Льва Власенко (Московская консерватория). Для более углубленного изучения Баха брал уроки у Гельмана Рилинга. Но самыми незабываемыми для Сергея остались все уроки Георгия Сараджева. Не случайно свой сольный концерт в феврале 2006 года Сергей посвятил памяти любимого педагога. Программа была очень яркой: сочинения Месиана (пять взглядов на лики Христа), Ференца Листа (баллада №2), Рахманинова, Арва Пярта, Карла Вайна (соната №1), Баха (прелюдии и фуги).
Исполнение программы обнаружило богатство внутреннего мира артиста, его разностороннее мастерство, утонченный вкус. Он поэт фортепиано, и как у большого поэта у него свой стиль и своя индивидуальность, а в каждом сыгранном произведении собственный непостижимый мир. И при этом поразительная свобода на сцене, естественность, сосредоточенность, которые заставляют верить: нет зала, нет публики, он беседует лично с тобой, делясь собственными чувствами и даря тебе кусочек сердца.
Было ощущение, что на кончиках его пальцев сконцентрировались все его мысли и воля, в них было терпение и сдержанность чувств, стремление не разрушать форму, не скомкать мысли, которые доносились до слушателя. Иногда его руки ждали, когда звук пропоет свою песню до конца, помогая ему продлить красоту своего существования, замирая, откликнуться в душе щемящим чувством восторга.
Нежнейшая лирика, драматическая мощь, трагический пафос — все эмоции, душевные состояния он раскрывал неизменно просто и искренне, без какой бы то ни было аффектации. Особенно покорила интерпретация прелюдий и фуг Баха, которые в таком трепетно-бережном исполнении предстали впервые. Было ощущение, что в зале перестали дышать. Поразительно, как таким легким прикосновением к клавишам можно извлекать удивительно глубокий звук. И это после сонаты Карла Вайна, написанной в совершенно ином стиле. И вот этот переход — мгновенный, стремительный — безошибочно представляет пианиста. Восторгу публики не было предела. И неудивительно, что почти та же публика заполонила Большой зал имени Арама Хачатуряна и на следующем концерте, где Сергей Бабаян с Филармоническим оркестром под управлением Эдуарда Топчяна исполнил Второй концерт Прокофьева.
В этом концерте он также покорил пианистической мощью, умением сложнейший прокофьевский язык принять как родной, отыскать в вихрях фантазии композитора столько выразительных и ярких моментов и ничем не дискредитировать смысл сочинения, трагическое мироощущение композитора. Игру пианиста здесь можно назвать скульптурной — так выпукло и отчетливо воспринимался каждый звук. Сила его вдохновения и непререкаемая логика трактовки помогли ему зажечь оркестрантов, добиться поразительного контакта с оркестром, который звучал легко, прозрачно, реагируя на все исполнительские тонкости пианиста. Пианист, дирижер и оркестр творили в едином порыве, основанном на полном взаимопонимании.
После концерта нам удалось встретиться с Сергеем, и, естественно, мой первый вопрос касался оркестра, контакт с которым у него не сложился в предыдущий приезд.
— Во-первых, совершенно изменилась атмосфера: с первого дня я почувствовал иное отношение к репетициям, — сказал он. — Они шли с большим подъемом, и сразу же возникла уверенность, что концерт пройдет на достойном уровне. Что касается меня, то мне трудно гарантировать свой успех — мало ли что может произойти на сцене. Нынешний уровень оркестра меня вполне удовлетворил, и я думаю, что это начало нашей хорошей дружбы. У нас есть планы на будущее, о чем я бы не хотел говорить заранее. А вообще считаю, что надо быть оптимистом, переступать через какие-то вещи и не сжигать мосты. Если бы в прошлый раз я сыграл сольный концерт, все было бы иначе. Сольный концерт дает пианисту возможность ощутить себя хозяином положения. Если какую-то часть концерта ты играешь не очень свободно, то во втором отделении сможешь раскрыться, сделать нечто особенное. Вообще должен сказать, что публика у нас замечательная. Помню с детства, как в этом зале мы слушали больших музыкантов. Конечно, многие разъехались, но традиции сохранились.
— Свой сольный концерт вы посвятили своему педагогу Георгию Сараджеву. Видимо, он оставил глубокий след?
— Несомненно, Георгий Сараджев был редчайшей личностью. За все годы учебы в Москве я пытался найти кого-то, приблизительно похожего на него. Не по музыкальному уровню (там много ярких педагогов), а по личным качествам. Он был каким-то инопланетянином, чистым, далеким от интриг. Его класс заметно отличался от других. Именно он привил мне музыкальный вкус. Без него я бы не состоялся. Восторженное, чистое отношение к искусству, умение работать, забывая о себе, наконец, огромный педагогический талант делали его незаменимым. В нем было столько такта, утонченности, терпения, что на всю жизнь он остался для меня образцом для подражания.
Спустя несколько месяцев мы вновь встретились с Сергеем Бабаяном в рамках II фестиваля "Национальная галерея", где с Камерным оркестром под управлением Арама Карабекяна был исполнен фортепианный концерт №9 ми-бемоль мажор Моцарта. С присущей ему поэтичностью он раскрыл трепетную, глубоко человечную сущность искусства гения, предвестника романтической эпохи в музыке. Моцарт в его исполнении показался таким, каким его слышишь внутри себя, но почти никогда не встречаешь в реальном исполнении: это невероятная значимость деталей, фактуры и совершенно особенная тонкость, сверхчувствительность, внутренняя наэлектризованность, которые позволили многим слушателям после концерта сказать: такого Моцарта мы еще не слушали.
Что это означает? Может, с самого первого такта, с первого звука — свое слышание мира? Или врожденное мастерство, которое тщательно скрывает следы труда? Право говорить о вечном? Щедрость, неистощимость, бесконечность потока чувств и мыслей, бездна фантазии? Способность подняться над самим собой? Очевидно, все это вместе позволило Бабаяну преподнести это сочинение с предельной зримостью, раскрыть в какой-то мере тайну творчества гения, ибо полностью сделать это невозможно, — Моцарт неисчерпаем. Это выступление было достойным подарком к юбилею композитора — 250-летию со дня рождения.
Концерты Сергея навсегда остались в памяти. И есть надежда, что он еще не раз доставит нам эту, ни с чем не сравнимую радость.
