Свой одноэтажный дом Арутюн и Армине Галенц строили долго и тяжело, все 19 лет жизни художника в Армении. Достроить второй этаж под свою отдельную мастерскую он не успел. Музей вобрал в себя этот небольшой дом, в котором сегодня живет сын Арутюна и Армине Саро с женой Ларой и дочерью Армине. Руководитель кафедры живописи, графики и керамики Ереванской художественной академии Саро Галенц целиком посвятил себя созданию музея: строительство полностью легло на его плечи, как и выкуп для экспозиции картин, которые Арутюн Галенц так щедро раздаривал своим друзьям.
«Когда работы представлены отдельно, не видно, какой путь прошел художник, не понять его мироощущения. Одну картину с другой всегда соединяет определенный мостик», — говорит Саро Арутюнович. И действительно, собрание работ Арутюна Галенца, представленное в музее, ошеломляет: такая энергетика, боль и глубина, такая мощь, сила и красота. Каждая картина мастера — это материализация ощущений жизни, тончайших движений души, а собранные вместе они дарят нам возможность увидеть мир глазами человека, которого Бог одарил и большим талантом, и большим страданием. Под экспозицию Арутюна Галенца отведены залы второго этажа, картинам Армине Паронян-Галенц, талантливой и яркой художницы, — залы третьего. На первом этаже — мастерская самого Саро и его сына Арутюна — Арчи, который учится сейчас в Германии и уже выставлялся в трех из пяти самых престижных галерей мира. Три поколения художников этой семьи роднит не только кровь, но и присущий всем им талант, хотя у каждого свой собственный стиль письма, свое направление в искусстве.
43 года назад Арутюн Галенц перешагнул порог вечности. След, оставленный им на родной земле, прекрасен и неизгладим. Почему же один из величайших художников Армении только сейчас удостоился своего музея?
РАССКАЗ САРО ГАЛЕНЦА
— В 1967 году, сразу после смерти отца, власти пообещали создать музей Галенца, но так и не нашли на это ни времени, ни средств. В начале 90-х, осознав, что никто, кроме меня, не возьмется за организацию музея, я приступил к работам, взвалив на себя обязанности архитектора, дизайнера и строителя. Годы ушли на создание проекта, чертежей каждой стены, каждой детали, а затем на их воплощение в камне. Приходилось высчитывать, сколько конкретно необходимо шурупов, гвоздей — на счету была каждая копейка. Нам ведь никто не помогал. Очень часто мы с Ларой ели пустой хлеб, но не отступали — нас поддерживала фанатичная вера в то, что мы справимся, и еще рабочие, которые трудились за полцены, внося тем самым свою луму в создание музея Арутюна Галенца. Я бесконечно благодарен им, они всегда будут здесь самыми почетными гостями.
Когда строительство было завершено, музей посетила министр культуры Асмик Погосян, и только тогда лед отчужденности треснул. В отличие от экс-министров, которые всегда держались в стороне, она проявила искреннюю заинтересованность: «Вы подарили Еревану музей, мы же возьмем на себя коммунальные расходы по его содержанию, а также выделим четырех сотрудников для работы в нем». Это огромное подспорье: одно дело — копейки собрать и построить, и совсем другое — ежемесячно выплачивать порядка тысячи долларов за коммунальные услуги.
Судьба Галенца отмечена печатью трагизма. Он был отмечен ею, как и тысячи других армян, еще с рождения. В пять лет, спасаясь от турецкого ятагана, прошел вместе с матерью и братьями скорбный путь от Кюрюна до Алеппо. На глазах матери были убиты муж и другие родственники, сожжен дом, но она нашла в себе силы преодолеть кошмар и тяготы долгой и мучительной дороги. Сердце ее перестало биться, когда детям уже не грозила опасность: она умерла в тот день, когда они пришли в Алеппо. Четверо ее сыновей, Арутюн был самым младшим, выросли в приюте.
— Талант к рисованию проявился у отца рано. Но учиться ему было не у кого — ни школы искусств, ни художественных традиций в этой арабской стране тогда не было. Единственными университетами для десятилетнего Арутюна стали семинары студента Венской академии художеств Овика Аветисяна, приехавшего однажды летом на каникулы в Алеппо. В 17 лет отец переехал в Триполи, где уже обосновались его братья, открывшие там свое фотоателье. Они же оплатили его обучение в каллиграфической мастерской. Именно в этот период на картинах отца впервые появляется подпись — Галенц. Это был перевод фамилии Хармандаян с турецкого на армянский. Жившие до Турции в Иране наши предки звались Ферманянами, что также означало «молотильщик». Галенц — французский вариант написания фамилии, Каленц — армянский.
Известность молодого художника росла вместе с его мастерством, появились ученики. В 20 лет отец переезжает в Бейрут, где знакомится с импрессионистом Клодом Мишле — преподавателем живописи во французском университете Ливана. Они вместе работают в мастерской Мишле, путешествуют по стране. В 1938 году в Бейрут из Сирии приезжает Армине Паронян, она мечтает учиться живописи у Галенца. Молодые люди живут в разных странах, но поддерживают отношения, пишут письма, обмениваются творческими идеями. В 1943 году долгий творческий контакт завершается венчанием в Бейруте в церкви Сурб Нишан, для которой отец уже написал «Мадонну», воплотив в ее облике Армине.
Самый востребованный художник страны, Арутюн Галенц, к тому времени уже оформил купол монастырского комплекса Змарт, подготовил для всемирной выставки 1939 года в Нью-Йорке павильон Ливана, насытив его своими скульптурными композициями и панно. У него много заказов, он пишет портреты, пейзажи, натюрморты. К сожалению, многие работы отца ливанского периода до нас не дошли: все, что он вез с собой, направляясь в СССР, было уничтожено советскими пограничниками. Те немногие реликвии, которые сегодня хранятся в музее, мы собирали по крупицам уже после смерти отца.
Много горечи суждено было испить художнику и на родной земле. Он был исключен из Союза художников Армении за то, что не имел… художественного образования. Эти четыре года семья жила под страхом ссылки, отец считался тунеядцем, он не имел права выполнять заказы, приходилось браться за любую работу, чтобы прокормить детей. Французский академик живописи армянин Гарзу, увидев его работы, воскликнул: «Зачем ты уехал? Тебе надо было жить во Франции, ты был бы знаменит, как Пикассо».
.jpg)
ПРИРОДУ КОПИРОВАТЬ НЕЛЬЗЯ
— Живопись — выражение внутреннего мира человека. Что для вас картины отца?
— Я всегда любил картины отца, но, только начав преподавать студентам, осознал их величие. Профессиональный подход позволяет понять истинную ценность работы, я имею в виду ее художественную, а не финансовую стоимость. Стихией Арутюна Галенца были портреты. Свободно владея художественными приемами, техникой письма, всей палитрой красок, он создает Человека, утверждая вслед за Микеланджело, что надо потакать своему дарованию, а не глупцам… Это к вопросу о вечном споре, что важнее: рабски следовать натуре или дать волю творческому воображению. Для отца было главным выявить скрытое, суть, сердцевину. Он глубоко проникал во внутренний мир тех, кого писал, обнажал то, что человек скрывал в тайниках души. Рисуя натуру, стараясь разгадать характер, найти колорит, художник невольно попадает в плен того, что узнает о своем герое. Галенц освобождался от этого рабства многочисленными рисунками, эскизами — и создавал шедевр. Богатство мыслей, знаний, духовность отличают его внешне лаконичные пейзажи и натюрморты. Учителем его было внутреннее зрение.
Как-то мы вместе пошли на этюд, наступали сумерки. Отец — а мы сидели далеко друг от друга — спросил, что нарисовал, я ответил, что сделал абстракцию. «Правильно, — сказал он. — Природу нельзя копировать, она постоянно меняется, тем более вечером. И сам обманешься, и других обманешь, будешь рисовать мысли художников, работы которых знаешь. А должен рисовать свое впечатление». Это был незабываемый урок. Ведь в советское время нас учили копировать с натуры, а этот путь не дает человеку понять природу, пропустить ее через себя.
— Юбилейный год насыщен множеством мероприятий. Какова его программа и как вы представляете дальнейшую жизнь музея?
— Культурный фонд Галенца (я основатель и президент, Лариса — директор, вся организационная работа фактически держится на ней) разработал программу своей дальнейшей деятельности. В нынешний год, 100-летия отца и 90-летия матери, в Картинной галерее Армении 3 августа откроется ретроспективная выставка работ Арутюна Галенца. Тогда же пройдет презентация альбома «Место Галенца в армянском искусстве». Это проект Министерства культуры, которое и профинансировало его издание. Осенью в свет выйдет в двух томах книга Алисы Нерсесян «Арутюн Галенц, Арутюн Каленц». Автор работала над ней 16 лет, собрала обширный материал, думаю, это будет самая точная биография отца. На 2011 год запланирована выставка картин Арутюна Галенца в Бейруте, это даст нам возможность изучить его работы ливанского периода. Но наши планы этим не ограничиваются. Музей — это живой организм: мы собираемся постоянно менять экспозиции — готовим выставки рисунков, эскизов отца, будем проводить симпозиумы, семинары и курсы для студентов, к примеру, по изучению техники Галенца. Мне важно понять, как молодые художники, искусствоведы воспринимают сегодня Галенца. Арутюн Галенц — художник мирового уровня, но он стал им потому, что всегда ощущал под ногами национальную почву.
И еще. На третьем этаже мы выделили специальное помещение для зарубежных художников, чтобы им было где жить в Армении, творить, чтобы они могли устраивать здесь свои выставки. Залы музея мы готовы предоставить для экспозиций и молодым ереванским художникам. Дом моих родителей всегда привлекал интересных и ярких людей: художников, актеров, писателей, философов, ученых… Помню, как они спорили до хрипоты, обсуждая волнующие их проблемы. Я мечтаю, чтобы музей тоже стал таким центром для ереванцев, независимо от того, чем они занимаются. Пускай продолжается жизнь, которую так любили мои отец и мать.