Первая моя встреча с музыкой Тертеряна состоялась при просмотре фильма Людмилы Саакянц "У порога". Мощь и красота звучащей в нем музыки, реальность и ирреальность ее перевертывали представления о времени и пространстве. Вторая произошла в Тбилиси, в доме художницы Зулейки Бажбеук-Меликян. Не успела речь зайти о влиянии музыки на живопись, как Зулейка Александровна показала мне картину, написанную под влиянием Шестой симфонии Тертеряна. Сила воздействия музыки была так велика, что, придя домой, она сразу взялась за кисть. Такая вот ответная творческая реакция. Потом были записи произведений композитора, живое исполнение его музыки в Ереванской филармонии и консерватории. Так что неожиданная встреча с вдовой композитора, музыковедом, профессором Ереванской государственной консерватории Ириной Георгиевной Тиграновой на открытии музея Арутюна Галенца была из ряда тех, что не могла не состояться.
В квартире, из которой 16 лет назад ушел в небытие Авет Тертерян (не суть важно, что произошло это не здесь, а в Екатеринбурге), ничего не изменилось. Все тот же длинный удобный стол, широкая тахта и строгие кресла, сделанные его руками. На роялях все те же ноты и листы партитур, на стенах — портреты и афиши его концертов. Ирина Георгиевна и сегодня живет с ощущением того, что он здесь. "Это нетрудно, потому что я всю жизнь ждала его. За 37 лет нашей супружеской жизни мы прожили вместе всего 7 лет. Но моя антенна была нацелена на его волну, я стремилась слышать не только длинные частоты, но и трепетное мерцание УКВ. Его уход для меня просто переход в иное состояние".
Мистика усиливается, когда Ирина Георгиевна говорит о трех стадиях творчества Авета Рубеновича – ученичество, сочинительство и посвящение в дух. Это когда симфония приходит в "готовом виде" и он ее просто записывает. "Он работал без черновиков и лишь иногда, на отдельном листе, проверял аккорды. В печать сдавал свое факсимиле. Но писать так он мог только в абсолютной тишине и только на родной земле — сначала в Доме творчества композиторов в Дилижане, а затем в своем доме на берегу Севана, в Айриванке. Уезжая в 1994 году в Германию (это спасительное приглашение он получил благодаря екатеринбургским друзьям и Гии Канчели), Авет Рубенович очень болезненно прощался с домом на Севане: "Сюда же будут посылаться звуки, а я их не услышу". Так и случилось. Перед отъездом он говорил, что "беременен новой, девятой симфонией", что уже слышит ее и запишет, как только приедет в замок Виперсдорф под Берлином. Но не записал: "Когда сажусь за стол, симфония рассыпается".
Слушая рассказ Ирины Георгиевны о муже, поражаешься силе ее духа и безграничной вере в его творчество. "Впервые мы встретились, когда я еще училась в выпускном классе школы Чайковского и ходила в консерваторию на уроки фортепиано. В один из дней я увидела стенгазету научного студенческого общества и стала ее читать, чем и привлекла внимание проходящего мимо Фреда (так называли Тертеряна друзья). Он был редактором этой газеты и очень переживал, что ее никто не читает. Я была с толстыми косичками, с портфелем, на котором висела чернильница в связанном крючком мешочке. Много позже он сказал мне, что "попался на чернильницу". Вторая наша встреча произошла через год, когда я уже стала студенткой консерватории, и он настоял, чтобы я начала сотрудничать с ним в газете. Он не объяснялся мне в любви, не делал предложения, мы просто поняли, что должны быть вместе, а я как-то сразу решила, что должна защищать его, помогать ему, хотя и была младше на семь лет. Мужчина должен быть таким, чтоб ему стоило служить. И это служение прекрасно, оно возвышает, а не унижает женщину, которая должна помочь мужчине найти себя и состояться. В нашей жизни было все, что по моему разумению должно быть в жизни. Жизни наполненной, спрессованной, возвышенной. В одном из интервью в ответ на просьбу рассказать о своей семье Авет Тертерян сказал: "Моя семья существует чисто символически. Но все симфонии я написал благодаря жене".
Для Ирины Георгиевны было явным то, что не бросалось в глаза другим: ранимость супруга, его беззащитность. "Весь этот лоск, манеры – все это было внешним, внутри — совсем иное", — говорит она. Портрет композитора, написанный его другом Генрихом Элибекяном, дорог ей именно тем, что художник сумел проникнуть в духовный мир Авета Рубеновича, тонко уловив состояние творца в момент великого озарения. Страстный поклонник творчества Тертеряна, Элибекян писал этот портрет под музыку Четвертой симфонии. И действительно, трансцендентальная трактовка бытия, характерная для Четвертой симфонии, нашла свое отражение в этом "портрете без кожного покрова", как окрестила его Ирина Георгиевна.
Портретов в доме несколько, все они написаны в разные годы, но все созвучны музыке композитора. Сильная художественная натура не могла не вдохновлять художников своей творческой сущностью. Портрет кисти Рудольфа Хачатряна был написан в 1978 году, в период триумфального шествия Третьей симфонии. "Четвертая симфония Тертеряна – это не музыка. Это состояние. То же и мой портрет", — говорил Давид Беджанян, автор скульптурного портрета, выполненного в дереве. Симфонии Тертеряна часто сопровождали и работу Сергея Погосяна. Он работал над портретом композитора в декабре 1993 года, в страшную холодную и голодную зиму. Писал в этой самой комнате, тогда здесь стояла печь, тепло которой позволяло удерживать кисть в холодных руках. "Вдвоем, — рассказывает Ирина Георгиевна, — они соорудили мольберт, и за два сеанса портрет был готов. На нем Авет, погруженный в раздумье, немного отрешенный и в то же время мощный, готовый к действию, настоящий "Лев зимой". Он повесил портрет на стену, когда тот был еще мокрым".
Комната вся полна реликвий. Часы, люстра, торшер (когда-то в Париже он работал на керосине) прибыли сюда из Ленинграда, из квартиры детства Ирины Георгиевны, дочери известного музыковеда Георгия Тигранова. Здесь же эскизы Минаса к клавиру оперы Авета Рубеновича "Огненное кольцо", афиши фестиваля "Ярославская зима", где исполнялась Четвертая симфония Тертеряна, афиши из Екатеринбурга , оповещающие о первом авторском фестивале "Три вечера с Аветом Тертеряном", который прошел, но уже без его участия в конце декабря 1994 года. За 13 дней до фестиваля композитора не стало. "Он ехал в Екатеринбург, чтобы подготовить эти концерты вместе со своим другом, дирижером Ярославского симфонического оркестра Мурадом Аннамамедовым,- рассказывает Ирина Георгиевна.- С понедельника должны были начаться репетиции, но в канун их, в ночь на 11 декабря, он заснул и не проснулся. Такого резкого конца ничто не предвещало. Но предчувствие было. 5 декабря я провожала Фреда в Екатеринбург, где должны были прозвучать шесть его симфоний и вокально-симфонический цикл "Родина". Поезд уходил с Казанского вокзала, мы попрощались в купе, и я пошла к зданию вокзала, однако, не дойдя до него, неожиданно повернулась и побежала назад. Увидела его удивленные, улыбающиеся глаза, и поезд, набирая скорость, увез его от меня. Как оказалось, навсегда".
… В начале 2011 года в свет выйдет книга Рубена Тертеряна "Диалоги с Аветом Тертеряном". Первый выпуск этой книги состоялся еще при жизни композитора в 1989 году. Новое дополненное издание включает в себя не вошедшие тогда в книгу диалоги – время было не то, да и цензура еще не сдала своих позиций. Сейчас Рубен Тертерян – сын Авета Рубеновича и Ирины Георгиевны — находится в Ереване. Он приехал из Эквадора, где работал несколько лет. Южной Америкой он востребован, родной страной, увы…
