Все идет к тому, что, даже если консенсус вокруг Косово не будет найден, просто пойдет процесс одностороннего признания независимости Косово со стороны западных государств. Сначала западных, а потом и остальных. Несмотря на то что полемика вокруг статуса края не ослабевает, все больше складывается впечатление, что получение Косово независимости — это уже не столько нерешенная политическая проблема, сколько своего рода бюрократическая процедура, требующая определенных временных затрат для надлежащего и благопристойного "оформления документов". И смысл нынешней полемики лишь в тактических интересах, которые ряд стран пытаются извлечь в свою пользу в ходе этой бюрократической процедуры.
Таким образом, в скором времени мы будем иметь в Европе прецедент отделения территории на основе права на самоопределение из состава страны, в которой эта территория номинально числится. Причем реализовано будет это право под патронажем международных структур и прежде всего Европейского Союза. Известно также, что Сербия всячески стремится затормозить "косовский процесс", а это в свою очередь означает, что мы имеем пример еще одного прецедента: когда конфликт двух принципов — принципа территориальной целостности и принципа права наций на самоопределение — разрешается в пользу последнего под давлением международного сообщества. Как говорил один киногерой, "это есть факт".
Все это — вещи достаточно очевидные, однако, похоже, именно эта очевидность сложившихся вокруг Косово очень важных международно-правовых реалий и заставляет многих западных дипломатов делать заявления о том, что прецедент Косово не может быть распространен при разрешении других конфликтных ситуаций на европейском пространстве, в частности на Южном Кавказе.
Одно из последних подобных заявлений сделал недавно заместитель помощника госсекретаря США Мэтью Брайза в ходе своего регионального визита на Южный Кавказ. В ходе встречи со спикером грузинского парламента Нино Бурджанадзе, на которой обсуждались в том числе и вопросы конфликтов в Абхазии и Южной Осетии, Мэтью Брайза сказал, что сравнение косовского конфликта с конфликтами на Южном Кавказе, "в том числе с абхазским конфликтом, является безответственностью".
В определенной степени Брайза, конечно, прав. Все конфликты, в том числе и на Южном Кавказе, имеют свои особенности, и глупо проводить между ними однозначные параллели. Все эти конфликты имеют свою оригинальную историю происхождения, свое развитие и отличающуюся друг от друга настоящую ситуацию.
Например, в случае с Нагорным Карабахом часто говорится о конфликте двух принципов — территориальной целостности и права на самоопределение. Но как все более отчетливо начинают себе представлять занимающиеся процессом урегулирования западные дипломаты, в случае с Нагорным Карабахом само понятие территориальной целостности Азербайджана — под большим вопросом, точнее, под большим вопросом, имеет ли территориальная целостность Азербайджана какое-либо отношение к Нагорному Карабаху? Поскольку для знающих историю конфликта не секрет, что в момент распада СССР на территории бывшей АзССР уже было провозглашено два независимых государства, Азербайджан не контролировал Нагорный Карабах и так называемая территориальная целостность Азербайджана в границах Азербайджанской ССР — не более чем миф.
Другое дело, что в пылу геополитических страстей мировое сообщество не зафиксировало это обстоятельство и Нагорному Карабаху пришлось отражать азербайджанскую агрессию. Впрочем, и тогда симпатии мирового сообщества были на стороне Карабаха, чему свидетельством, в частности, пресловутая 907-я поправка, принятая в свое время Конгрессом США, которая запрещала оказание какой-либо помощи Азербайджану именно из-за агрессии последнего против Нагорного Карабаха. Нельзя, правда, не отметить, что сегодня, через 13 лет с момента окончания военной фазы конфликта, Азербайджан, как обычно, стремится переписать историю конфликта и исказить ее, чему в некоторой степени способствуют также геополитические игры западников вокруг транзита азербайджанских энергоносителей, а также транзита энергоносителей других стран через территорию Азербайджана. Но попытка изменить исторические реалии — дело очень непродуктивное.
Так что Мэтью Брайза прав, когда говорит о недопустимости проведения параллелей между разными конфликтами. Но ведь от того, что конфликты разные, прецедент Косово не перестает быть прецедентом. И однозначно, что бы ни говорили дипломаты на своем специфическом языке, этот факт приоритета права на самоопределение над принципом территориальной целостности окажет существенное влияние на последующее разрешение конфликтных ситуаций как минимум на европейском пространстве. К тому же международное сообщество уже определилось и в выборе инструмента, с помощью которого разрешается "конфликт двух принципов". Этим инструментом является референдум среди населения отделяемой или спорной территории. В последний раз применение подобного инструмента мы наблюдали при отделении Черногории. Правда, там была несколько иная ситуация, но инструмент референдума прошел очередную успешную апробацию.
Так что понятны и слова Мэтью Брайзы, и его желание успокоить своих грузинских союзников аргументом, что процессы вокруг Косово не могут быть автоматически продублированы в Абхазии. Автоматически — нет, но то, что процесс вокруг Косово неизбежно окажет свое существенное влияние и при разрешении других конфликтов, полагаем, с этим Брайза вряд ли станет спорить.
Menu
