"Хочешь посмотреть интересный спектакль о гомосексуалистах, педофилах и лесбиянках? Приходи к нам в театр. У нас новый спектакль, и называется соответственно — "Шар голубой" — у Заслуженного артиста РА, художественного руководителя Государственного кукольного театра им. Ов. Туманяна не дрогнул ни один мускул на лице. И даже знание того, что при Кукольном существует экспериментальная сцена для молодых режиссеров, не помешала мысли — вы, ребята, кажется, хватили лишку. Эксперименты экспериментами, но зачем же так эпатировать "намусов" армянскую публику! А потом оказалось, что "Шар голубой" — это удивительно тонкий и трепетный спектакль, поставленный по "Повести о Сонечке" Марины Цветаевой.
Этот спектакль — очередной шаг Рубена Бабаяна в его стремлении создать в альтернативу репертуарному театру "free venue", свободную площадку, куда будут приходить молодые режиссеры со своими интересными проектами и получать возможность их реализации.
"Шар голубой" — название, предложенное авторам спектакля все тем же Рубеном Бабаяном и, по его же собственным словам, подсказанное лейтмотивом "Крутится-вертится шар голубой" — песней, речитативом, рефреном, что повторяет героиня. Но это и прямая перекличка с Цветаевой. "Шар универсума, шар вечности, шар полудня, шар планеты, шар мяча, которым отпрыгиваешь от собеседника, чтобы снова даться ему в руки, и молния, в минуты гнева вылетающая из глаз, шаровая. Да, земной шар, на котором, как известно, горы, и высокие, бездны, и глубокие, и который все-таки шар. И крутился он, бесспорно, вокруг солнца, от которого и брал свой свет, и отдавал свой свет. Спутничество — это продолжительное протяжное слово. . . " — цитата из Цветаевой, уже не из "Повести о Сонечке", и лишнее подтверждение тому, насколько молодым создателям спектакля удалось почувствовать нерв большого поэта и большой культуры. И, может быть, именно эта проникнутость большой культурой — ненавязчивая, недекларируемая, а как бы витающая в воздухе — самое большое достоинство "Шара голубого".
Идея поставить "Повесть о Сонечке" принадлежит молодой актрисе Татевик Мелконян, сыгравшей в спектакле Марину Цветаеву. Идея на первый взгляд странная, если учитывать сложившееся мнение, — молодежь тяготеет исключительно к эротико-психоделическому "new writing"-у и не умеет ценить Слово. А вот если учитывать, что главные героини "Шара голубого", совсем еще молодые представительницы прекрасного пола, следует констатировать, что любое правило хорошо исключениями. К тому же идея Татевик попала на благодатную почву экспериментальной сцены. Правда, воплощение ее с первой попытки зашло в тупик, и пришлось менять режиссера. Так что Нарине Григорян, соответственно, пришлось начинать все сызнова.
Чтение истинного поэта — всегда труд души и мысли. Для режиссера и актрисы Нарине Григорян, или Наринки, как любовно называют ее все те, кто уже успел убедиться в том, что и по отношению к молодой красивой женщине слово "режиссер" можно применять всерьез, шар голубой — это большущий клубок бело-голубых ниток и подушка, подложив которую можно делать уморительные пародии и которую можно обнять, как вселенную. Ну и земной шар — шар универсума, шар вечности, в которой остались миги человеческих сближений и пропастей.
"Повесть о Сонечке" — воспоминания Марины Цветаевой о юной актрисе, с которой судьба свела ее на короткий срок в постреволюционной Москве. "Шар голубой" Нарине Григорян — спектакль, выламывающийся из рамок нашей сегодняшней театральной действительности. Тот самый клубок, кресло, самовар и пара чашек, да, еще два люка, сидя в которых перебрасываются репликами персонажи. . . Неутяжеленность спектакля — его стиль и его метафорически выраженная тема. Мерцающая, неуловимая атмосфера, деликатность его души и дух дружбы, любви, света и неотвратимости трагической судьбы создаются не с помощью декораций и освещения, а благодаря множеству режиссерских придумок, неожиданных ракурсов, нетривиальности восприятия. И слово, цветаевское слово, к которому отнеслись с бережностью и проникновением.
"Ландыш, ландыш белоснежный, розан аленький. . . " Сонечка — необыкновенная девушка, верящая в свой талант и ожидающая женской судьбы. В ней и прелесть, и прямодушие, в ней наивная безжалостность юности и поразительная свежесть чувств. Улыбки ее лучезарны, фигурка хрупка, а голос настойчив, хотя и несмел. Играя Сонечку, Заруи Антонян — сама лучик света в черном пространстве небольшой сцены — играет молодость, играет блистание жизни. "Сонечка была для меня, как сахар зимой 1919 года". . . Блистание жизни, а не талант притягивает к ней. Это то, что многим не дано, но к чему тянутся, как неврастеники цветаевской поры тянулись к знахарям, а нынешние — к экстрасенсам. "Крутится-вертится шар голубой. . . " — с какой-то лихорадочной радостью поет Сонечка, кружась в пируэтах, и ее приглашение к танцу — приглашение в дорогу, вдаль, ввысь. И, кажется, ничто, никакие перипетии судьбы не смогут истребить в ней эту радость и этот трепет жизни.
И другой полюс, "антитеза" — Марина Цветаева. На эту роль должно было хватить смелости. На эту роль должно было хватить любви. У Татевик Мелконян хватило и того и другого. Зеленые — крыжовниковые — глаза, жесткая дикция, рваная интонация и легкая, стремительная походка. Какой странный и какой яркий контраст — пластика почти театра теней, а декламация почти площадного театра. И интенсивно, даже зримо звучащие слова и силуэты из пантомимы. Голос констатирующий и отрешенно задумчивый, словно бы замерший навек, и одновременно страстный, насыщенный внутренней силой. Женщина, которая слишком умна, чтобы тратить эмоции попусту, и слишком страстна, чтобы не воспламеняться поминутно. Прежде всего перед зрителем открывалось не утихавшее ни на день, ни на час биение замечательного человеческого сердца — требовательного к жизни, к окружающим, но и умевшего отдавать себя без остатка. И в ходе развития спектакля становилось все очевиднее, что с годами это сердце ни на миг не изменяло себе, как в суровой нищете, на краю отчаяния, у самой пропасти, буквально на камнях жила, росла, набирала силу и рвалась из пут обыденности муза поэта.
Так и вырывается из нашего театрального контекста "Шар голубой". Вырывается, если продолжать пребывать в уверенности, что новое поколение выбирает исключительно "пепси". Занимает свое заслуженное место в ряду интересных работ, которыми за последнее время приятно удивила молодежь, если относиться к ней с должным уважением. У нынешних дебютантов достаточно смелости, уверенности и профессионализма. У них есть осведомленность — во всяком случае у тех, кто к ней стремится, — о том, что происходит в большом театральном мире. К тому же они начинают в иных, куда более благоприятных условиях, чем их предшественники, — ведь идея предоставлять возможность для работы молодежи владеет многими главрежскими умами. А такие спектакли, как "Шар голубой", явно убедят их, что игра стоит свеч.
Menu
