Витающая в воздухе тема реформ в театральном пространстве взбудоражила весь артмир. Заслуженный деятель искусств РА, руководитель Государственного театра кукол им. О. Туманяна и Национальной театрально-творческой организации Рубен БАБАЯН считает, что если не начать реформировать театр "снизу", реформами сверху его прихлопнут.
— Руководимый тобой творческий союз выступил с заявлением против назначения министра культуры по партийному признаку. Можно подробнее — почему?
— Все соглашаются с тем, что партии в Армении находятся в процессе своего становления. А культура зиждется на более серьезной основе, поскольку она не вчера возникла и имеет продолжение в будущем. Все то, что вечно, не может быть под эгидой того, что очень временно. Принцип, по которому работали партийные министры культуры на протяжении последних лет, показал такую закономерность: они должны устраивать на разные должности, причем не обязательно хлебные, членов своих партий в учреждениях культуры — будь то библиотеки, музеи, театры. А это приводит к засилью дилетантизма, поскольку приходят люди, которые не были взращены в этой атмосфере. Культура — все-таки стратегическое понятие. Стратегическое в плане того, что ростки нужно лелеять, а плоды появляются очень поздно. Даже пяти-шестилетняя программа не может рассчитывать на завершенность, тем более что о завершенности в культуре говорить не следует — это нескончаемый процесс. Ее надо передавать из рук в руки, должна быть преемственность, но предполагать партийную преемственность в культуре бессмысленно. Правильнее предполагать преемственность в государственном подходе.
— Но недавняя встреча в Цахкадзоре показала, что в государственном подходе больше стремления просто, мягко выражаясь, сбросить с себя груз культуры. . .
— Часто, когда мы критикуем какое-то решение, мы критикуем его за то, что оно не было подготовлено. А процесс подготовки — это когда собираются компетентные люди, выслушиваются мнения, даже и взаимоисключающие. Я все-таки надеюсь, что никакого решения как такового еще не принято, что идет процесс обсуждения, осмысления, и, мне кажется, это пугает людей. Мы привыкли к тому, что сверху спускается какое-то решение, чаще всего неправильное, и мы занимаемся тем, что сначала критикуем его на кухнях, а потом приспосабливаемся.
Следует согласиться, что, несмотря на достаточное количество удачных спектаклей, участие в фестивалях и даже организацию собственных, мы не можем сказать, что в Армении идет полноценный театральный процесс. Полноценный процесс — это новые идеи, новые имена, а для этого должны быть созданы определенные условия. Система, в которой работают наши театры, до сих пор советская. Не может советская система существования театра работать в капиталистической Армении. О возвращении старой экономической системы говорить не приходится. Значит, надо приспособить систему управления к открытому свободному обществу. Мне возразят — где оно у нас? Да, но мы идем в этом направлении. А долгое стояние театров на месте может привести в конце концов к взрыву, ибо то, что не меняется — или умирает, или взрывается. Думаю, что после того, как были выслушаны диаметрально противоположные мнения, причем представителей всех видов театра, должно подойти время специалистов по юриспруденции, налоговой политике. Естественно, новые механизмы должны пройти проверку временем. Но то, что запускать их нужно, может быть, пока не во всех театрах — посмотреть, как работают, выверить какие-то вещи, мне очевидно. Я думаю, что выход — в разнообразии. Правда, у нас почему-то множество форм ассоциируется с многоженством и предательством национальных интересов, а не разнообразием в данном виде искусства.
— А против собственно разнообразия никто не выступает — выступают против разнообразия за государственный счет. Оставить пару больших театров национального значения, а остальные пусть множат разнообразие — в удовольствие свое и тех немногих, кому это интересно!
— Если это обсуждается, то это маразм. Но в этом виноваты мы сами, потому что держались за старую систему театров. Мы постоянно обращаемся к государству и требуем заботы о нас. Мы не говорим — создавайте условия, чтобы мы могли быть сами себе хозяевами, мы говорим — содержите нас. Мы делаем позорные заявления: утверждайте наш репертуар, направляйте нас, запрещайте то, запрещайте это! Какого черта мы лезем к ним в пасть! Ведь это не пустые слова — свобода, воля. Сколько раз ты сама слышала — приходите и направляйте нас. Да кто они такие, чтобы нас направлять! Чем больше мы будем лезть под лапу государства, чем больше будем требовать, чтобы был папа родной, тем хуже будет наше положение. Чем больше мы будем хотеть, чтобы оно раздавало деньги через свои каналы — причем каждый раз в этих трубах остается какая-то сумма — тем больше у них будет прав. А вопрос в том, чтобы создать такое законодательное поле, в котором мы сами сможем зарабатывать деньги, и спонсоры будут заинтересованы в нашей поддержке, а государство отвечать только за стратегически важные цели. Платить деньги не просто за то, что существует такое понятие, как театр, а за конкретную деятельность. Принимается анекдотичное решение об установке в театрах кассовых аппаратов — давать чек вместе с билетом! И один из директоров спрашивает: а где его ставить? Как в анекдоте — веревку с собой приносить?
Возвращаемся к теме партийности. Из-за назначения таких руководителей по партийной линии любое бестолковое решение берется под козырек — будет сделано! Особенно в сегодняшней ситуации, когда одна из партий получила возможность единолично взять на себя руководство страной, очень опасно создавать прецеденты, когда государство и партия уподобятся друг другу. Такой прецедент уже был, и чем это закончилось, мы знаем. Хотелось бы, чтобы культура была вне этого.
— Мы говорим о принятии реформ, а за столько лет не смогли даже изменить порочный закон, по которому директор-хозяйственник в творческой организации главнее творца. . .
— Не в названии дело. Главный в театре тот, кто отвечает за творческий процесс. Лично мне слово "директор" как человек, который отвечает за все, ближе. Я не считаю себя выдающимся режиссером. У меня лучше получается организация театрального процесса. Я получаю больший кайф от спектаклей моих коллег, особенно молодых. Понимаю, что делаю то, что многим не удается — создаю условия, чтобы они могли проявить себя. И все режиссеры, кого я знаю, вполне могут управлять своими театрами. Ведь было время, когда худруки были одновременно директорами театров. Более того, когда он называется не худрук, а директор, и требования строже. Сегодня говорят — мы назначаем экономиста, а рядом худрук — он будет творить! Ни черта он творить не может — этот экономист ему не разрешает! Экономисту предстоит делить на несколько частей сумму, которая появляется в результате руководства театром, и зачем ему тратиться на новый спектакль? Режиссеры замечательно могут руководить театрами. А в областях, в которых не сильны, можно держать главного бухгалтера, замдиректора. Все остальное для того, чтобы назначить на пост директоров каких-то проходимцев и через них решать какие-то свои вопросы.
— Так все и стараются решать свои вопросы. Разве в Цахкадзоре не было очевидно, что весь сыр-бор разгорелся вокруг того, кому обломится распоряжаться деньгами от больших театров? Даже предлагалось превратить Национальный театр в "стадион для сборной страны".
— Бред! Во-первых, нужно еще завоевать право работать не просто в большом театре, а на государственном заказе. Правда, я сторонник свободных трупп, потому что несвободная труппа превращается в труп. Актер, который месяцами не играет, но получает зарплату, уже играть не будет, потому что есть такое понятие — потеря формы. Уверен, руководители этих театров, хотя и вынуждены говорить, мол, это наш дом, сами стонут от системы штатного актерского состава, они же все творческие люди! Думаю, совмещать на одной площадке несколько трупп бессмысленно — она не может превращаться в общежитие. У хорошего спектакля наверняка есть зритель. Пусть это сто человек. На мой взгляд, чтобы эта маленькая элита имела возможность смотреть, скажем, "Вишневый сад" на академической сцене, государство должно доплачивать. Пусть себестоимость билета 20 тысяч: одну платит зритель, остальное — государство.
Да, главный вопрос: "Когда будем делить деньги, Остап Ибрагимович?" Практика показывает, что дележ денег со стороны Министерства культуры не всегда объективен. Нормальный выход из этого — общественные советы профессионалов. Кстати, члены этих советов не должны претендовать ни на какие деньги. Ну и критерии оценки: насколько твоя продукция интересна зрителям и участие в международных фестивалях. Другого показателя качества не изобретено.
— Как правило, именно за спектакли, вызывающие интерес на фестивалях, наш зритель и не желает платить.
— Надо совмещать. Я на каких-то спектаклях зарабатываю, но в нашем репертуаре есть спектакли, которые кассы не делают, но они должны быть, поскольку вызывают интерес на фестивалях. Да, серьезное искусство требует финансовой поддержки и элитарной публики. Проблема театра не может быть решена исключительно силами самого театра, как и проблема культуры — это проблема всего общества. А у нас не то что публика — нетворческая часть работников театра к этому неподготовлена.
Каждое звено должно пройти свой путь — мы, деятели театра, госслужбы, народ, театральная критика, интеллигенция. И вот когда мы все захотим пойти по этому пути, захотим иметь нормальное общество, мы поймем, какое важное место отводится в нем театру.
Menu
