На красивую стильную девушку, умудрившуюся на вступительном экзамене в театральный довести до слез членов приемной комиссии монологом из Агаси Айвазяна, внимание обратили сразу. Если все у нее сложится удачно, выйдет после института замуж, будет растить детей, а нет — останется в профессии и наверняка станет хорошей актрисой. Но упертую девушку карьера примадонны не прельщала. Ее, женственную и хрупкую, манила профессия с неженским лицом — режиссер. И преодолевая сопротивление педагогов и жизненных обстоятельств, Татевик АКОПЯН все-таки добилась своего.
На прошлогоднем театральном фестивале молодой режиссуры спектакль Татевик Акопян "Целлофановое счастье" по пьесе Карине Ходикян отличался от уже виденных трактовок пьесы обостренностью драматизма и глубиной, а сама Татев — личностным калибром, отсутствием жеманства и "самосознания" — характерная слабость режиссеров слабого пола, и нетривиальностью мышления. Потом фестиваль кончился. И мы потеряли друг друга из виду.
Наша встреча на лестнице кинотеатра "Москва" в дни "Золотого абрикоса" меня не удивила — была наслышана не только о кинопристрастиях Татевик, но даже желании поехать в Москву на какие-то спецкиношные курсы. "Приобщаешься к новейшим кинотенденциям?" — "Приобщаюсь, вот даже сама фильм сделала, завтра показ в Красном зале. Придешь?" — "Конечно, приду!"
"Самолетики летели — не дай бог разбиться. А на землю не хотели они возвратиться. . . " Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому. . . Впрочем, кажется, для Татевик так вопрос вообще не ставится. Неспособность быть кем-то, кроме как самой собой, — может быть, самое главное ее качество и жизненный импульс. Даже выйдя замуж с последующим наложением табу на всяческое отношение с "публичными профессиями", она от себя не отказалась, увлеклась фотографией, коллажами. И писала стихи. А убедившись, что брак оказался браком, вернулась в профессию — в качестве телережиссера.
— На старом, не переоформившемся телеканале "Ар" я делала сразу две передачи, — рассказывает Татевик, — одну об этикете, другую, вместе с Арманом Аветисяном, сыном Минаса, — об истории и архитектуре. Это был цикл, и мы успели сделать порядка двадцати передач. И вроде бы все были страшно довольны, и нам самим было очень интересно. Но от непрофессионализма, царящего на нашем телевидении, можно с ума сойти! Ты сам пишешь, сам пляшешь, сам песенки поешь — работаешь над сценарием, подбираешь архивный материал, на съемке обязан охватить все, потому что досъемки наверняка не будет, сам сидишь в монтажной. . . Платят, разумеется, копейки. Словом, все были довольны, а я начала понимать, что мои внутренние ресурсы на исходе и такими темпами я скоро протяну ноги.
И она сделала паузу, в которой ее мастер по институту Ерванд Казанчян пригласил ее в театр им. Пароняна на постановку того самого "Целлофанового счастья". И в день премьеры в кинотеатре "Москва" мэтр звал "бессовестную и исчезнувшую из поля" зрения Татевик поработать в театре.
— Театр меня сейчас не очень прельщает. Понимаешь, то, что интересно мне, не интересно широкой публике и наоборот. А тратить казенные деньги на спектакль, который не делает кассы, — роскошь, которую театр не может себе позволить. Неудобно как-то.
На кинокурсы в Москве свалившуюся армянским снегом на голову Татевик Акопян не взяли — своих претендентов хватает. Тогда от депрессии удержала не только тяга к творчеству, но и Володя Бадасян — киноман и киномен, журналист и просто светлый человек. Он и посоветовал: чем посыпать голову пеплом, начать работать здесь.
— С этим фильмом все получилось как-то фантастически, — рассказывает Татевик, — как стихи, когда вдруг в одночасье что-то складывается, а потом смотришь и думаешь — и как это у меня вышло? Совершенно случайно в компании познакомилась с оператором Ваагном Тер-Акопяном. Сама понимаешь, мэтр, разговорились, я сказала, что мечтаю сделать фильм, он заинтересовался, попросил сценарий, которого не было в помине. К тому же Ваагн через неделю уезжал на картину, так что отступать было поздно. Я сказала, что назавтра пришлю сценарий — впереди ведь целая ночь. Села и написала — все как положено, с раскадровкой и прочее. Он прочел и сказал, что будет это снимать! Я вообще не представляла, что такое возможно. Вова собрал команду из настоящих профессионалов, состоявшихся людей. И никто ни разу не сказал мне — отойди, деточка, не мешай мне, гению, работать. У нас была настоящая команда!
Двадцатиминутная лента "Черновик" Татевик Акопян — это фильм человека, пишущего стихи, чувствующего красоту и пытающегося найти гармонию между сиюминутным и вечным. Этот фильм, как и этот мир, соткан из странных звуков — полушепотов, скрежета, ответов, к которым не подобрать вопросов, детского смеха. "Самолетики летели. . . " Куда приземлится, пускай и невысоко взлетев, бумажный самолетик мечты? В лужу. И хорошо еще, если лужа эта залита солнечным светом и в ней отражаются облака. Чего еще ждать от жизни, в которой тоннели, может, и выводят на свет, но коридоры кончаются стенкой, в которой мрачный балансир подъемного крана стал метрономом и желтый глаз светофора кажется единственным светом? "Все строится на песке, но строй так, как если бы ты строил на камне". . .
Сотни, сотни фотографий — выхваченные и застывшие миги жизни, бурлящей и ползущей. И посреди этой бурлящей и ползущей жизни — тоненькая юная девушка с разметавшимися по плечам волосами, пишущая письма в никуда, может быть, каким-то "будетлянам", извлекающая из старого комода пыльную шкатулочку с сокровищами — парой крошечных игрушечных морковок, пронзительно рыжих-рыжих на фоне сумеречной жизни. . . И маленькая девочка, рисующая цветными грифелями яркие картинки детства. Как сделать, чтобы от картинок этих не остался лишь домик с трубой и выходящим из него дымом последней сигареты, поскольку домик этот сложен из окурков?. .
Кинопоэтика, переплетенная с поэзией, — замечательная работа камермена Ваагна Тер-Акопяна и звукорежиссера Бархудара. "Черновик", не нуждающийся в том, чтобы переписывать его заново.
— В последнее время я увлеклась кинематографом Востока — какая в нем гармония, как потрясающе они строят отношения с миром и позиционируют себя в нем. Иногда мне кажется, что наша культура осталась на страницах книг. Мы не умеем по-настоящему организовать свой быт, даже общаться друг с другом разучились — просто агрессивные дикари! Человек должен чувствовать свою ответственность перед другим человеком, иначе он перестает быть таковым. Почему нельзя синтезировать в себе получаемую извне информацию правильно, не выбрасывать в мир одну сплошную агрессию, — считает его создательница.
В планах у Татевик Акопян новая картина. Правда, здесь возникает одно большое "но". Финансирование "Черновика" взял на себя добрый дядюшка в самом буквальном смысле — дядя Татевик Гагик Варданян. И этот ресурс исчерпан. Хотя фильм уже послан на несколько международных фестивалей, в том числе и такие, которые обладают спецфондами для спонсирования последующих проектов понравившихся молодых дарований. На это одна надежда. У нас при всей любви к творческой молодежи ничего подобного не предвидится.
Menu
