СОС САРКИСЯН. Опустим многочисленные звания, регалии и премии и скажем просто — патриарх армянского театра. Судя по всему, осень патриарха не задалась. По крайней мере сегодняшнее отношение общества к театру, культуре, творческой интеллигенции Соса Арташесовича явно не вдохновляет. Что заставляет его не впасть в глубочайший пессимизм и еще надеяться на изменение ситуации в лучшую сторону? Возможно, руководство театром "Амазгаин" — наверное, самым молодым по составу столичным театром. Так что слова патриарха о молодежи, которая у нас есть, которая талантлива и может служить гарантией будущего, — факт, проверенный практикой.
— У ТЕАТРА СЕГОДНЯ НЕ ОДНА ПРОБЛЕМА — их, к сожалению, много. В первую очередь театр — это литературная основа. МХАТ — это Чехов, Малый театр — Островский, наш театр — это Сундукян, Паронян. Драматург диктует эстетику, этику, художественную ориентацию. Пусть никто не обижается, но сегодня пьес высокого класса не пишут. Не только у нас — в мире. Я внимательно слежу — нет сегодня в мире Генри Миллера, Эдуардо де Филиппо. На мой взгляд, в этом плане в театральном мире кризис, но это не означает, что мы должны оставить свои поиски и стремления. В Союзе писателей более четырехсот членов, но я не уверен, смотрели ли хотя бы пятеро из них за последние десять лет хотя бы пару спектаклей.
Вторая наша проблема — это зритель. Зритель — это не тот, кто пришел и ушел, а тот, кто пришел, а потом пришел снова. Быть зрителем — высокая культура, требующая подготовки, широты мировоззрения, духовной глубины. Сегодня у нас нет зрителя, который не пропускает премьер, требует обсуждений, влияет на жизнь театра. А ведь он был! Но те люди ушли, наш образовательный ценз катастрофически упал, и новое поколение с трудом ходит в театр, тем более когда кругом столько соблазнов.
ВЕРИТЬ ГОРАЗДО ТРУДНЕЕ, ЧЕМ НЕ ВЕРИТЬ. Верить в Бога — трудное, требующее работы души дело. Для неверия ничего не требуется — не верю, и все! Вот так и с настоящим искусством — не видели и не верят. А та развлекаловка, которую гонит телевидение, никакой душевной работы, размышлений не требует — отсмеялся и пошел дальше. Все просто. Но мы же люди! Стоит же иногда заглянуть в себя, чтоб проверить, жива ли еще твоя душа, может, ей еще чего-то хочется?
Когда-то мы снимались вместе с одним известнейшим прибалтийским актером в Москве, и он мне сказал: "Знаешь, в чем разница между русским крестьянином и, скажем, чешским? Чех просыпается и с утра идет пахать, поэтому у него в хозяйстве порядок. А русский свешивает ноги с полатей, курит и размышляет — есть ли Бог, зачем я появился на свет?. . " А разве это плохо? Разве хорошо, если человек превращается в бездушного робота, запрограммированного исключительно на работу и получение прибыли? Может, я это некстати вспомнил, но думать, размышлять — это тоже тяжелый труд. И настоящее искусство теряет аудиторию. Сегодня редко встретишь человека, который, проезжая по Лори, сказал бы: давайте остановимся, смотрите, какая красота! А прежде Мгер Мкртчян, бывало, говорил: поедем на Арагац смотреть закат. И мы ехали да еще оставались на ночь, чтобы утром увидеть рассвет.
Сегодня наш народ сконцентрировался в Ереване, и страна превратилась в головастика с тоненьким хвостом. Армянин так и живет — глядя на асфальт под ногами и не поднимая взгляда к небу, к звездам. Такой человек, увы, не испытывает потребности соприкасаться с искусством.
Я ТОЛЬКО ЧТО ВЕРНУЛСЯ ИЗ МОСКВЫ, где был членом жюри международного детского кинофестиваля Фонда Ролана Быкова. Сколько там было замечательных картин — добрых, человечных, с любовью к природе, к животным! Это обнадеживает. Там, кстати, была представлена французская анимационная кинолента — прекрасная, мы все были очарованы и собирались давать ей первый приз в номинации, но этому страшно воспротивилась критик именно из Франции: "Ни в коем случае, эта лента сделана по-американски, она не несет с собой французской культуры!"
Сегодня все стремятся сохранить национальное лицо, а мы норовим его потерять. Дерево соприкасается ветвями с остальными, но питается своими корнями. Так и культура — нужно общаться, соприкасаться, но основа должна быть своя, корневая. Другое дело, мы, армяне, говорим: Шекспир — наш драматург. То же говорят грузины, немцы и так далее. Существует мировая классика, от которой невозможно отказаться. И нельзя говорить, что спектакль, созданный по классической пьесе, не должен финансироваться, потому что это чужая драматургия.
Я десять лет проруководил Институтом театра и кино, и меня всегда спрашивали: есть ли молодежь, которая придет вам на смену? Конечно, есть! Есть талантливые ребята, но нет средств, обеспечивающих их творческий рост. Нравится не нравится, но искусство требует финансов, даже самое великое, тем более великое. Моцарт, как вы помните, "Реквием" написал на заказ, за деньги. А сегодня нет вложений не только в серьезное кино — я заявляю с полной ответственностью: за сегодняшнюю театральную зарплату нельзя сыграть Отелло или Гамлета! Актеру необходим определенный уровень обеспеченности для свободного творчества. Сегодня наши ребята все время бегают на дубляж, участвуют в телепроектах, чаще весьма сомнительных, мельчают, распыляются, теряют лицо и профпригодность.
В УШЕДШЕМ ГОДУ в номинации "Кино и театр" опять не было лауреатов Госпремии. Чему удивляться, если за столько лет люди не поняли, что кино и театр — разные вещи. Как можно валить все в одну кучу! Именно поэтому я в свое время вышел из состава этой комиссии. Не давать премий я считаю это очень неправильно. Да, возможно, нет шедевров, но я не уверен, что в тех номинациях, по которым премии вручены, они были. И, бесспорно, есть работы, достойные того, чтобы быть отмеченными. Появилась новая плеяда актеров, режиссеров. Критикуя и предаваясь остракизму, мы ничего не добьемся. Тем более что вся работа этой комиссии — это такой формализм! Они же смотрят спектакль в видеозаписи! Вряд ли стоит объяснять, что и десяти процентов от постановки не остается — камера остановилась на одном актере, и ты уже не знаешь, что делают остальные. Это не просто бред, это элементарно непорядочно. Должна же быть какая-то ответственность! Нужно поддерживать молодежь, стимулировать ее.
Сегодня постоянно ведутся разговоры об упразднении репертуарных театров, о необходимости расцвета антреприз. Такое могут предлагать только люди, которые вообще ничего в этом деле не понимают. Отсутствие репертуара, постоянной труппы — это уже не театр, это означает поставить крест на национальном театре. Мне тоже предлагали, пытались уговорить — мол, приглашайте, зарабатывайте, не понимая, что актер становится артистом в театре, что у каждого театра есть своя эстетика и своя позиция, свой путь и методы воспитания и взращивания актера. О "бродячем" театре может думать только человек некомпетентный, безграмотный, наконец, просто плохой человек, который хочет погубить театр. Рассуждать так — это преступление.
Народ, каким бы он ни был самостоятельным, свободным, имеющим собственное мнение, тем не менее следит за тем, как к кому относится государство. Самое главное для нас сегодня — наша армия, это понятно. Но вот нелюбимые нами коммунисты понимали, что искусство, культура — тоже мощное оружие, которым нужно владеть, заставить служить государству, его идеологии. А наша культура стала для нынешней власти зоной отторжения. Во главу угла поставили прибыль, доход, обогащение. Я помню — я многое помню — коммунистический лидер Григор Арутюнян приходил на все премьеры даже Театра юного зрителя! То же самое Заробян, Кочинян. Это очень важно: когда они приходят, за ними тянутся министры, депутаты, хотя бы для того, чтобы не отставать от "главных", а общество очень чувствительно реагирует на такое отношение. Я говорил об этом обоим нашим президентам — приходите, народ обращает на это внимание! Но сегодня театр не влияет на умы, не играет должной роли в жизни общества, выключен из процесса государственного строительства. В Москве сегодня действуют порядка восьмидесяти театров, в Тбилиси — около сорока. В нашей столице есть театры, но нет театральной атмосферы. Принято считать, что мы театральный народ — нет! А надо воспитывать, приучать, служить примером.
В советский период наша творческая, научная интеллигенция была очень сильна. Университет был хранителем национальной традиции, ее оплотом. Да и союзы писателей, театральных деятелей, художников, кинематографистов. Помню, когда собирались строить АЭС, нас пригласили в ЦК на совещание — Паруйра Севака, Рафо Исраеляна, Размика Агабекяна, меня — и буквально уговаривали, что атомная нам необходима. Хочу сказать — с интеллигенцией считались. А сегодня нас собирают, мы сами для себя выступаем, выпускаем пары и расходимся. Но разве при решении каких бы то ни было важных вопросов мнение интеллигенции учитывается? Хотя по сути и настоящей интеллигенции-то не осталось — вот что печально. Не осталось, потому что каким-то образом ее сумели вывести из игры.
Сегодня в Армении царствуют провинциализм и вкусовщина, и это никого не заботит. У власти свои игры, в которые интеллигенция просто не вписывается. А ведь это так важно — государство не может быть полноценным, если в его строительстве не участвуют культура, искусство. Культура не менее важна, чем армия! Культура — визитная карточка любой нации, тебя узнают по тому, что ты внес в развитие мировой цивилизации.
Menu
