Все уже когда-то было. И время было выбрано, как всегда, удачно. В июльскую отпускную пору, когда жара притупляет воинственные настроения, презентовалось известие – приказом министра культуры художественный руководитель Национального академического театра им. Сундукяна, народный артист РА Ваге Шахвердян снят с должности.
Более того, вместе с Шахвердяном упраздняется и сама должность. Власть в театре переходит в руки худсовета, в состав которого должны войти люди извне, а возглавить его – директор, на нынешний момент — человек с юридическим образованием. Потому что талантливый режиссер и большой художник – и об этом много и часто говорилось — Ваге Шахвердян “узурпировал” власть в театре, не пускает в Национальный театр других режиссеров, принимает на работу только выпускников своего курса, а главное, несмотря на двухгодичные увещевания, отказывается провести сокращения в труппе. Словом, Шахвердян – большой режиссер, но плохой руководитель.
О том, что этот “плохой руководитель” когда-то добился того, что о провинциальном ванадзорском театре из Армении узнали не только во всем бывшем Союзе, но и за рубежом, вдруг забыли. О том, что 12 лет назад Шахвердян пришел в разгромленный, расформированный, в буквальном смысле превращенный в мастерскую для изготовления гробов Национальный театр, собрал крепкую труппу, вернул репертуар (24 спектакля, из коих только 9 — его) на сцену и публику в зрительный зал, что со всех гастролей и фестивалей театр возвращался с призами и восторженной прессой, также забыли в одночасье. Впрочем, почему в одночасье?..
Год с лишним назад на встрече представителей аппарата президента и Минкульта с деятелями театра высветились две темы: государству позарез хочется освободиться от театров, взыскующих его финансовой поддержки, а целому ряду режиссеров столь же позарез – насладиться властью в Национальном театре. Посреди крайне спорных рассуждений — для расцвета сценического искусства необходимо превратить большие театры в “свободные площадки всеобщей доступности” — прозвучал даже один откровенный голос: дело не в отсутствии места под солнцем, просто дяди худруки порулили — хватит, другим тоже хочется!
В такой атмосфере и под лозунгом о свободной площадке воплощать мечту о государстве, максимально свободном от финансовопоглощающих театральных площадок, оказалось делом плевым. Механизмы на этот случай отработаны и знакомы до боли. Тут же выискалась куча “ходоков к Ленину” из театра и извне с жалобами на худрука. Так что, когда министр культуры Асмик Погосян пришла в театр Сундукяна объясняться, всем было понятно, что приговор произнесен и обжалованию не подлежит…
… В конце XIX века жили в Англии добротный писатель и эссеист Гилберт Честертон и большой поэт и писатель Оскар Уайльд. Годами Честертон боролся против эстетизма и символизма Уайльда, писал против него — не доносы в инстанции, а литературные статьи и эссе. И не его вина, что в итоге талантливый эстет оказался в обойме классиков английской литературы, а Честертона помнят по большей частью специалисты. Но когда Уайльда арестовали, никто не протестовал громче, чем Честертон. Потому что спорить с Уайльдом было его стимулом к творчеству, его делом, а теперь в эту полемику, как слон в посудную лавку, вломилось государство, и сама идея творческого спора оказалась надолго скомпрометирована.
Спорить друг с другом должны не представители государства, а другие художники, а когда вперед выступает тяжелая артиллерия государственной машины, делом чести становится защита противников. Так двигалась и двигается по замкнутому кругу история европейской творческой мысли и культуры. Когда очередной “модернист” делает очередную “гадость” и против него возбуждается уголовное дело, корпоративная честь требует защиты оппонента: “Не тронь Абдуллу, он мой!”. Это, впрочем, лирика…
После отчаянного сопротивления сундукяновцев свободной, а значит, творчески бесхозной площадке, после выкриков “убейте 80 лет славной истории — снимите с театра статус Национальный академический!”, “каждый сантиметр этой сцены полит нашим потом и кровью — вы с нами так не разговаривайте!”, “в этом театре уже трижды проводились такие эксперименты — они превращают театр в базар и убивают творчество!”, после требований объяснить внятно, что ждет труппу, если каждый приглашенный режиссер будет приходить со своей командой, министр попросила тайм-аут до 20 августа. За это время она еще раз перепроверит все предъявленные ею “вопиющие” факты и, если убедится, что они действительно беспочвенны, найдет в себе силы извиниться.
У сундукяновцев получилось — моральная победа, но смерть. Как в Аварайрской битве, про которую должен был, да не поставил спектакль “многогрешный” Ваге Шахвердян. Так или иначе, несмотря на все тайм-ауты, в госрегистре в устав театра уже внесены изменения — статус художественного руководителя упразднен!
Когда с благословения бывшего министра культуры Шарояна было продано здание Молодежного экспериментального театра, по-настоящему шумели, кажется, только журналисты. Пошумели и перестали — что, нам больше всех надо?
Когда два года назад сняли с должности художественного руководителя Музыкального камерного театра, а театр переформировали в “свободную площадку”, все “премудрые пескари” предусмотрительно размышляли — чего шуметь? Сначала потому, что директором там сидел бывший зять бывшего президента, и чего плевать против ветра, потом потому, что — ну раз все равно в верхах решили… На месте Музыкального камерного, который Армен Меликсетян и его артисты строили своими руками, как и пытались строить не освоенный нами жанр мюзикла, — та самая “свободная площадка”. И несмотря на все ожидания-обещания, ничего такого творчески свободного и неожиданного с этой площадки высоко вверх не взлетело.
Когда в Рождественские праздники, между делом, пока народ выходил из новогоднего похмелья и доедал буд, за откровенно плохую постановку не просто сняли с должности Гегама Григоряна, но под сурдинку в Национальном академическом театре оперы и балета им. Спендиарова упразднили статус художественного руководителя — это тоже было объявлено “частным случаем”. “Давид-Бек”, мол, действительно был провальным, и вообще в опере есть еще хормейстер и главный дирижер, так что есть кому отвечать за творчество… Сегодня в Оперном готовятся четыре постановки, призванные возродить жанр, покрытые толстым-толстым слоем арендаторов. Если не все, то многие довольны — деньги идут по всей вертикали. А хотя бы память о том, что у нас есть Национальный оперный театр, сохраняется не потому, что нынче каждый представитель нации может "платить в кассу" и иметь доступ к главной театральной площадке страны, а потому, что один сильно талантливый человек по имени Александр Таманян спроектировал некогда замечательное здание. Национальному академическому театру им. Г.Сундукяна, оставшемуся без художественного руководителя, с архитектором повезло значительно меньше. Соответственно в нынешних раскладах у него значительно меньше шансов хоть в какой-то форме сохранить в ближайшем будущем свое место и значение.
На днях в телеэфире председатель СТД Акоп Казанчян заявил, что люди театра отреагируют самым жестким образом, если постоянно курсирующие слухи о том, что компания “Шарм” всеми силами стремится завладеть одним из значительных театральных зданий города, начнут воплощаться в жизнь. Тут же последовали “шарманные” телефонные звонки — “Акоп джан, о чем речь?!” На предложение Казанчяна ответить ему публично, отказаться от подобных притязаний с общественной трибуны, попутно называя председателя союза гнусным клеветником и прочее, реакции не последовало. И вряд ли последует…
В наше размазанное по доллару время в искусстве наступил неслыханный прорыв демократии. У нас нынче каждый может претендовать на свой кусок от пирога национального культурного достояния. У нас нынче КВН – главный вид театрального искусства. У нас в искусстве не до Лидеров и не до Художников. У нас в непосредственном соседстве с Национальным театром – Государственный театр музыкальной комедии им. А.Пароняна. К которому жанр кавеэнного театра считает себя не только максимально приближенным, но и далеко опередившим. А сообразительные люди, хорошо чувствующие веяния времени и предугадывающие “желания“, как показывает практика, всегда найдутся. Нашлись и такие, которые давно уже челночат по кабинетам с телегами на худрука Пароняновского театра — естественно, исключительно во славу его светлого будущего. Дальше — сценарий уже апробированный, осталось определиться со сроками…
А закончить хочется словами одного известного писателя, строки которого стали эпиграфом к знаменитому роману другого великого писателя: “Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет береговой утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или друга твоего… А потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе…”