"Выпала свободная минутка, многоуважаемая Катерина Матвеевна…" Вернее, многоуважаемая тикин Дохик. Под белым солнцем то ли армянской пустыни, то ли американской прерии Галуст Мурадян угощает здоровенного такого чернокожего копа, который расплывается в ослепительно-страшноватенькой белозубой улыбке: "I love лобов чаш!" Сюр? Совсем не сюр, а новая кинокомедия Wellcome, papa, выпущенная компанией "Микаел Погосян и друзья".
Спешу разубедить тех, кто решил, что любимый и знаменитый артист обзавелся собственным кинопроизводственным хозяйством – вы поняли неправильно. Не имей сто кинокомпаний, а имей сто друзей – такой эпиграф для недавно увидевшей большой экран картины куда как актуален. И перед началом премьерного показа в Красном зале кинотеатра "Москва" Микаел Погосян долго и от души благодарил всех, кто принял участие в его проекте, и тех, кто пришел его посмотреть: " Сегодня в этом зале с нами нет Генриха Игитяна, Роберта Саакянца… Когда-нибудь настанет и такая премьера, на которой уже не будет нас… А пока спасибо моему другу и продюсеру картины Рубену Папяну, который живо откликнулся на мой проект. Спасибо режиссеру Ваге Хачатряну, спасибо всем, благодаря кому в Америке, на далеко не голливудскую смету мы сумели за четырнадцать дней снять этот фильм".
Рубен Папян был краток: "В Голливуде говорят: "Если картина удалась, восхищаются режиссером, если нет – ругают продюсера. Я уверен, что вы меня ругать не будете, потому что верю в Мишу".
Фильм Wellcome, papa сделан не только в рекордно короткий срок, но и с какой-то веселой легкостью, словно с насвистыванием беззаботного саундтрека, написанного Ара Геворкяном. А что? Бесед о контексте мирового кинематографа создатели картины не ведут, пролагателями торных дорог себя не величают, как потенциальные номинанты на "оскары" и "пальмовые ветви" не позиционируются. Картина вообще сделана не для всего прогрессивного человечества, а для своих, для родной армянской косточки – Еревана, Глендейла и прочих, прочих многочисленных мест под солнцем, где собираются за одним общим столом армяне из Еревана, Бейрута, Ирана…
Совсем как в этой картине. Совсем как в спектакле "Wellcome, или Бари Галуст", который был его предтечей. Если кто забыл, сюжет первой части этой истории развивался в "обезьяннике" лос-анджелесского аэропорта, в котором оказались трое армян — Галуст, Азат и Саркис, соответственно, из Еревана, Ирана и Бейрута. Традиционно возникающий антагонизм между ними по ходу дела сменяется не просто теплыми, но родственными чувствами – Галуст и Азат летят в Америку не просто так, а женить сына и дочь, и оказываются сватами. Саркиса тут же приглашают быть посаженым отцом. Ура! Все армяне – братья!
Сюжет Wellcome, papa еще незатейливей и умещается в два предложения. Пожив с пару недель в Америке и обручив сына, Галуст тайком от него идет поменять билет, чтобы поскорее вернуться на родину. "Поменяйте мне билет. Хочу уехать. Соскучился. По Малхасу соскучился", — скажет Галуст, глядя фирменной лукаво-наивной улыбкой Микаела Погосяна. "Я с ним не знакома", — ответит женщина-армянка за компьютером в аэроагентстве. "Я тоже. Но – соскучился…"
Чем так достала Галуста Мурадяна обетованная для тысяч людей Америка, зрителю узнать не дано. Столп демократии едва промелькнул в картине парой общих планов, небоскребом да шумом океанского прибоя — тут неголливудская смета дает о себе знать в полном объеме. Да создатели фильма и не ставили задачи показать преимущества и недостатки проживания под великим идолом Свободы. "Вы красивые, но чужие. Ради вас не захочется умереть", — говорил знаменитый герой знаменитой сказки… Именно это чувство стало лейтмотивом картины.
А обаяние ее возникает из ностальгии, что раньше нас на свет родилась, из самоиронии, что не позволяет унывать ни на чужбине, ни в отечестве смутного времени, из камерных сцен и диалогов-фишек, придуманных главным зачинщиком Wellcome, papa, знающем не только цену успеха, но и его точный рецепт, из работы актерской тройки — Ара Дехтрикян, Роберт Арутюнян, Микаел Погосян – "коренник".
Торжественно-представительный и такой несвободный Азат-Дехтрикян, любое собственное волеизъявление которого дается ему с таким мучительным напряжением и раздуванием щек – для бодрости, – что впору вешать на грудь звезду героя. Импозантный Саркис-Арутюнян, сочетающий свои культовые усы и манеры большого парона с хитрыми улыбочками завзятого картежника. Галуст-Погосян в своем нелепом до очарования рыжем костюме. Вот они сидят втроем за столом уже не в легком подпитии, беседуя "за жизнь" и высекая искры юмора даже из самых предсказуемых фраз.
А вот Галуст пытается объяснить на армянском, что просит рюмку армянского коньяка в аргентинском ресторане. Традиционная дискуссия, что лучше – наш коньяк или их вино, перерастает в традиционную же дискуссию – с Арамом Хачатуряном, Борхесом, Тиграном Петросяном и Эвитой. Миша Погосян вглядывается в собеседника с непередаваемым внутренним напряжением – не потому, что мучительно старается понять незнакомый язык. Он всматривается вовнутрь человека и в себя, пытаясь разобраться в чувстве отторжения-притяжения. И прежде чем обнять чужака, с совершенно неагрессивной, по-детски абсолютной убежденностью говорит: "…Потому что Бог был армянином".
А еще Галусту в Америке, как красноармейцу Сухову в далеком чужом Туркестане, снятся сны. Не дородная, розовощекая Катерина Матвеевна с самоваром, а хрупкая Дохик с большими печальными глазами, подающая ему "лобов чаш" под родным армянским солнцем.
Но есть еще главный сон. Галуст войдет в пустой салон самолета, откинет голову на спинку кресла, закроет глаза… И салон наполнится знакомыми лицами – Юрий Варданян, Эрна Юзбашян, Левон Иштоян и все-все-все, без кого Ереван неполон. И домой, на Родину они полетят все вместе.
"…В нашем фильме в своем сне я вернул в Ереван всех, кого нам так не хватает. Уверен, что когда-нибудь это случится наяву".