НЕЮБИЛЕЙНАЯ ТЕЛЕГРАММА К ЮБИЛЕЮ
"Уважаемый Ара Арутюнович!
От всей души поздравляем вас со славным юбилеем. Пьесы, вышедшие из-под вашего острого и меткого пера, сложились в сборники. Вот уже сорок лет созданный и руководимый вами Ереванский камерный театр, нашедший свое неповторимое место в панораме отечественной культуры, продолжает радовать армянского зрителя. Многочисленные проекты, зарожденные в недрах Камерного театра под вашим руководством, удивляют креативностью и никогда не остаются незамеченными.
Дорогой Ара Арутюнович! Желаем вам крепкого здоровья, больших успехов в Отечестве и за его пределами и долгих-долгих интенсивных творческих лет…"
ТАКИХ ТЕЛЕГРАММ ЗА ПОДПИСЯМИ РАЗНОЙ ВЫСОТЫ МОГЛО БЫ БЫТЬ БЕСКОНЕЧНОЕ МНОЖЕСТВО, и они наверняка будут, только сдается мне, они не будут традиционно звучать под высокими потолками с хрустальными люстрами. Нет, в торжественных юбилеях под чутким руководством государственных комиссий, конечно же, нет ничего плохого, и даже одно сплошное хорошее. Но есть артисты — и масштаб заслуг с этим никак не соотносится, — которых ну просто невозможно представить утопшими в хризантемах в золоченом кресле. В случае с Ара ЕРНДЖАКЯНОМ (регалии опускаем) невозможно представить ни славного юбилея (не в смысле славности, а в смысле 60 лет), ни жанра "давно я не лежал в Колонном зале". И все-таки… И все-таки Ара Ернджакяну — 60.
Мысленно отматываешь назад путь художника, постоянно боясь что-то упустить: пьесы, увлечение живописью, спектакли, фильмы, создание театра, теоретические опусы, гастроли, фестивали, выставки, диспут-клубы и мужские клубы, телепроекты, последние премьеры, готовящийся к выпуску художественный полнометражный фильм. Лучшие из них поразительны. Именно поразительны. Особенно теперь, когда славный юбилей, — в них нет увядания.
Даже при беглом ознакомлении можно понять по крайней мере один из секретов этого поразительно творческого долголетия: Ернджакян, несмотря на давно седую голову, не старел и не стареет, потому что он жил и живет, более того, потому что он жил и живет интенсивно. Еще раз убеждаемся, как широк круг его чисто художественных интересов. Освоены все жанры, затронуты все темы, проведены все мыслимые и немыслимые эксперименты. Ничто не забыто, не упущено, не оставлено до лучших времен — ничто не принесено в жертву. Творчество Ара Ернджакяна, почти всегда чуть иронически улыбающегося и практически никогда не рвущего на себе рубаху, не кидающегося на амбразуры, не взыскующего воли в громких воплях, творчество Ара Ернджакяна, создавшего в спертом, застойном воздухе 70-х свободный Камерный театр, не знает, что такое подавленные импульсы. Оно не знает несвободы. Тем самым оно не знает преждевременного упадка. Художника, как и полководца, губят возможности, которыми он пренебрегает. Художника разрушают замыслы, которым он не сумел дать осуществиться. Это возмездие. Ернджакяна оно миновало. О многом он высказался на языке не простом, не общепринятом, но зато универсальном, полюбившемся и растасканном на цитаты.
"ЕМУ НЕ ХВАТИЛО ВООБРАЖЕНИЯ СТАТЬ МАТЕМАТИКОМ, И ОН СДЕЛАЛСЯ ПОЭТОМ…" — не помню, кто из великих это сказал. Но у Ернджакяна хватило воображения стать сначала математиком, даже кибернетиком, а потом писателем, режиссером, художником и даже теоретиком театра, автором исследовательских статей, в том числе и статьи "Отождествление как принцип театрального искусства", в которой он стремился разработать возможность существования математической модели форм театральной игры: "Модель этих взаимоотношений можно представить простейшей формулой: Актер 1 + Актер 2 + Зритель, где первые два слагаемых качественно отличаются от последнего и перестановка членов этого выражения невозможна". Примерно так когда-то друзья-физики называли друзьям-лирикам темы своих диссертаций, и те балдели: ни словечка не понять, но ясно: что-то очень умное. На сцене же умная формула обретала простое воплощение — зритель становился равноправным участником спектакля, его создателем, соавтором, сорадователем.
Сочетание реализма и серьезности приводит к отчаянию. Сочетание реализма и юмора — к сатире. Сочетание сюрреализма и юмора — к тому сложно классифицируемому жанру, в котором Ара Ернджакян такой дока. "Свою карьеру я сделал в девятом классе, когда стал капитаном команды школьного КВН", — любит повторять он. Сегодня некоторые ставят эту "карьеру" ему в вину — мол, вот кто стоял у истоков кавеэнизации всей культуры. На это можно возразить, перефразируя Бунина, написавшего когда-то: "Преклоняюсь перед Толстым и ненавижу толстовцев". Не будем сейчас останавливаться на бесконечных и убогих попытках тиражировать ернджакяновский метод. Лучше расскажу случай, произошедший пару лет назад. Воодушевленный Араик решил продемонстрировать пилотный выпуск развлекательной юмористической передачи, которая в его понимании должна была побить рейтинги и явить миру пример настоящего, не гинекологически-урологического юмора. Где-то на пятой минуте возникла шутка, рождающаяся из истории с Ван-Гогом, его отрезанным ухом и даже подкрепленная в кадре автопортретом великого постимпрессиониста. Тогда не нашлось ничего лучшего, чем молча и сочувственно на Араика уставиться — бедный Ара Арутюнович, наивный и трогательный, искренне верящий в масскульт на базе Ван-Гога! Теперь, по прошествии времени, думается: хитрый Ара Арутюнович! Это ведь средство Макропулоса, секрет молодости — интенсивно живя и работая, умудряться соотноситься не с неасфальтированной тундрой сегодняшних реалий, но владеть истинной культурой, дышать рядом с мэтрами и мастерами, жившими за десятки и сотни лет до его появления на свет.
ПРОСВЕТИТЕЛИ НАЗЫВАЛИ СЕБЯ ГРАЖДАНАМИ МИРА, СЧИТАЯ ВЕСЬ МИР СВОИМ ОТЕЧЕСТВОМ. Он мог бы назвать себя гражданином мира и истории: они его Отечество и современность, и прошлое, и, наверное, будущее. Пожалуй, поэтому в творчестве современного армянского драматурга и режиссера куда больше эллинизма, чем модернизма. Всякий настоящий мастер неповторим. Но именно поэтому он, как ни парадоксально, какими-то частицами, черточками похож чуть ли не на всех мастеров. Хотя бы потому, что талантлив. Люди совершенно противоположных направлений и подходов в жизни, если обладают этим даром, то уж волей-неволей формируют друг друга.
Это тоже из арсенала Ара Ернджакяна, из замечательной пьесы-сказки "Алхимик". И это уже не веселая и находчивая реплика в стиле "кто сказал, что деньги не пахнут?" "А вы понюхайте — море, цветы, женщины…" Это уже нечто совсем-совсем другое. Его каноническая пьеса "Соната для виолончели соло" обрела два сценических воплощения, и по ней даже готовятся делать фильм. А его последняя пьеса "Юбилейный посетитель", к юбилею автора никакого отношения не имеющая, а имеющая отношение к совершенно иным тонким материям, скоро выйдет на киноэкраны полнометражным художественным фильмом в постановке автора-юбиляра… Художника разрушают замыслы, которым он не сумел дать осуществиться. Это возмездие. Ернджакяна оно миновало.
Когда-то мне пришлось писать вступительное слово к двухтомнику пьес Ара Ернджакяна. Заканчивалось оно перефразом уже процитированной реплики из "Алхимика". Теперь перефразируем иначе.
… Видишь ли, когда тебе уже давно не тридцать
И вчера опять был день рождения,
И молодежи было столько же, сколько старых друзей,
Когда Король перешел с тобой на "ты",
А ты продолжаешь не ходить на прием к однокласснику
И не возвращаешься из кабинета однокурсника,
Когда голова уже совсем седая,
А дамы все еще называют тебя самым красивым мужчиной Еревана,
Когда твой выходящий на экраны фильм ждут с нетерпением —
Это значит, что где-то, когда-то, в чем-то,
Может быть, ты был абсолютно прав,
Уважаемый, дорогой, любимый Ара Арутюнович!
