"…Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего, кроме самого необходимого: как долететь от берега, до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное — еда, а не полет… Больше всего на свете Джонатан Ливингстон любил летать…". Полет, свет, идущий не на человека, а от человека – об этом новый спектакль Ваана БАДАЛЯНА "Чайка по имени Джонатан Ливингстон", поставленный по восхитительной, возвышенной аллегории Ричарда Баха в Маленьком театре при Национальном центре эстетического воспитания.
ПРЕМЬЕРА СОСТОЯЛАСЬ 5 МАРТА И ОКАЗАЛАСЬ ПОСВЯЩЕНИЕМ – МАСТЕРУ, УЧИТЕЛЮ, ДРУГУ. 5 МАРТА РОДИЛСЯ ГЕНРИХ СУРЕНОВИЧ ИГИТЯН. Основатель Центра детского эстетического воспитания и Музея современного искусства, человек, чей круг творческих интересов был столь широк, что место его в отечественной культуре по сей день остается вакантным. Сколько артистов нашли свой путь благодаря присутствию в их жизни Генриха Игитяна, сколько художников обрели свое место под животворящими лучами успеха и славы благодаря неуемной энергии и умению тратиться без остатка этого, по выражению Андрея Вознесенского, "прораба духа"!
"Генрих Суренович привел меня сюда, в Эстетический центр, пятнадцатилетний мальчиком и в течение почти пятнадцати лет делал все возможное и невозможное, чтобы наша совместная работа с детьми, которые сюда приходили и приходят, была бы настоящим актом творчества. Благодаря Генриху Игитяну родился наш театр, и сегодняшний спектакль – дань нашей благодарной памяти", — скажет Ваан Бадалян, когда в маленьком зале, наконец, смолкнут громовые аплодисменты.
"Запомни, Джонатан, небеса — это не какое-то определенное место или время, потому что ни место, ни время не имеют значения. А те, кто не отказывается от путешествий во имя совершенства, летают по всей вселенной, как метеоры"… Трудно найти произведение, через которое можно было бы в большей степени выразить глубокую благодарность учителю, но и подтвердить свой дар ученичества, верность следованию пути – траектории полета, – чем повесть-притча "Чайка по имени Джонатан Ливингстон".
Кто-то из американских критиков написал: "Джонатаном" не увлекаются – в него вовлекаются". Эта повесть-притча была написана Ричардом Бахом, как и Сент-Экзюпери, летчиком по профессии, в середине 60-х годов уже прошлого столетия и сразу же стала своеобразной Библией для молодых хиппи и людей, стремящихся достичь в этой жизни небывалых высот и не знающих слова "предел". Ваан Бадалян вовлекся в историю странной чайки давно, еще лет восемь назад.
ЕГО ПЕРВЫЙ СПЕКТАКЛЬ ПО БАХУ, СДЕЛАННЫЙ С МАЛЕНЬКИМИ УЧЕНИКАМИ ЭСТЕТИЧЕСКОГО ЦЕНТРА, завораживал детей и умилял взрослых, заставлял взахлеб восхищаться зарубежных театроведов, посмотревших спектакль в рамках фестиваля HighFest. Так что нынешняя "Чайка Джонатан Ливингстон" — это возвращение. Но это совсем не тот случай, когда, изменив состав исполнителей, режиссеры возвещают о премьере. Это именно новый спектакль – новые формы и новое осмысление.
В том, первом спектакле, сделанном с безупречным вкусом и трепетным ощущением красоты, ставших визитной карточкой молодого режиссера, его захватывал Джонатан Ливингстон – чувство пусть одинокого, но свободного и прекрасного полета. На фоне тогда еще только нарисовывающегося грубого потребительского материализма и мелкотравчатости, ставших modus vivendi современной массовой культуры, бескорыстное и отшельническое стремление странной чайки по имени Джонатан Ливингстон к совершенству становилось чем-то вроде исповедания веры.
Прошло время. Ваан Бадалян не только возмужал, приобрел больше профессионализма и мастеровитости. Он приобрел жизненный опыт, который почти всегда разуверяющ. И в новой версии спектакля наравне с темой упоения полетом зазвучала тема закона Стаи. Новая "Чайка" налетела волной из отдельных прекрасных всплесков, которые никак не могут слиться в девятый вал, потому что идеализм их изначально подорван, омрачен уроками времени и окружающей действительности. Нечто вроде иллюзии, сознающей свою иллюзорность и от этого становящейся еще более волнующей. Обнажилась и евангельская структура сюжета: избранничество и – изгнанничество, смерть и — воскресение, апостолы, проповедь, чудеса. И "шестикрылый серафим" — чайка, у которой нет коротких, как у сокола, крыльев, но есть стремление к бесконечной высоте, явилась в новом, стилизованном платье.
"Чайка Джонатан Ливингстон" в постановке Ваана Бадаляна — это по сути невероятно красивое пластико-музыкально-поэтическое шоу, выражаясь сегодняшним языком. В результате в пространстве Маленького театра масштабное произведение Баха звучит объемно, экспрессивно. Ошеломляющая пластика маленьких артистов, с которыми режиссер занимается сам – признаться, как-то трудно представить Ваана в роли Енгибарова, но результат поражает. Море музыки и синие небеса, возникающие в различных вариациях благодаря продуманным спецэффектам. В результате зритель видит не просто отлично выполненные детьми акробатические трюки, но динамику полета, высоту и скорость, магические превращения, игры с пространством и временем. А местом действия становится не маленькая сцена, а огромное небо. "Предела нет, Джонатан" — одна из ключевых фраз этого произведения. Ее глубочайший смысл открывается даже ребенку благодаря ярким средствам выразительности, на которые режиссер не поскупился…
"Он радовался один тем радостям, которыми надеялся когда-то поделиться со Стаей, он научился летать и не жалел о цене, которую за это заплатил. Джонатан понял, почему так коротка жизнь чаек: ее съедают скука, страх и злоба, но он забыл о скуке, страхе и злобе и прожил долгую счастливую жизнь…". На сцене Центра эстетического воспитания Ваан Бадалян поставил спектакль "Чайка по имени Джонатан Ливингстон" и посвятил его Учителю – Генриху Суреновичу Игитяну. Одинокая чайка, стремящаяся трудным путем бескорыстного совершенствования к преодолению времени, пространства и смерти, на поверку оказывается не одинока.
