Ученые
и философы, идеалисты и материалисты имеют свое конкретное объяснение понятия
«время». С каждым из них можно соглашаться, а можно и не соглашаться
и вносить свои поправки и уточнения.
ЧТО
КАСАЕТСЯ МЕНЯ, ТО СКАЖУ: ВРЕМЯ НЕ ИМЕЕТ НИ ВКУСА, НИ ЗАПАХА, НИ ЦВЕТА
— оно
аморфно, неизмеримо и обязательно темное. Я уже немало прожил и видел людей,
живущих с широко раскрытыми глазами, с открытым ртом и высунувших язык, всегда
куда-то спешивших, и людей, пролежавших всю жизнь — и никто из них не сказал о
времени ничего определенного — они его, вероятно, не заметили.
Расписать время по календарю придумали
люди только для своего какого-то удобства. А время, определенное по часам,
которые люди носят в кармане или на
руке, не что иное, как условная фиксация расположения большой и малой стрелки
на циферблате, и только своих часов.
Мы не живем во времени. Оно существует
рядом с нами, само по себе. Человечество расположилось в огромных вагонах
длиннющего поезда, мчащегося в бесконечное и темное. Некоторые его пассажиры
находят возможность посмотреть в окно, но, ничего не увидев ни впереди, ни
сзади, молчат или скажут такое, чего их современники проверить не могут, а тем
более опровергнуть в сроки, отведенные на пребывание в вагоне.
В каждом вагоне необыкновенного поезда
живут определенные люди со своим укладом, языком, своими реками, морями, со
своей флорой и даже со своим зверьем. Когда же им надоедает жить в своем вагоне
или одолевает любопытство — а как там у них, у соседей, — они перемещаются в
другие, вынуждая местных потесниться и подкармливать себя. Но это обычно
продолжается недолго. Или местным надоедает такое положение и они любыми
средствами избавляются от незваных, или же появляются другие и также теснят
недавно пришедших.
Все желания, стремления каждого
пассажира прежде всего относятся только к нему лично, и он ими занят и
обеспокоен. Но иногда случается, что пожелание пассажира относится и к
ближайшим соседям по полке или даже ко всему вагону. В этом случае ему могут
помочь подняться или опускают как можно ниже.
В составе много вагонов. Их пассажиры
живут сами по себе, и происходящие в соседнем вагоне события, которые его
обитатели называют грандиозными или эпохальными, их абсолютно не волнуют. Они
спокойно едут в поезде, не оглядываясь на соседей и ничуть за них не волнуясь.
ВНУТРИ
ВАГОНА ЛЮДИ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ С НИЖНЕЙ ПОЛКИ ДО САМОЙ ВЕРХНЕЙ
(в вагоне
несколько ярусов). Некоторым так и не удается подняться выше своей полки, а
некоторые и не помышляют спуститься, на всех ярусах обычная человеческая возня.
Этой возне многие отдают все свои силы и до того устают, что им вдруг
становится противен не только прижитый ярус, но и сам поезд.
И остается выйти в тамбур, открыть
дверь и, ухватившись за поручень, высунуться и посмотреть вперед — темнота;
назад посмотреть нет сил, да и желания, потому что там осталась темнота. А
возвращаться на ярус — ох как не хочется!
Остается — отпустить поручень.
Едва успеваешь заметить, что на тебя с
укоризной смотрит Бог. Он все видит! Но успеешь ли выпросить: «Прими душу
раба Твоего»?
Темень.
А поезд мчится не останавливаясь,
потому что не имеет ни стоп-крана, ни тормозов. И если когда-либо состав сойдет
с рельсов, то это значит, что останется только оно — всепоглощающее и вечное
время. Без нас.
Юрий
ХАЧАТУРОВ
