Вот уже второй раз в Ереване пройдут гастроли Санкт-Петербургского государственного академического театра балета Бориса Эйфмана. Художественного руководителя театра называют «одним из ведущих хореографов мира», «потрясающим театральным волшебником», создателем своего театра, своего стиля, своей балетной вселенной.
В ПРОШЛЫЙ РАЗ, В 2013 ГОДУ, ТЕАТР ПОКАЗАЛ ЕРЕВАНЦАМ спектакль «Братья Карамазовы» и произвел фурор. На сей раз Борис Яковлевич везет нам «Анну Каренину», спектакль, полный внутренней психологической энергии и удивительно точный по своему эмоциональному воздействию. В спектакле хореограф, убрав все второстепенные линии романа Толстого, сосредоточился на любовном треугольнике Анна — Каренин — Вронский и достиг фантастического накала страстей. Любители балета с нетерпением ждут гастролей и доказательством служит отсутствие билетов в кассах задолго до самих спектаклей. В преддверии визита я связался с господином Эйфманом и задал несколько вопросов.
— Почти все ваши спектакли поставлены по сюжетам классической литературы. Не хотите взяться за что-то современное, ведь столько всего происходит в мире?
— Балетный спектакль — не выпуск теленовостей. Это многоуровневое произведение, которое создается на протяжении как минимум года. За такое время на планете происходят сотни громких событий. Даже если хореограф захочет взяться за какую-нибудь злободневную тему, то к моменту премьеры содержание спектакля почти наверняка утратит желаемую остроту. Многие мои балеты поставлены по шедеврам классической русской и мировой литературы. И при этом ни один из наших спектаклей по своему смысловому наполнению сегодня не смотрится музейным экспонатом. Темы, к которым я обращаюсь, имеют универсальный, надвременной характер. Я сочиняю балеты о том, что во все эпохи будет волновать человеческую душу.
— В классических произведениях, которые вы представляете посредством хореографии, выражаются весьма серьезные мысли. Как можно пластикой тела передать их? Вы, насколько я знаю, собираетесь ставить что-то по Фрейду. Неужели гениальные мысли психолога, которые и высказанные словами не всегда понятны, можно передать движением ног и рук?
— Балет о Фрейде я собирался создавать в середине 2000-х, но эта постановка по ряду причин не состоялась. Зато в прошлом сезоне мы выпустили спектакль Up & Down по роману Фитцджеральда «Ночь нежна», в котором рассказывается история взаимоотношений молодого врача-психиатра и его пациентки. Тайны человеческой психики всегда были мне интересны. Их исследование с помощью языка танца — моя творческая миссия. Вас удивляет, что хореограф берется выражать на сцене масштабные идеи. Но теоретики танца еще в середине XVIII столетия отмечали: балет должен быть интеллектуально насыщенным искусством. Ничего немыслимого в такой концепции хореографического творчества нет. А вот каким именно образом серьезные философские посылы получают конкретное пластическое воплощение, я описать не могу. Искусство хореографа, который упорядочивает окружающие нас хаотичные первородные движения и сплетает их в единое сценическое целое, наполняя смыслом и особой энергетикой, — сродни шаманизму.
— Вы в своих творениях домысливаете факты, меняете сюжет хорошо известных литературных произведений. Насколько художник, даже такой большой, как вы, имеет на это право?
— Художнику дозволено все. Единственное, о чем он не должен забывать, — это десять заповедей. Но творческое переосмысление непременно осуществляется мною с соблюдением деликатного, бережного отношения к первоисточнику. В противном случае я был бы не экспериментатором, а варваром.
— Как происходит процесс соединения музыки и сюжета? Как вы подбираете музыку к своим работам? Должны ли совпадать эпохи создания музыки и разворачивающегося на сцене действия?
— Вы, вероятно, не видели наш балет «Евгений Онегин». В нем наряду с музыкой Чайковского звучат инструментальные арт-роковые композиции Александра Ситковецкого. Для большинства людей само сочетание хрестоматийного сюжета и рока изначально кажется невозможным. Но я выбрал именно эту музыку, поскольку уловил в ней эмоциональные образы, как нельзя лучше, на мой взгляд, раскрывающие внутренние конфликты и драмы героев Пушкина. Однако есть в нашем репертуаре и балет «Роден», который поставлен на музыку Равеля, Сен-Санса и Массне — французских композиторов, живших и творивших в одно время со скульптором. В работе с музыкальным материалом для меня не существует никаких догм. Принцип один: музыка должна вдохновлять, провоцировать поиск пластических решений, заряжать созидательной энергией.
— Вы делаете новые версии хорошо известных произведений. А как вы в принципе относитесь ко всякого рода ремейкам и ремиксам — когда Кармен в джинсах разъезжает на мотоцикле, а Ромео общается с Джульеттой по скайпу?
— Радикальные трактовки классики нередко бывают достаточно интересными и талантливыми. Более того: они, как это ни парадоксально, иной раз передают дух оригинала лучше, убедительнее, чем посредственные традиционные интерпретации. Конечно, очень важна степень одаренности художника. Если бездарный постановщик берется эпатировать публику, то никакого прогресса в искусстве не происходит, все ограничивается актом самопиара. Если же смелые эстетические решения предлагаются талантливым режиссером, происходит творческий прорыв.
— Я видел трейлер вашего спектакля «Анна Каренина». Очень красочный, богато оформленный спектакль. В Ереван вы привезете полный спектакль или существуют какие-то усеченные «выездные» варианты?
— Ереванские зрители увидят ту же самую версию спектакля, которая демонстрировалась в Санкт-Петербурге, Нью-Йорке, Лондоне, Пекине и в десятках других городов мира. Мы не имеем ничего общего с полупрофессиональными труппами, танцующими свои «лебединые болота» на фоне натянутой тряпки. Каждый наш спектакль в техническом плане не менее сложен, чем самые громкие шоу современных мировых звезд. Оправляясь на гастроли, мы везем с собой тонны оборудования и декораций, сотни костюмов. Наши туры — очень непростые в организационном и финансовом отношениях проекты. Однако мы не можем позволить себе понижать профессиональную планку и представлять свой репертуар на сомнительном уровне.
— Читая вашу биографию, замечаешь, что то и дело в ней встречаются армянские фамилии. Это совпадение?
— Это свидетельство того, что Всевышний щедро одарил вашу нацию талантами. Судьба дала мне возможность поработать со многими яркими людьми, представляющими армянский народ и его культуру. Я искренне рад этому. Моей дипломной работой был спектакль «Гаянэ» на музыку Хачатуряна, который я ставил в 1972 году на сцене Малого театра оперы и балета в Ленинграде. Я подготовил свой вариант либретто и показал его Араму Ильичу. Поначалу он без особого энтузиазма отнесся к тому, что молодой хореограф пытается заставить его, мэтра, принять новую версию спектакля и переделать под нее музыкальную партитуру. Однако в итоге Хачатурян согласился со всеми изменениями и переработал музыку. Также хочу отметить, что постоянными презентерами нашего театра в США и Канаде являются Сергей и Гая Даниляны.
— Связывает ли вас что-то с Арменией и армянами? После 2013 года армяне исключительно высоко ценят ваше искусство, лучшее тому доказательство — через несколько дней после появления информации о гастролях вашего театра билеты были так быстро распроданы, что многие не успели просто сориентироваться и приобрести их вовремя! Когда вы снова соберетесь в Ереван и что хотели бы в следующий приезд показать нашей публике?
— Осенью 2013 года мы впервые за всю историю нашего театра посетили Армению. Просто удивительно, что до этого никогда не были в вашей стране. Публика устроила нам фантастический прием. Театр не обделен зрительской любовью, но в Армении труппу встречали с особой, невероятной теплотой. Разумеется, все эти годы нам хотелось вернуться сюда. Надеюсь, в недалеком будущем состоятся наши следующие армянские гастроли. Мы постараемся привести свои последние премьеры.
— Вы посещали GroundZero в Нью-Йорке. Будучи ленинградцем, конечно же, бывали на Пискаревском кладбище и чтите память невинно погибших в дни блокады. Будучи в Ереване, посетите ли вы парк Цицернакаберд, где расположен памятник жертвам Геноцида армян 1915 года?
— Когда прибуду в Ереван, постараюсь посетить этот мемориальный комплекс. Приезжая в другую страну, всегда стремлюсь прикоснуться к ее истории, в том числе к трагическим страницам прошлого. Для художника — как и для всякого духовно зрелого человека — чужой боли не бывает.
