Билеты на концерт джаз-квинтета Джерри Бергонзи закончились за несколько дней до его начала. Их невозможно было достать даже при наличии личных связей с организаторами концерта. Однако благодаря доброй воле организаторов из Посольства США, пустивших в зал всех желающих, джазовые фанаты получили возможность попасть на концерт. Судя по ситуации, можно было предположить, что на концерте ожидается полный аншлаг, но уже в зале я понял, что ошибался, — в рядах зияли проплешины пустых сидений. Очевидно, злую шутку сыграл факт бесплатной раздачи билетов.
Вот уже который год организуя свои джазовые мероприятия, Посольство США придерживается принципа — вход на концерты должен быть свободным! Очевидно, привлеченные этим обстоятельством, билеты расхватывают люди, которым все равно, на какой концерт пойти. Но кроме того, что билеты достались не только тем, кому они предназначались, этот факт имел и другие последствия. Через минут двадцать после начала из зала стали вытекать ручейки людей, которые попали на этот концерт случайно. Дело в том, что стилистика джаза, в которой представляли свои композиции музыканты, была достаточно сложной и слушать ее было нелегко даже людям, искушенным в этом жанре. В результате к концу концерта в зале осталось меньше половины слушателей. Конечно, к музыкантам не может быть никаких претензий — играли они великолепно. А вот организаторам, наверное, можно посоветовать в следующий раз раздавать билеты, скажем, в джаз-клубах, в джаз-колледже, консерватории, чтобы билеты не доставались далеким от этого жанра людям. . .
В первый же день приезда музыкантов я встретился с Джерри Бергонзи и его партнерами и получил ответы на свои давно подготовленные вопросы.
— Вы выступали по всеми миру и имели возможность слушать самых разных джазменов. Есть ли какая-либо разница между исполнением джаза музыкантами разных стран?
— Впервые я попал в Европу (это была Германия) в середине 60-х. Тогда люди там были одеты по-другому, слушали и выражали свои чувства отлично от американцев. А вот в последние годы я уже практически не вижу никакой разницы. Одеты все одинаково, едят одну и ту же пищу, слушают одну и ту же музыку, даже нравы уже почти везде одни и те же. Так что сейчас я почти не вижу никакой разницы ни в чем, в том числе и в музыке. Хотя если говорить серьезно, то надо отметить, что у европейских исполнителей сильно чувствуются отголоски классической музыки, ведь в массе своей они воспитанники классической школы. И классика — это часть культуры европейских народов. В Америке ситуация совсем другая. Например, я никогда не играл классическую музыку. В результате подходы к исполнению разные. И это, пожалуй, самое главное отличие между музыкантами Европы и Америки.
— А что происходит с джазом сейчас и что будет происходить в дальнейшем? Ведь уже много лет наблюдается некий застой — никаких экспериментов и серьезных нововведений. Все, выдохлись, никаких идей?
— Я бы сказал, что в джазе ничего не происходит с 1967 года. Все рискованные эксперименты закончились уже тогда. Шагов вперед, может, и много, но они какие-то мелкие, осторожные. Хотя, знаешь, история джаза напоминает мне движение планет: они сходятся и расходятся, то чуть ближе, то чуть дальше. Так же и в джазе — стили появляются, исчезают, становятся популярными, потом предаются забвению, а через сто лет, чуть изменившись, опять станут популярными. . .
— А кто вообще создает стили?
— Создатель! Кто же еще? (Джерри показал наверх.) Тот, кто создал и всю музыку.
— А я думал, что джазовые стили создают джазмены. . .
— Они лишь получают музыку, обрабатывают ее и представляют людям. Все большее — выше человеческих сил.
— Вы много лет работали с Дэйвом Брубеком. Мы, конечно, много слушали его записи и читали о нем. А какой он в жизни?
— Его дети называли отца "Дядя Дэйв". Он очень мало бывал с ними, вообще мало занимался семьей — постоянно бывал в разъездах и страдал от того, что не мог уделять семье необходимое внимание. Что касается отношений с людьми, со своими партнерами в частности, то он был настоящим джентльменом. Всегда аккуратен, вежлив, уважителен, никакой расхлябанности. Он никогда не указывал своим музыкантам, как играть то или иное свое произведение — давал лишь основную идею. Он доверял своим партнерам. Мы всегда вместе решали, как и что играть. Но что касалось качества, отношения к музыке, поведения не только на сцене, но и в жизни — тут он требовал неукоснительного выполнения всех норм. В этих вопросах он был настоящим диктатором.
— Кроме исполнения джаза вы еще и учите джазу. А можно ли научить играть его?
— На этот вопрос есть очень простой ответ. Как учится говорить ребенок? Он слушает, как говорят родители, и повторяет. Это язык. А любая музыка и джаз в том числе — тот же язык. Надо его слушать все время, как можно больше, и тогда ты научишься. Например, я и сейчас слушаю джаз практически круглые сутки.
— Русские известны своим балетом, итальянцы — оперой, американцы — джазом. Означает ли это, что такое положение сохранится навсегда? Возможна ли ситуация, когда, например, армяне завоюют главные позиции в джазе?
— Я итальянец по происхождению и очень люблю оперу, но играю джаз. И, поверь, делаю это не хуже, а намного лучше некоторых коренных американцев. Я считаю, что национальная принадлежность играет в этом вопросе самую незначительную роль. Гораздо важнее чувство музыки, правильный подход к выражению своих мыслей в музыке и наличие этих самых мыслей. А национальный колорит может лишь добавить красок основной музыкальной картине.
— Кстати, у вас в коллективе двое армян. Вы чувствуете что-то особенное в их музыке в связи с их национальной принадлежностью?
— Я познакомился с ними случайно. Однажды услышал и сразу же решил пригласить к себе в коллектив. При этом я не знал, ни откуда они родом, ни какая кровь течет в их жилах. Они прекрасно играют, отлично понимают мои замыслы, и все мы составляем единый коллектив. Хотя, конечно, у них есть свой своеобразный подход к музыке, и это, безусловно, связано с культурой их родного народа.
— Вы в первый же день посетили наш джаз-клуб "Поплавок". Какие впечатления?
— Прекрасные. Отличное место. Очень уютно, хорошая музыка и великолепные музыканты. Пианист играл в манере великого Бада Пауэлла (речь о Ваагне Айрапетяне. — А. М.) и, должен сказать, играл на очень высоком уровне, хорош был басист. Но больше всего мне понравилась игра музыканта на вашем народном духовом инструменте, кажется его назвали зурна. Очень впечатляюще. . .
На концерте в Большом зале филармонии пятерка Бергонзи продемонстрировал джаз высочайшего уровня. Конечно, играли кое-какие стандарты, но в основном звучали композиции лидера. Музыка высокоинтеллектуальная, сложнейшая по технике исполнения, требующая большой концентрации внимания. Было нелегко, но истинные ценители стиля получили колоссальное удовольствие. "Дюк Эллингтон говорил — нельзя ничего делать на полупрофессиональном уровне. Делать надо или хорошо или вообще не делать", — сказал мне руководитель квинтета перед концертом. Джерри Бергонзи, Фил Гренадье, Джошуа Дэвис, Вардан Овсепян и Карен Кочарян все сделали хорошо.
Menu
