Армяне покидали Баку. Коренные бакинцы в нескольких поколениях. Покидали в панике. Кто с вещами, кто без них. Устремлялись кто куда. Анархия и беззаконие нарастали, подталкивая к единственно возможному решению — спасению через отъезд, все больше напоминающий бегство.
НАШ ДВУХЭТАЖНЫЙ СТАРЫЙ ДВОР БЫЛ ЗЕЛЕНЫМ И УЮТНЫМ. И жили мы долгие годы дружно, хотя трещины в отношениях обозначились еще до февраля 1988 года. Поэтому оставаться после «сумгаита» и «кировабада» уже не имело смысла. Да только куда деваться и как оставить квартиру и все нажитое трудом не одного поколения?
Первыми мы отправили мать, сына, всю семью брата с маленькими детьми. Мы с отцом остались, надеясь вывезти хоть часть самого дорогого и ценного. Пианино перетащили к моей близкой подруге Лейле. Детсад, школа, институт, роддом — мы рядом прошли с ней по этому маршруту, символизирующему нашу преданность многолетней дружбе. Хрустальную люстру, которую я приволокла из Праги, вручила на хранение подруге.
— Встретимся еще, — убеждала она, — вот увидишь…
Утром обнаружилось, что две армянские семьи из нашего двора, не искушая судьбы, куда-то сорвались ночью. Это нас еще более насторожило. Отец, разложив по карманам документы, бодрился, стараясь не испугать меня. И тут внизу на первом этаже послышались шаги, топот поднимающихся людей.
— Они дома! Отец и дочь, — это был голос Лейлы. — Они точно дома.
Отец вытолкнул меня на балкон, закрыл окно, открыл окно соседа рядом, и мы перелезли в чужую квартиру и улеглись на полу.
— Утюг! Смотрите, утюг еще теплый, — не унималась Лейла. — Они здесь!
В нашей квартире что-то падало, громыхало. Шел дележ добычи. «Визитерам» было не до нас. Испуганные до смерти, оскорбленные предательством, мы ждали продолжения, не зная, что делать.
Наступил вечер. Еще через несколько часов в замке щелкнул ключ. Зажегся свет. Сосед (он жил один) уставился на нас. Мы — на него. Потом сосед подошел к лежащему отцу, молча показал ключ от машины и указал головой на выход.
Мы ехали темными улицами. Молчали. Город спал. У входа в аэровокзал сосед затормозил, мы выскочили, сосед сорвался с места и уехал. На аэровокзале мы присоединились к таким же обездоленным, перепуганным, несчастным людям. Им, как и нам, еще крупно повезло. Хрустальная люстра, может быть, еще служит соседке. А нам пришлось начать все с нового листа. С обыкновенной «лампочки Ильича».
Эля СТЕПАНЯН
