В прежние времена 29 ноября отмечался День советизации Армении. В 1956 году к этому дню стране был сделан подарок. Именно в этот день наш первый телережиссер Жирайр Аветисян включил микрофон и произнес сакральное: «Внимание, эфир!», а сегодня уже живая легенда Нара Шлепчян возвестила об историческом событии – дне рождения национального телевидения.
«ТЕЛЕВИДЕНИЕМ Я ЗАБОЛЕЛ ПО ВОЛЕ СЛУЧАЯ, — РАССКАЗЫВАЕТ АРТЕМ МХИТАРЯН. – Шел 61-й год, мне было двадцать. Мы с товарищем проходили мимо гостиницы «Армения». Нас остановила женщина. Оказалось – с Мосфильма. Выпускник ВГИКа снимает свою дипломную работу в Ереване, и ему нужны блондины… Этим дипломником оказался Андрей Тарковский, которого тогда никто не знал и который сделал здесь свой первый фильм «Каток и скрипка». Мы работали и общались месяц с лишним, возили группу по Армении. Картину снимал знаменитый Вадим Юсов. Мне понравилась работа оператора. Но устроиться на киностудию было невозможно. Тогда мне сказали, что существует телевидение…»
Да, да – «сказали, что существует телевидение». Ведь тогда единственный армянский телеканал вещал несколько вечерних часов, а счастливых обладателей чуда, которое мы сегодня пренебрежительно именуем «ящиком», было на всю столицу несколько десятков семей. И требовалась особо щедрая улыбка планиды, чтобы оказаться хотя бы соседом или знакомым счастливчиков, чтобы хоть разок увидеть новое чудо техники. Телепередачи смотрели тогда коллективно – как кино. Ощущения сопричастности к волшебному миру – сродни чувствам современников братьев Люмьер — у Артема Мхитаряна еще не было. Он еще не мог, опережая знаменитого героя оскароносной картины сказать: «А вот поговорим мы с вами через двадцать пять лет – тогда ничего не будет, будет одно сплошное телевидение». Но у молодого человека появилась мечта. Мечта, которая заставила его освоить едва ли не все «эфирные профессии», наполнила его влюбленностью и воодушевлением, превращавшими в удовольствие даже самую рутинную работу.
Двадцатилетнему парню крупно повезло — он получил место рабочего в фильмотеке при телевидении. Через несколько месяцев освободилось место помощника режиссера в литературно-драматической редакции, и фортуна вновь улыбнулась – его приняли!
«КАК ЭТО БЫЛО ИНТЕРЕСНО! МНЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ – ВОКРУГ ОДНИ ЗВЕЗДЫ! — вспоминает он. — О видеокамерах тогда не слышали, спектакль снимали в студии. Художники умудрялись делать в одном павильоне в 50 квадратных метров с десяток разных декораций. В перерывах собирались Авет Аветисян, Гурген Джанибекян, Хорен Абрамян, Метаксия Симонян. Руководил всем Марат Мариносян. Как-то делали фильм к юбилею Маштоца. Его играл Папазян. Я был ассистентом и ездил за варпетом. Он встречал меня дома в халате – невероятно царственный. Однажды на входе в студию милиционер потребовал у него пропуск. «Ты что, не узнаешь меня?!» — громыхнул голос Папазяна. Он схватил милиционера за ухо и вместе с ним вошел в павильон… Тогда мы снимали на камеры пленкой. Нерсес Восканович Каграманов, первый председатель ТВ, выбил из Москвы две камеры. Любой сбой в их работе становился катастрофой. Сегодня, когда я что-то рассказываю нашим компьютеризированным молодым сотрудникам, они таращат глаза — какие пленки?! А я с годами начал понимать, как много дали нам эти первые годы работы».
Молодым не понять – на том телевидении не было никакой коммерции, а было много творчества. Телевизионные профессии осваивали не в вузах – таковых не имелось – а на практике. Биолог Лаэрт Погосян, геолог Овик Ахвердян – они приходили, «заболевали» телевидением, и думать не думали, что их фильмам и передачам еще предстоит войти в Золотой фонд. Филолога Артема Мхитаряна, по совместительству племянника главного комитасоведа страны Роберта Атаяна, решили перевести в музыкальную редакцию. Арно Бабаджанян, Эдвард Мирзоян, Александр Арутюнян – люди, с детства знакомые и любимые, становились героями первых безальтернативно прямых эфиров. Был главный человек редакции Вилен Захарян, снявший множество музыкальных фильмов. Был редактор Новалес Дароян – музыковед, преподаватель консерватории, человек широчайшей эрудиции.
«В музыкальной редакции я пытался делать свои первые передачи. Нам давали такую возможность, хотя мы были ассистентами. Своих концертных номеров тогда было мало, пленки присылали из Москвы – от концертов Ойстраха до «Голубого огонька». И о клипах тогда никто не слышал – исполнитель играл или пел, а мы подбирали фоновые фотографии. Но еще при Вилене Захаряне мы стали снимать сами, старались делать музыкальные номера и визуально интересными, выезжали на пленер. Делали познавательные передачи о великих композиторах. Начали приходить письма с предложениями. Стали популярны передачи «по заявкам телезрителей», — вспоминает тот, кто видел, как все начиналось.
А ПОТОМ АРТЕМА МХИТАРЯНА ВЗЯЛА В СВОЮ РЕДАКЦИЮ ОБМЕННЫХ программ Моника Тер-Погосян – в качестве режиссера. Началась работа над передачами, которые транслировались не только в Армении, но и по всему Союзу. Гостями студии становились известнейшие деятели буквально всех сфер и со всей огромной страны. Ведущими и авторами закадровых текстов были Генрих Игитян, Заре Тер-Саакянц, Маргарита Яхонтова. Как и остальные теледикторы, они были звездами – им улыбались на улицах, останавливали, заводили беседы. В том Ереване, населенном несколько иными людьми, ярко-породистыми, Артема Мхитаряна, длинноногого блондина в ковбойской шляпе, товарищи называли Лимонадный Джо. Он и его красавица-жена Маргарита Яхонтова выглядели по-особенному.
«Как-то в Тбилиси мы с Игитяном сделали передачу о художниках-армянах. А на следующий день просто не могли идти по улице – все подходили, поздравляли, говорили, как много нового узнали. Мы возили свои передачи по республикам, и целый день в их эфире было АТ. А еще я был режиссером передачи об Армении, которая шла по ЦТ, — вспоминает Артем Мхитарян. — Наша техника не соответствовала московским стандартам, так что мы ездили в Москву, там проявляли пленку и монтировали. Это длилось дней двадцать, и это были по-настоящему хорошо сделанные передачи. Однажды за несколько минут до эфира исчезла Нара Шлепчян. Игорь Кириллов ждет, а ее нет. Потом оказалось, что она пошла на грим и заблудилась в Останкино. Это были скверные минуты…»
Такие минуты пришлось пережить не однажды. Как-то Мхитарян попросил коллегу подменить его в съемках высокого собрания, на котором присутствовал Католикос Вазген Первый… И коллега получил выговор. А когда в кадре появилась певица из Карабаха с крестом на груди, на ковер вызвали уже самого Артема Мхитаряна… Ведь храмы, кресты и даже Католикоса показывать в эфире строго воспрещалось. А панорамы города проходили цензуру – нет ли в них стратегических объектов?..
С началом 70-х Армянское телевидение возглавил Степан Погосян, немало поспособствовавший его развитию. Новая аппаратура, цветное телевидение, релейка Ереван-Рустави, давшая возможность смотреть Москву. В 77-м благодаря «Орбите-2» московских каналов было уже три, а в 78-м у АТ появился и свой второй канал.
Погосян пригласил в информационную редакцию Владимира Мурадяна, редакторов Аревшата Авагяна и Ромика Сардаряна. У познавательно-развлекательного ТВ появилась новая функция – информационная. Даже с самой большой натяжкой ту информацию не назовешь оперативной. Да и откуда ей было взяться – оперативке? Оператор Галуст Аладжян привез тогда из-за границы камеру «Кодак» 32-го года выпуска – на тот момент единственную. Кстати, она и по сей день в рабочем состоянии… Вот ею и снимали первые информационные сюжеты. О достижениях заводов и совхозов – на шестнадцатимиллиметровой черно-белой пленке. Потом появились камеры с пленкой 35 мм, и это было ужасно неудобно – приходилось везти отснятый материал на киностудию.
«В ИНФОРМАЦИОННОЙ РЕДАКЦИИ Я С 71-го ГОДА, И ТРИ РАЗА БЫЛ ТАМ ГЛАВНЫМ РЕДАКТОРОМ. В первый раз с 79-го по 83-й годы. Это было очень интересное время – сдавали такие объекты, как Ереванский метрополитен, тоннель Арпа — Севан, аэропорт «Звартноц». Мы делали очень много прямых трансляций – парады, праздник «Эребуни-Ереван», футбольные матчи. Одно дело, когда у тебя есть возможность монтажа, а другое – добиться живого восприятия в прямом эфире. В 98-м, к юбилею Сардарапатской битвы, я вел в прямом эфире передачу около четырех часов. Когда меня представляли на высшую категорию, у меня за четыре года было около 150 больших передач – по тем временам абсолютный рекорд», — признается Артем Мхитарян.
Еще одной «территорией прямого эфира» стали 90-е. Карабахское движение, взлет политической активности, провозглашение независимости, первый президент, первое Национальное Собрание, парламентские сессии, которые смотрели с гораздо большей увлеченностью, чем сегодня сериалы… Потом был 95-й, передача «Пресс-клуб» Тиграна Нагдаляна и Арама Абрамяна, которая тоже шла в прямом эфире…
ТВ-ман, ставший ТВ-меном, абсолютный рекордсмен по выпуску телепередач, трижды главный режиссер информационной редакции, Артем Мхитарян не спасовал перед компьютерной эпохой телевидения – ведь за долгие годы работы ему столько раз приходилось идти в ногу с техническим прогрессом. И сегодня, как почти уже 60 лет, он каждое утро едет в редакцию «Лрабер», в Норк, к телевышке, ставшей для него воплощением юношеской мечты. «Внимание, эфир!»
