УТРО В ГОРОДЕ НАЧИНАЛОСЬ С УБОРКИ УЛИЦ И ДВОРОВ. Особый колорит придавали дворники-езидки своим ярким нарядом: желтые или розовые головные платки, ярко-красные, плотно прилегающие к телу короткие жакеты и разноцветные шелковые плиссированные юбки, которые ритмично пританцовывали в такт сипло шуршащей по асфальту жесткой метле. У троллейбуса всегда поднималось настроение, когда он видел этот их ритмичный танец почти на всех улицах просыпающегося города. Так каждое утро, улыбаясь, он, новенький и молодой, мчался по еще пустым улицам уже умытого города. Его большие блестящие окна живо отражали лучи восходящего солнца, которое, лаская, приветствовало его, освещая весеннюю дорогу. Свежевыкрашенный в желто-синие краски его корпус переливался, а полосы на нем, словно небесные ленты, переплетались на ветру, играя бликами теней стройных кленов .Он был счастлив, молод и красив. Он был очень нужен людям. Он был нужен этому растущему городу. Город с благодарностью принял его. Город ждал его и дождался.
Работая в своем четком ритме, троллейбус вскоре так слился с городом, что люди, живущие в нем, почти перестали его замечать, ведь он был всегда и везде: на улицах, на проспектах, на остановках. Люди даже представить себе не могли, что его могло бы и не быть. А он знал все эти улицы, по которым возил их. Он знал всех, кто садился в его салон каждый день, и не один раз. Он знал их даже по именам, так как прислушивался к их разговорам. Он хранил их секреты и тайны. Только они этого не знали.
Так возил он, почти каждый день, милую девочку Каришу и ее веселую рыжую подружку Танюшу в школу и из школы домой. Часто папа, держа за руку свою малышку, переводил ее через улицу и сажал в троллейбус на остановке возле «Сев шука», возле рынка. Иногда подружки были со своими младшими братьями Гришей и Геворком и с подружками Арцвик и Ануш. Ах, как они были милы и улыбчивы в своей сине-белой форме с белыми воздушными бантиками в волосах-косичках и ало-красными галстуками на шее («с красным знаменем цвета одного»). По дороге к ним присоединялись их шумные одноклассники. Громко разговаривали, крича, о чем-то спорили. Школьников было много в эти часы второй смены. Они были похожи на птичью стайку во время весеннего сбора. В такие моменты троллейбусу было особенно весело. Он любовался ими, вслушивался в их голоса, в беззаботное щебетанье, и ему казалось, что это он едет в школу с красным галстуком на шее. Но вскоре, купив билеты у кондуктора, ребята сходили у своей школы, и ему становилось немного грустно. Но впереди его ждали новые пассажиры, и он, глубоко вздохнув, ехал им навстречу… Быстро катился троллейбус. Быстро катилось время…
ТРОЛЛЕЙБУС ОЧЕНЬ ГОРДИЛСЯ ТЕМ, ЧТО ЗА РУЛЕМ ЕГО МАШИНЫ сидела и управляла им молодая красивая девушка Аршалуйс. У нее были длинные светлые волосы, спадающие до пояса; большие карие глаза, в которых утопал красавец-город; очень низкий, но бархатный голос, который беспрекословно и властно подчинял себе всех мужчин и парней троллейбусного парка. Одни ее уважали за смелость заняться мужской работой водителя. Другие ругали ее за нарушение вековых традиций: как могла она, девушка, надеть брюки, сесть за руль, да еще и такого огромного троллейбуса?! А он с нетерпением ждал, когда она утром придет, сядет в водительское кресло, крепкими руками возьмется за руль, посмотрит кокетливо на себя в овальное маленькое зеркальце в кабине, улыбнется, моргнет глазом и скажет ему:» Ну что, поехали, дружок, ведь мы с тобой одни такие!» И тогда он, радостно сверкнув большими круглыми фарами, начинал свой очередной рейс под веселую музыку Артемия Айвазяна о Ереване. Радио было неотъемлемой частью не только кухонь всех домохозяек города, но и кабины троллейбуса. Он был в курсе всего того, что творилось вокруг. Он знал,чем жил и дышал его город.
Так шли дни, месяцы, годы. Город быстро строился. Вырастали красивые дома из разноцветного туфа. Появлялись новые улицы и проспекты. На его глазах выросли и те милые девочки и их братья. Это теперь стройные, красивые десятиклассники-комсомольцы, у которых «вся жизнь впереди, надейся и жди!». Часто стайка этих хохочущих ребят и девчат впрыгивала в салон его троллейбуса. Счастливые, раскрасневшиеся, они, перебивая друг друга, говорили о ком-то или о чем-то, что-то упорно доказывали или что-то тихо шептали друг другу на ухо. Беззаботная юность несла их «вперед, к победе коммунизма!» Такой лозунг по праздникам вешали и на корпусе его троллейбуса, потом эту гирлянду снимали до следующего праздника. Безудержно росло в городе население. Троллейбусный парк пополнялся новыми машинами, но их все равно не хватало. В часы «пик» народу садилось так много, что двери не закрывались, и они ехали, вися на подножках, рискуя жизнью. Троллейбусу было жалко долго ждущих на остановках людей, и он терпеливо ждал до тех пор, пока сядут все, и тогда медленно трогался с места и осторожно вез этих уставших за день людей домой.
Особенно тяжело, как и очень многим, ему было зимой, когда выпадало много снега. И опять ему на помощь приходили поливальные машины. Сбрив свои «пышные усы», они выдвигали свою стальную «нижнюю челюсть» и ею расчищали дороги от снега и льда на всех улицах города, за что троллейбус был им очень благодарен. Он мысленно гнал холодную зиму вперед. Он с нетерпением ждал весну. Он любил ее видеть. Он любил ее слушать. Он знал, что весной происходят чудеса…
И ВОТ В ОДИН ИЗ ТАКИХ ТЕПЛЫХ ДНЕЙ В ЕГО САЛОН ПОДНЯЛАСЬ необычайно красивая молодая девушка в коротком розовом платье, в светло-розовых изящных туфельках. В руках у нее была маленькая белая сумочка и букетик сине-фиолетовых васильков. За ней следом поднялся симпатичный зеленоглазый шатен. О таких говорят: «Голливуд плакал». Они о чем-то шептались и, счастливые, улыбались друг другу. Лица их светились, в глазах была любовь.
Троллейбус долго кружил их по городу. Но они этого не замечали, они слушали только биение своих сердец. И вдруг, о боже, троллейбус увидел ненароком, как парень украдкой поцеловал ее в щечку и сделал ей предложение стать его женой! Краска смущения залила ее наивное лицо, она опустила свои бархатные глаза и нежно сжала его теплую руку в знак согласия.
О, как же троллейбус обрадовался тому, что увидел и услышал! Ведь он узнал ее! Это была его милая Каришка! Та самая, которая выросла на его глазах! «Будьте счастливы», — прошептал он растроганно, но они, конечно, его не слышали. Они сидели, обнявшись, и слушали только себя. Через несколько остановок они сошли и пошли своей дорогой, растворившись в толпе таких же счастливых молодых пар, обреченных плыть в бурном океане неизвестности под сложным названием «жизнь». Троллейбус еще раз пожелал им счастья и исчез за поворотом, продолжая свою миссию безопасного развоза людей большого города.
Время шло безвозвратно и все время безоглядно только вперед.
Город разрастался: ввысь — этажами домов, а вширь — массивами в горах и в долинах. Маршрут троллейбуса удлинился. Он то поднимался в горы (в Норкский массив), то съезжал в низину Араратской долины в Юго- Западный массив (в народе – Бангладеш). Вокруг бурно кипела жизнь: на заводах, фабриках, комбинатах, стройках. Она била ключом на земле и уже под землей, так как появилось метро. Многоголосая гортанная речь людей забивала ему уши. Мельканье десятков машин утомляло его глаза. Разные пузатые, полосатые сумки в отяжелевших руках многочисленных пассажиров забивали его переполненный салон. Глубокой ночью колеса с трудом докатывали уставший за день троллейбус до парка. А утомленная за день хозяйка Аршалуйс с трудом опускала его штанги-усы на покой, чтоб с утра вновь все начать сначала.
Счастливые «дни сурка» продолжались. Серо-белые будни, как близнецы братья, поглощали быт людей своим однообразием… Красно-барабанные праздники парадными маршами и разноцветными шарами бравурно разлетались над бескрайними просторами (1/6 части мира) огромной Страны Советов! Радио в кабине троллейбуса продолжало петь, танцевать и рапортовать…
Иногда в троллейбус садилась его милая Кариша уже с двумя очаровательными малышами. Сына Григора она сажала у окна, а кудряшку Сусанночку – себе на колени. Похорошевшая молодая мама Кариша долго ехала с пр. Комитаса, 31 через весь город в отчий дом с очередным визитом. Сынок, глядя в окно своими огромными карими глазками, задавал много вопросов. Он был настоящий «почемучка». А златовласая малышка с изумрудными глазками тихонько сидела в теплых объятиях мамы, крепко прижав к себе такую же, как она, чудную куколку. Как-то раз троллейбус увидел эту славную семью в новой легковой машине, за рулем которой сидел счастливый улыбающийся их папа. Троллейбус, огорчившись, понял, что их встречи станут еще реже. Он по-доброму с ними попрощался.
В ТОТ ГОД ОСЕНЬ БЫЛА НЕОБЫЧАЙНО КРАСИВОЙ, ТЕПЛОЙ И ДОЛГОЙ. Наступил декабрь, а она и не собиралась уходить. Она все кружила и ворожила своими пурпурно-желтыми красками, ласкала теплым ветерком, радовала солнечными, розовыми восходами. Таким было и утро 7 декабря 1988 года. Троллейбус, довольно урчащий, как сытый домашний кот, не торопясь, вез своих каждодневных пассажиров по своему обычному маршруту.
Вдруг, очень неожиданно, какая-то дикая сила заставила его подпрыгнуть. Люди в салоне ахнули. Никто ничего не понял. Удар повторился. Троллейбус чертыхнулся, штанги-усы разлетелись, больно стукнув его по голове. Он остановился в недоумении, механически распахнул двери. Люди в панике стали выскакивать из салона на тротуар, куда сбежались люди из ближайших магазинов, школ, домов. Страх обуял всех.
«Что же такое случилось?» — с тревогой думал троллейбус. Радио, как никогда, молчало. Троллейбус не спал всю ночь, а с раннего утра началось в городе что-то непонятное: машины и люди носились по улицам взад и вперед с какой-то напряженной скоростью, и все они останавливались у больниц. Их там было так много, что троллейбус с трудом пробивался. Он не узнавал своих пассажиров: бледные, осунувшиеся лица их окаменели, почернели. В огромных, бездонных, потухших глазах он прочитал лишь одно слово – «землетрясение»… По его покатым щекам потекли горькие слезы…
К вечеру пошел обильный снег. Резко похолодало. Город погрузился в скорбную тишину. Он жил, дышал, работал, но пропали прежние краски, звуки. Исчезло прежнее беззаботное веселье. Пришло твердое желание — помочь выжить родным и близким любой ценой, взять его боль на себя (цавт танем).
Что-то сломалось в железном механизме огромной страны. Нарушилась четкость каждодневного ритма большой машины. Рухнул основной стержень. Лопнула главная пружина. В хаос и бойню погрузился огромный организм великой державы. Он погрузился на самое дно безысходности. Он, закачавшись, рухнул, подмяв под себя все ценности и понятия прошлого. Погасло солнце в очах и душах. Но осталась надежда… Она помогала выживать.
Троллейбус катил свои колеса по почти осиротевшему и опустевшему городу. Осенний ветер неторопливо подымал и кружил над ним ворох мятых обрывков бумаг и кучи сухих пожелтевших листьев. Давно уже улицы города никто не мыл и не подметал. «Город стал похож на грязного бомжа», — грустно подумал троллейбус, в салоне которого сидели три притихших пассажира.
Вскоре пришла черная пятница. Над городом на бреющем полете пролетели военные вертолеты. Это был не парад радости и силы. Это был парад устрашения и несправедливости против самоопределения армянского народа Арцаха. Троллейбусу, как и всем жителям города, стало очень обидно, сердце его сжалось.
ВСКОРЕ ЗАКРЫЛАСЬ АТОМНАЯ СТАНЦИЯ. ЧАСТО СТАЛИ ОТКЛЮЧАТЬ электричество. Иногда троллейбус долго простаивал под дождем и снегом, мок и замерзал . Немногочисленные пассажиры выходили из салона, наваливались на его холодные бока и спину и начинали его толкать до того места, где его штанги-усы нащупывали импульсы тока-движка. В основном это были старики, женщины и подростки, и он был им очень за это благодарен. Он чувствовал, как им тяжело живется без своих кормильцев, ушедших на священную войну, как им тяжело жить в полной блокаде без газа и света, ведь свет погас не только в домах, но и в очах. Движение в блокадном городе прекратилось вообще. Троллейбусный парк закрыл свои ворота. Жизнь, казалось, замерла. Но пульс бился, радуясь каждой сводке с линии фронта. Все невзгоды были ничто перед целью: вернуть часть родной земли — Арцах! Боролись, веря в победу! Вскоре, 9 мая 1992 года, долгожданная Победа пришла!
Троллейбус вырвался из блокадного плена и, счастливый, помчался по ликующим улицам города, весь в разноцветных шарах с триколором на груди под громкие крики «ура!»
Прошло много лет. Много воды утекло. Выросло новое поколение и построило в старом городе новый город, в котором было очень мало троллейбусов. В них новый город, видимо, мало нуждался. Постаревшая Аршалуйс медленно вела свой старенький троллейбус с облысевшими колесами по улицам совершенно нового, помолодевшего города, обвешенного разноязычными пестрыми рекламами, а достроенный Каскад и Северный проспект удивляли своими новшествами и многолюдьем.
В салоне сидели немногочисленные пассажиры. В основном пожилые пенсионеры, ведь им спешить некуда, они уже приехали в медленную и спокойную старость. Это молодые спешат на своих иномарках или быстроходных маршрутках.
Троллейбус всех своих пассажиров, как всегда, хорошо знал и помнил. Ведь это были те школьники и школьницы с красными галстуками на шее, которых много лет назад он развозил по школам. Они вместе с ним постарели и теперь водят в школу своих малолетних внуков и даже правнуков. Постарели и его милая красавица Кариша и ее супруг. Они часто садятся в его троллейбус, особенно тогда, когда к ним на лето из далекой страны прилетает дочь Сусанна со своими детьми Никитой и Алиночкой. Троллейбус для них — это веселый аттракцион, а не средство передвижения. Это какая-то диковинка из прошлого их дедушки и бабушки. Они его любят своей детской, чистой любовью, и троллейбус это чувствует и молодеет вместе с ними. Он под громкую музыку новой песни «Айастан» везет их по проспекту южного города свободной республики.
Карине Христофоровна УНАНЯН
г.Ереван. 20.02.2017 г.
