«ГЕНРИХ МАЛЯН» — АЛЬБОМ, ИНИЦИИРОВАННЫЙ И СОСТАВЛЕННЫЙ НАРИНЕ МАЛЯН И РОБЕРТОМ МАТОСЯНОМ.
«Я знаю человека.
Я знаю все слабости человека, и его силу я знаю тоже….
Знаю все его устремления…
Знаю каждый мотив этих устремлений…
Знаю его слово и знаю молчание, скрытое за этими словами…
Знаю его молчание и знаю все слова, скрытые за этим молчанием…
Знаю все-все его тайны…
Знаю и, может быть, именно поэтому люблю его, уважаю, обожествляю его, преклоняюсь перед ним…
В искусстве я не хочу заниматься ничем, кроме человека…
Я ни для кого не занимаюсь искусством, кроме человека…» — этими словами, декларацией творческого кредо и художнической позицией открывается этот удивительный альбом.
Книга вышла в свет не сегодня. Сразу после ее выхода мы где-то пересеклись с Нарине Малян, и она сказала: «Я непременно как-нибудь передам тебе папину книгу…» Потом обе как-то закрутились – не получилось, забылось. Впрочем, нынче такой панорамой, изобилующей фотографиями большого пути, не обзаводится только ленивый. В большинстве своем они издаются при жизни и под чутким руководством главного героя, от чего масштаб его личности и вклада разрастается до степеней просто-таки устрашающих…
На днях встретились в Союзе кинематографистов с соавтором проекта, человеком, посвятившим жизнь отечественному кино, его пропаганде, главным редактором журнала «Кино+» и стала-таки обладательницей альбома «Генрих Малян». И поняла, что это совсем другая книга…
У ЕЕ ОБЛОЖКИ ТОТ ОСОБЫЙ ЖЕЛТОВАТО-ОХРИСТЫЙ ЦВЕТ, ЦВЕТ ТРЕПЕТНО хранящихся старых писем или старой кинопленки – цвет памяти. Цвет, вносящий в восприятие альбома какую-то ностальгическую остроту. Когда деревья и художники были большими, когда слово «интеллигент» звучало гордо, когда кино было не коммерческим, а пронзительно человечным. И воспоминания, и мысли самого Генриха Маляна, составившие первую главу книги, вносят в нее какую-то интимную, разговорную интонацию. Разговор, который ведется голосом точно с заигранной виниловой пластинки и бередит сердце точно иглой. А старые, еще тифлисские фотографии представителей фамилии Малян, как в спектакле Нарине Малян «Физиология рода», становятся выше семейного архива, превращаются в широкий контекст и гносеологические корни художника.
Этот широчайший культурный контекст – самое неожиданное в книге-альбоме «Генрих Малян». Тех, кто хорошо знает ее создателей, вряд ли удивил изысканный вкус, с которым она составлена, необычайный такт в подборе фотографий – никаких застолий, никакого панибратства, никакого «Я и Моцарт» — и живые, дышащие тексты не тосты, а именно тексты. Зато многих, наверное, удивил результат, таким подходом достигнутый. Не знаю, насколько Нарине Малян и Роберт Матосян стремились к этому, ставили ли они вообще перед собой такую задачу, но в итоге со всем пиететом перед Мастером, книга о Генрихе Маляне обрела тот самый очень широкий контекст. Этот альбом – словно большой и значимый голографический срез отечественной культуры, зеркало совсем недавней, но, кажется, навсегда ушедшей эпохи. Книга состоит из пяти глав – воспоминания самого режиссера, театр, им созданный, и высказывания актеров созданной им школы, его фильмы, его рассуждения о творчестве – своем и чужом, воспоминания друзей и коллег, отзывы на фильмы. Видимо, сам масштаб личности художника, отразившего в своих картинах нас всех, и приводит к тому, что слово о Генрихе Маляне – это тоже слово о всех нас.
«О ГЕНРИХЕ МАЛЯНЕ ТРУДНО СКАЗАТЬ НЕСКОЛЬКО СЛОВ. Я МНОГО ЛЕТ ЗНАЛ ЕГО. Я с ним работал в кадре. Я видел, как он творил, а это самое главное, что делает человек. Странный был человек. Смешной был, шутливый был, грустный был, смешно поправлял волосы… Для меня самое дорогое было то, что он делал на съемочной площадке. У Генриха была поразительная способность радоваться и удивляться находкам другого человека, что очень редкая вещь, особенно в искусстве. Генрих был такой выдумщик – он придумывал жизнь и просил, уговаривал, заставлял, чтобы мы в это поверили, и мы верили… У него было такое поразительное чувство правды, несмотря на то, что сам он был выдумщик. Если вы меня спросите, выразил ли он себя в кино, я подло отвечу – не знаю. Я видел его театр, сцены из спектаклей и не могу ответить, что было лучше – это или то. Очень я его любил и люблю. Малян был человек удивляющий. То, что он делал, его работы были удивляющие. Генрих был истинно настоящим. Я думаю, ему это давалось не очень просто, не очень легко. Общение с ним нас обогащало. Слава Богу, что он был в нашей жизни», — это из воспоминаний о режиссере Армена Джигарханяна.
«Человек удивляющий», «человек истинно настоящий», человек, который «придумывал жизнь, заставлял, чтобы мы в нее поверили, и мы верили» — в этих трех тезисах, наверное, суть искусства Генриха Маляна. Создатели альбома о нем сумели донести до читателя эту суть – не заставить поверить в величие режиссера форматом и качеством изданного о нем фолианта, а проникнуть в самые глубины, как-то ненавязчиво направить мысли в сторону почвы и судьбы.
В этом органическом чувствовании почвы и судьбы зерно всего искусства Генриха Маляна. Существует парадоксальный закон искусства – чем оно субъективнее, тем объективнее оно воздействует на зрителя.
«Был какой-то показ, речь идет о фильме «Наапет», — вспоминает Армен Медведев. — Было какое-то обсуждение в союзе, и вот кто-то из московских известных артистов сказал Генриху Маляну: «Вы вот сняли фильм «Наапет», ведь его же не будут смотреть зрители!» И он сказал вещь, я и сейчас ее повторяю и у меня перехватывает горло, я волнуюсь. Он сказал: «Вы знаете, я помню из своего детства в Телави немолодого, не очень красивого человека. Такого местного нищего дурачка, которого мы детьми дразнили, а потом, когда повзрослели, узнали, что он сошел с ума, потерял семью, потерял все, остался в буквальном смысле нищим, бродягой там, на армянских землях, которые остались в Турции после 15-го года. И вот, когда я снимал фильм «Наапет», я снимал для этого человека. Он был как бы перед моим внутренним взором, моим единственным зрителем».
ОН ДЕЛАЛ КАРТИНЫ ДЛЯ «ЕДИНСТВЕННОГО ЗРИТЕЛЯ», И ИХ СМОТРЯТ ПОКОЛЕНИЯ. И будут смотреть. Потому что они – об основах бытия. Армянского бытия. О каких-то имманентных законах этого бытия, благодаря которым и жив род человеческий. О ценностях, которые не может отменить никакое, даже самое жестокое время.
Еще в 1979 году в статье о творчестве Генриха Маляна киновед Микаел Стамболцян написал: «Треугольник» — фильм об утраченной гармонии. «Мы и наши горы» — фильм об утраченной идиллии. «Айрик» — фильм об утраченной целостности. «Наапет» — фильм об утраченном крае». Теперь, по истечении времени, можно сказать, что наша любовь к картинам Генриха Маляна, которая, можно не сомневаться, дальше будет только крепнуть – это тоска по утраченному раю. Тоска по любви и свету, доброте и состраданию, по ироничной, но светлой улыбке, по интеллигентности, по культуре.
Книга-альбом «Генрих Малян» вышла по заказу и при финансовой поддержке Министерства культуры РА. В ее выходе авторам помогли мэрия Еревана и Союз кинематографистов Армении. И получилось не подарочное издание, а подарок. Всем, кто любит фильмы Генриха Маляна и созданный им театр, всем, кто упрямо продолжает надеяться, что дело большого Мастера и его такое человечное искусство еще найдут продолжателей. И за это Нарине Малян и Роберту Матосяну большое человеческое спасибо!
