Лучше бы чиновники от образования занимались образованием
На новую форму аттестации выпускников — единый государственный экзамен — возложено сразу несколько весьма ответственных миссий, одна другой приоритетнее: борьба с коррупцией, повышение доверия общества к экзаменационному процессу, повышение качества проверки знаний, здоровая конкуренция и др. Словом, целей много, а метода одна — ЕГЭ. Не экзамен, а панацея какая-то от всех напастей образования…
К сожалению или к радости, это уж кому как, но новоназначенный замминистра образования Манук Мкртчян оригинальностью не отличился. На прошедшей пару дней назад своей первой пресс-конференции замминистра, на которой, впрочем, г-н Мкртчян предпочел ипостась бывшего директора Центра оценки и тестирования, замминистра оседлал любимого конька всех своих предшественников, пустив в ход декларативные заявления по поводу недопустимости и решительной борьбы с коррупцией, в частности, в ходе ЕГЭ: "Я и мои коллеги едины во мнении, что коррупция в сфере образования должна быть преодолена. Вы все знаете, да и мы не с Марса прибыли, что сразу искоренить это явление невозможно, но мы из года в год должны замечать резкое изменение". Замминистра уверен, что в этом году ситуация (во время экзаменационного процесса) по сравнению с прошлым годом заметно изменится в лучшую сторону, а в следующем году станет еще лучше, и в ближайшие несколько лет коррупция в этой области исчезнет: "Мы так настроены".
Разумеется, настрой – дело хорошее, однако чем обусловлена такая уверенность замминистра-немарсианина? "Конечно, от нас самих зависит многое, — подчеркнул, отвечая на вопрос "ГА" Манук Мкртчян. – И мы уже не другим говорим: "Так не делайте", а сами свою деятельность организуем соответственно нашим намерениям. Потому мы и уверены. Мы сделаем все от нас зависящее, и зависит от нас многое".
Фактически г-н Мкртчян вслед за адептами внедрения ЕГЭ признал, что вступительные экзамены являются кормушкой. Но это уже не ново. Соригинальничал он в другом, признав фактически, что от тех, кто занимает ключевые позиции в системе образования, зависит уровень коррумпированности экзаменационного процесса. И все же, согласитесь, всего лишь настроя одного (пусть даже нескольких) отдельно взятого чиновника для борьбы с глубоко пустившим корни взяточничеством маловато. И экзаменационная "кормушка" по одному лишь хотению опустеть не может. Ибо деньги, уже давно циркулирующие в области высшего образования, просто перейдут в иную плоскость — плоскость ЕГЭ. Кроме того, для мздоимцев и взяточников существуют правоохранительные органы и соответствующая статья в УК. Образование же детей тут абсолютно ни при чем. А поскольку о повышении качества школьного образования говорить не приходится (во всяком случае пока), то репетиторство все так же будет процветать, а плата за занятия у особо крутых и именитых взлетит до заоблачных высот.
Все упирается в пресловутый человеческий фактор, фактор доверия, который в Министерстве образования строго лимитирован. Судите сами. Экзаменационные центры в этом году укрупнили, сократив их количество с прошлогодних 55 до 43. Как отметил М.Мкртчян, помешать экзаменационному процессу это не может, скорее, наборот. Поскольку означает, что сократилось количество привлеченных к экзаменам людей. Людей, по словам замминистра, которым можно доверять, в которых можно быть уверенными, что они устоят перед искушением, соблазном. Кстати, М.Мкртчян не в курсе того, снизил ли экономический кризис коррупционные риски, но знает, что серьезная работа ЦОТ и предпринятые меры затруднили любителям обходных путей задачу. Правда, ничего более конкретного М.Мкртчян не сообщил, ограничившись сим опять же декларативным заявлением.
Впрочем, это все оргвопросы. Что же касается собственно содержания и структуры тестовой системы ЕГЭ, которая предполагает лишь определенный набор знаний по изучаемым предметам и не в состоянии выявить глубокие знания и истинные способности абитуриента, по крайней мере по части гуманитарных дисциплин, то Манук Мкртчян согласился с мнением, что отсутствие человеческого общения, исключительно компьютерная проверка тестов мешает определить качество знаний. "Однако сегодня мы решаем другую проблему – проблему коррупции, проблему взаимного доверия, пытаемся изменить менталитет людей, чтобы было стыдно просить протекции", — отметил М.Мкртчян. Не случайно, что в сегодняшних тестах нет так называемой "открытой части" – графы, которую проверяют члены комиссии (снова пресловутый человеский фактор). Потому что, по словам М.Мкртчяна, еще нужно завоевать доверие общества и нужно научиться проводить честные и достоверные экзамены: "И лишь после этого мы попытаемся внести в тесты "открытую часть". Быть может, лет через пять это будет возможно".
Выходит, что на разнесчастный единый государственный экзамен возложена еще одна функция – воспитательная. Однако, пожалуй, г-н Мкртчян погорячился: пяти лет явно недостаточно для таких кардинальных изменений в мировоззрении нашего обывателя. Кроме того, получается, что качество образования пяти поколений (это в лучшем случае) отдано на откуп каким-то целям, не имеющим ничего общего с главной целью. Целью, именно и только которую, собственно, и должна преследовать образовательная реформа вообще и один из ее пунктов (ЕГЭ) в частности – повышение качества образования. Более того, еще не ясно, поможет ли ЕГЭ рьяной борьбе чиновников от образования с коррупцией и оправдает ли все остальные возложенные на него надежды, зато точно известно другое: ЕГЭ убивает в выпускниках индивидуальность мышления, которой и без этого блещут немногие.
Никаких проблем школы ЕГЭ не решает. Сегодня даже ученики младших классов нацелены исключительно на зубрежку, дабы верно поставить крестики в тестах. Фундаментальность и конкурентоспособность нашего образования была доказана десятилетиями, но, калькируя непонятные и не самые лучшие образцы, да еще и ожидая от них эффекта панацеи, мы сами его (образование) и разрушаем…