— Чем отличается работа журналиста в стране, живущей тихо и мирно, без потрясений, от работы журналиста в стране, пребывающей фактически в состоянии многолетней войны с агрессивным соседом? Когда понятия «информационная безопасность», «информационное воздействие», «информационные атаки» и т.д. не просто риторика, а каждодневная реальность.
— Дело в том, что для журналиста, работающего в стране, находящейся в состоянии войны, сильно сужаются возможности, скажем так, беспристрастной журналистики. И журналиста винить в этом очень тяжело. Я с трудом представляю себе корреспондента «Красной звезды» в 1943 году, рассуждающего о резонах, которыми руководствовались немцы, чтобы напасть на Советский Союз. В подобных условиях журналист в первую очередь пишет для людей, его читающих, и если в такой ситуации ему удается сохранить возможность здраво анализировать происходящее, то это большой журналистский подвиг и большое журналистское мастерство. Я не очень верю в существование стопроцентно беспристрастной журналистики, ее просто не бывает в природе, но стремиться и пытаться, конечно, надо. Проблема в том, что, когда страна находится в состоянии даже и не войны, а усиливающейся конфронтации с другой страной или странами (как это, например, происходит сегодня между Россией и Западом), общественное мнение начинает сильно давить на журналиста. И он должен выйти с некой позицией, с определенным флагом. Вот здесь важно сохранить здравомыслие и помнить, что в твоих руках рупор, который может поднять людей на протесты или, наоборот, вселить в их головы здравые мысли. Это большая ответственность и просто тяжелая задача, но выполнять ее нужно. Как иначе?
— Реальность такова, что нам, армянским журналистам, приходится постоянно иметь дело с информационной агрессией со стороны Азербайджана, не говоря уже об «утках», постоянно подбрасываемых той же азербайджанской стороной. Как с этим быть?
— Вопрос в том, на какую аудиторию вы работаете. Если вы работаете как контрпропагандист, то есть возвращаете мяч туда, откуда он прилетел, тогда на «утки» надо реагировать обязательно и как можно жестче, в максимально развернутой, раскрытой форме. Но нельзя не учитывать фактор внутренней аудитории. Приведу в пример Россию. Когда американцы в первый раз ударили по сирийской базе, было понятно, что это направлено против России. И в самой России тут же поднялся хор голосов — разных, вплоть до того, что надо преподать хороший урок Вашингтону. Ситуация накалялась и накалялась. Журналисту в подобной ситуации важно внутри своей страны, работая на свой народ, понимать, что, как это ни звучит банально, жизнь продолжается. Даже если идет война… Если, конечно, речь не идет о тотальной войне типа Второй мировой. И кроме задачи противодействия есть еще огромное количество внутренних задач, требующих решения, а для этого нужны взвешенность и спокойная голова.
Журналист — это уши и глаза общества. Опасно, когда эти глаза застилают ненависть и желание выплеснуть эмоции. Я работал в России, когда шла чеченская война, и хотя работал на Рейтер, но был российским журналистом. Для меня обе стороны были своими, понимаете? И очень тяжело было писать. Я не мог встать ни на какую сторону, и задачей номер один стало стремление донести мысль о том, что в нашей общей большой стране есть масса задач и нам всем еще жить после этого, мы никуда отсюда не уйдем, мы здесь будем жить. Я с огромным уважением отношусь к журналистам, работающим в таких тяжелых условиях, знаю, как трудно не поддаться эмоциям. Но у нас слишком сильное оружие в руках, и мы должны помнить об ответственности.
— Кстати, об ответственности… Не так давно по российской прессе, ряду телеканалов прокатилась этакая антиармянская волна. Чего стоит одна Крашенинникова со своими оскорбительными высказываниями на телеканале «Звезда», эксперты, подобные Маркову, Кузнецову и иже с ними. Это что — такие специальные люди, работающие на подрыв армяно-российских отношений?
— Период, когда Армения собиралась подписать соглашение с ЕС? На самом деле таких, как Крашенинникова, и в армянской информационной среде материализовалось немало. Мы же давайте признаем одну простую истину. Армения — демократическая страна и Россия — демократическая страна. И каждый может высказывать свое мнение. Было бы очень обидно, если бы эту Крашенинникову в наручниках вывели из телестудии или в Армении отправили бы в места не столь отдаленные какого-нибудь эксперта, заявившего, что Армении надо держаться подальше от России. Здесь важно вот что: кто такая Крашенинникова? Какой она источник информации? Никакой. Она представляет какую-то официальную силу? Нет. Она высказывает какое-то мнение, свидетельствующее лишь о том, что в России есть определенные люди, не пылающие любовью к Армении. Тоже мне — открытие. Так же и в Армении есть люди, не пылающие любовью к России. Но ведь не они определяют погоду.
Давайте смотреть на то, как формируется национальный консенсус. Национальный консенсус в России формируется вовсе не на программе телевидения, а в парламенте и в официальных кругах. А здесь все нормально. Россия в контексте соглашения Армении с ЕС изначально заняла позицию: мы не видим проблем. Единственное, против чего мы выступаем — чтобы наших партнеров не прижимали к стенке, говоря: ребята, выбирайте — или… или. Украинцы решили пойти таким путем, в результате получилось то, что получилось. В Армении же оказались мудрые руководители, которые сказали: почему мы должны выбирать, мы и с вами будем, и с ними. Давайте придумаем, как нам все это соединить. Разве плохо? Ведь нет же. Поэтому не стоит реагировать на информационные вбросы, подобные телепередаче Крашенинниковой или какой-либо иной в том же духе. Эти люди не вписываются в контекст наших отношений, не представляют, повторюсь, официальной силы, источника информации. Армяно-российские отношения — это действительно вековые связи, которые совершенно невозможно разорвать.
— Но ведь современная журналистика при условии огромного числа информационных ресурсов, соцсетей, интернета и т.д. в состоянии спровоцировать любые настроения и дать толчок серьезным общественным потрясениям. Вы не согласны?
— Согласен. Такое может быть. В Великобритании решение по брекзиту — это результат действий прессы. Все затевалось как невинный референдум, но пресса так навалилась, что у людей просто не было выхода, и они голосовали за брекзит. А когда проголосовали, случился шок. Как это вышло, откуда все взялось? Конечно, журналистика может спровоцировать потрясения. Мы располагаем фактически ядерным оружием. Если когда-нибудь, упаси Господь, в мире начнется третья мировая война, она будет вестись не танками или самолетами. Это глупо, никто никогда не применит ни химического, ни ядерного оружия. Война будет вестись в сферах ИТ, пропаганды и экономики. Мы, журналисты, допущены к рычагам мощнейшего оружия, это налагает на нас абсолютно железные самоограничения. Да, как гражданин я могу иметь любые взгляды. Но как только прихожу на работу, я становлюсь человеком у пульта с мощным оружием. В условиях того гигантского информационного воздействия, под которым находится современный человек, степень ответственности журналиста неимоверно повышается.
— Что происходит сегодня с информационными источниками на Западе? Это что — массовая истерия, массовый психоз?
— Если честно, происходящее просто за пределами моего понимания. К сожалению, я вижу много людей, которых многие годы знал как разумных и здравомыслящих. Сегодня они смотрят на нас «кровавыми» глазами. Их восприятие реально изменилось. На личных контактах это пока не сильно отражается — просто потому, что какие-то темы из обсуждения исключены. Но иногда я вижу, что еще чуть-чуть — и все сорвется, их так и подмывает высказаться. Почему это происходит, не понимаю. Я отказываюсь считать себя зомбированным, я старый репортер с хорошей привычкой анализировать новости. Не могу объяснить происходящее. Иной раз кажется, что виновата какая-то вспышка на солнце. Все знают русское слово «переполох», но мало кто знает, что на самом деле это очень страшное слово. Давным-давно, столетия назад, случались такие «переполохи» в Новгороде и Пскове — когда вдруг, без причин, целый город впадал в истерику, люди начинали крушить все вокруг, купцы выбрасывали товары из лавок, народ смеялся и плакал. А потом внезапно все проходило, как будто и не случалось. Это явление именовали «переполохом». У меня такое ощущение, что сейчас на Западе происходит тот самый переполох. Логики за этим нет. Но жить в таком мире крайне неуютно. Ведь если не понимаешь, почему это происходит, то не понимаешь, куда оно заведет…
