Ни Национальная Академия наук, ни Комитет по науке, ни Министерство образования и науки так и не создали структуру, профессионально занимающуюся научным менеджментом
О проблемах и реформах в сфере науки говорится уже 20 лет. Однако важнейшие вопросы – статус науки в обществе, ее роль в экономическом развитии нашей страны и обеспечении политической безопасности, сохранение и воспроизводство научных кадров и т.д. — остаются по-прежнему нерешенными.
Армянское общество утратило не только интерес к науке, но и уважение к ней. Несмотря на декларативные заявления государственных лиц, в том числе и высокого ранга, наука не рассматривается как важнейший фактор развития и национальной безопасности. По крайней мере механизм практического использования научных результатов так и не заработал. Многие ученые, в первую очередь молодые, покидают страну, находят работу в Европе и США, где труд ученого не только несравнимо лучше оплачивается, но и обеспечивает высокий общественный статус. Здесь уместно привести слова выдающегося ученого Луи Пастера: "Отъезд 500 интеллектуалов из Франции достаточен, чтобы она превратилась в страну идиотов".
Разумеется, можно вполне обоснованно предъявлять претензии к государству, чиновникам за то, что они не ценят науку, не знают, как использовать имеющийся в стране научный потенциал. Однако стоит взглянуть на перечисленные проблемы и с другой стороны, поискать их причины в самой сфере науки. Национальная Академия наук является важнейшей научной структурой нашей страны. Именно она должна представлять правительству научные достижения, их значение и хотя бы влиять на формирование научной политики нашего государства. Предполагается, что академическая элита – академики, члены-корреспонденты, президиум НАН – это наиболее авторитетные ученые, люди безупречно честные, объективные, искренне болеющие за интересы науки и государства. Следует особо отметить, что честность и принципиальность для ученого – качества не менее важные, чем научная одаренность и полученные результаты. Но достаточно вспомнить, как проходили выборы в НАН последних 20 лет, чтобы никаких иллюзий относительно элитарности не осталось. Да, в членкоры и академики проходили и достойные люди, но было и немало тех, чье проникновение в высший академический круг может только компрометировать эту систему.
Наверное, не случайно на академическом сайте отсутствуют список публикаций и индекс цитируемости ученых мужей первой гильдии. А ведь общество и научное сообщество в первую очередь вправе знать международный статус отечественных героев научного фронта. Но даже если, приложив немало усилий, получить эту информацию все же удастся, окажется, что у большинства академиков индекс цитируемости нулевой и что многие абсолютно безвестные молодые ученые имеют более престижные научные публикации. При этих условиях, когда академическое сообщество делится на "своих" и "чужих", трудно предположить, что президиум академии будет принципиально отстаивать интересы науки, принимать правильные решения и адекватно информировать правительство о достижениях и возможностях национальной науки, современных формах организации научных исследований.
В течение всего постамбарцумяновского периода деятельность академической элиты сопровождается шепотком и скандальностью без единого случая официального опровержения компрометирующих слухов или выявления нарушений. Поэтому, будучи уверенной в своей неприкосновенности, академическая элита преследует свои корпоративные интересы при проведении выборов, как, впрочем, и во многих других случаях, не опасается несправедливых и неверных решений.
Обеспокоенная сохранением комфортных условий существования академическая элита, видимо, не всегда может изыскать время на то, чтобы ознакомиться с тенденциями и принципами организации науки в передовых странах. Если сегодня мировая наука стремится сочетать узкую специализацию и междисциплинарность исследований, причем особо поощряется создание небольших, но эффективных научных центров, то НАН стремится укрупнять НИИ и научные направления. В результате появляются тяжеловесные малопродуктивные структуры. Примером тому может служить весьма неудачный опыт объединения Института тонкой органической химии, Института органической химии и Центра исследования молекул. Слив три перспективных научных структуры в одну, академия не получила убедительных результатов. Однако нет никаких гарантий, что неудачный опыт станет последним. Практически предоставленные самим себе многие академические НИИ решают свои проблемы без поддержки руководства НАН. Благодаря грантам и собственным связям они приобретают оборудование, ремонтируют здания. По какому принципу оказывается поддержка одним научным учреждениям и не оказывается другим – непонятно. В равной степени осталось неясным, почему звание заслуженного деятеля науки недавно получили весьма спорные личности.
Настоятельные попытки государства переориентировать науку на прикладную направленность ничего хорошего не сулят, в первую очередь самой академии. Дело в том, что, во-первых, эта структура изначально ориентирована на фундаментальные исследования. И требовать от академических ученых прикладных результатов – значит поставить под удар всю науку страны. Фундаментальные исследования не должны восприниматься правительством как "удовлетворение собственного любопытства за государственный счет". Это не наука для науки, а обязательное условие качественного образования и формирования современного конкурентоспособного общества. И что еще очень важно – развитие фундаментальных исследований влияет на получение прикладных результатов. В Армении есть много ученых, успешно работающих в сфере фундаментальной науки, о чем свидетельствует большое число публикаций в самых авторитетных международных научных журналах. Надо предоставить ученым НАН возможность спокойно заниматься наукой, тем более что сегодня существует масса международных организаций, оказывающих финансовую поддержку именно фундаментальным исследованиям. И эти возможности надо максимально использовать.
Однако требовать от правительства, чтобы оно полностью осознавало все тонкости функционирования фундаментальной науки сложно. В то же время одна из задач НАН – консультировать правительство по этим вопросам.
Однако и в академических институтах получают прикладные результаты, разрабатывают перспективные технологии. Но можно ли привести хоть один пример, когда бы эти результаты были использованы? Где механизм, который может обеспечить этот процесс? Где производства, заинтересованные в инновациях? Требовать от ученых внедрения полученных результатов – неправомерно, тем более что внедрять новшества практически негде. Ни академия, ни Комитет по науке, ни Министерство образования и науки так и не создали структуру, профессионально занимающуюся научным менеджментом.
Надо безотлагательно готовить этих специалистов за рубежом, реально действовать в направлении коммерциализации результатов научных исследований. В противном случае все разговоры об инновационной политике – всего лишь дань моде.
Радует то, что премьер-министр РА Т.Саркисян заговорил о создании венчурного фонда. Коммерческое использование научных достижений невозможно без помощи государства. И, если в этом направлении развивать партнерство государства, науки и частного бизнеса, можно получить прекрасные результаты. Венчурный бизнес, ориентированный на еще не опробованные на практике научные и технологические достижения – дело рискованное. Заранее трудно определить финансовую отдачу. А как свидетельствует опыт деятельности венчурных фондов, доход от внедрения бывает или нулевой, или огромный. Но нельзя пробовать внедрять все подряд. К деятельности венчурных фондов должны привлекаться высококлассные эксперты, в том числе и зарубежные, способные оценить научную ценность разработки и коммерческие перспективы ее внедрения. Но застраховать себя от ошибок не может ни один венчурный фонд.
Остается надеяться, что эта идея будет реализована и в создании венчурного фонда примет долевое участие как государство, так и частный бизнес. Но надо было решать этот вопрос значительно раньше. Мы уже потеряли время. Период, пока кризис еще не закончился, нужно использовать для создания основ современного, наукоемкого производства. Сейчас это потребует значительно меньших затрат, чем после завершения кризиса. Разработки армянских ученых могут найти эффективное применение, принципиально изменить экономическую ситуацию в нашей стране и статус Армении в мире. Но для реализации этих целей нужны абсолютная бескомпромиссность и преданность интересам науки и государства научной элиты, а также глубоко продуманная политика и реальная поддержка государства.