— Что, на ваш взгляд, происходит с экономикой Армении после прихода к власти нового правительства?
— Если опираться только на статистические данные, то они есть только за май, а это неполный месяц деятельности новой команды. Поэтому скорее можно говорить о периоде, когда происходила революция, и, естественно, в это время экономика перенесла определенное потрясение. Спад в апреле составил примерно 3% по сравнению с предыдущим месяцем. Вместе с тем падение было меньшим, чем можно было ожидать, учитывая размах протестного движения. В целом же ситуацию можно охарактеризовать как стабильную, и, по моему прогнозу, рост экономики продолжится в течение этого года, составив по его итогам не менее 6,5%.
— В то время как прогноз правительства был всего 4,5%…
—Да, официальный прогноз составлял 4,5%. Но он был рассчитан с учетом консервативного подхода. А мой прогноз основывается на результатах расчетов, учитывающих сезонные тренды.
— Как вы оцениваете первые шаги нового правительства?
— Я не вижу шагов, которые влияли бы на экономику. То есть пока все действия правительства имеют социально-политическую составляющую, которая как бы отвечает ожиданиям людей, — восстановить справедливость. В этом направлении делаются как символические, так и вполне практические шаги. Что касается экономики, то пока было лишь сказано о необходимости исследования стоящих перед страной проблем и осторожного подхода к ним. Я приветствую подобный рационализм, потому что в действительности для понимания того, как действовать, нужно хорошо понять стоящие проблемы, которые зачастую не всегда видны извне.
Думаю, и по этой причине также на данный момент не проводится какой-либо конкретной экономической политики, и в пассивном режиме продолжается то, что было запланировано предыдущими властями. Об этом, в частности, говорит и программа правительства, в которой не значится новых направлений в экономике.
— Уже стало общим мнение, что представленная программа довольно размыта и является скорее декларацией, чем собственно программой…
— Да, это больше пожелание. А конкретная программа будет, скорее всего, после парламентских выборов. Но кое-что, конечно, делается. Например, есть изменения по порядку прохождения таможни. Это имеет свою позитивную сторону, поскольку для граждан упростились процедуры и, соответственно, время прохождения таможни, снизились коррупционные риски. Но вместе с тем возникли и проблемы. Речь идет об обложении пошлинами по данным инвойсов, которые многие предприниматели и даже обычные граждане представляют с суммами, намного меньше реальных. Особенно это заметно по импорту автомобилей. Соответственно бюджет пополняется на меньшие суммы, чем было запланировано.
— Следует ли предъявлять претензии к профессиональным качествам нынешнего кабинета министров или к этому вопросу надо вернуться опять же после выборов?
— Примерно половина нынешнего кабинета — это профессионалы в своей сфере, другая же половина — политические назначенцы того или иного вида. Хотя нет, политических назначенцев от партии «Гражданский договор», их партнеров по коалиции больше. Правда, все приоритетные структуры, такие как МИД, Минфин, Министерство обороны, полиция, возглавляются профессионалами. И, надо сказать, подобная схема в Армении в той или иной степени существует примерно с середины 2000-х.
— То есть вы не видите принципиальной разницы между кабинетом Карапетяна и нынешним?
— Кабинет Карапетяна был несколько более устоявшимся. Но принципиальной разницы с точки зрения профессионализма не вижу. Более того, и после выборов, на мой взгляд, многие из нынешних министров сохранят свои посты. Ну, кроме разве что представителей «Дашнакцутюн» и «Процветающей Армении». Я не думаю, что они войдут в будущую коалицию.
— Почему?
— Насчет «Дашнакцутюн» у меня есть сомнения, что они вообще пройдут в парламент, а ПА просто будет не нужна новым властям. Когда они «возьмут» весь парламент, им не понадобятся коалиционные партнеры.
— И все-таки как вы оцениваете деятельность правительства Карена Карапетяна?
— Кабинет Карена Карапетяна профессионально отличался от кабинета Овика Абрамяна. Как само правительство, так и его лидер были компетентны и ориентированы на экономический рост, достижение успехов. Кроме того, сложилась хорошая конъюнктура, были условия для достижения успехов, да и само правительство много в этом направлении работало. И результат был — 7,5% экономического роста. Поэтому моя оценка деятельности правительства Карапетяна в целом положительная. Хотя опять же — некоторые чиновники были некомпетентны и не соответствовали своим должностям, но сохраняли свои позиции. Но их число в этом кабинете было существенно меньше.
— Как вы оцениваете тотальную смену руководителей госструктур, госучреждений и госорганизаций, которая идет сейчас? Это происходит исходя из логики борьбы за власть? И насколько она правильна с точки зрения интересов страны?
— Интересы страны могут пониматься по-разному. Если в этом качестве понимать стабильность, устойчивое, но медленное развитие, то правильнее было бы сохранять по возможности старый состав исполнительной власти на разных уровнях. Если же ставить в качестве приоритета реформы, то интересам страны будет соответствовать замена кадров. По-моему, сейчас в этом смысле есть смена повестки. Я бы не сказал, что она тотальная, но значительная. Мой опыт позволяет сравнивать нынешние процессы с грузинскими, когда к власти пришел Саакашвили. Вот там был гораздо более глубокий процесс замены кадров, и можно сказать — тотальный. Хотя пока мы не можем оценивать до конца весь аналогичный процесс у нас, он еще не завершен.
— Но при, как вы сказали, значительной смене руководящего состава уходят и большие профессионалы, которые однозначно находятся на своем месте. Или это уже «мелочи» политической борьбы?
— Когда происходит смена власти таким революционным образом, происходит и замена многих руководителей. И тут могут сменить их просто как представителей старой команды, невзирая на их качества.
— За исключением, как вы назвали, приоритетных сфер, например, того же Минфина?
— Если посмотреть биографии многих членов правительства, то там есть люди с финансовым образованием. Другое дело — насколько их опыт и знания позволяют возглавить сферу. В этом смысле надо понимать, что соразмерного кандидата на пост министра финансов не нашлось. Как и на некоторые другие должности. Это такое устройство именно армянской политики. Потому что, скажем, после революции на Украине четыре года назад новые власти не оставили компетентных руководителей вообще нигде. Их просто всех сменили, причем уже по многу раз. У нас же есть понимание наличия приоритетных сфер, и под них намечали людей, которые не были серьезно связаны с прошлой командой.
Таким образом, с одной стороны, у нас есть люди — представители новой команды, которые хотят должности. С другой — люди, которые являются представителями старой команды, и их нужно исходя из логики борьбы за власть убрать, и не важно, какие они профессионалы. С третьей стороны — есть общая необходимость обновления и омоложения кадрового состава.
Кстати, именно этим, обновлением кадров, занимался и Карен Карапетян в бытность премьер-министром. Многим представителям РПА не нравились такие его действия, и они, кстати, приложили все усилия, чтобы он не остался на своем посту, и, соответственно, подтолкнули ситуацию к революции.
Логика реформ и преобразований сама по себе предполагает смену кадров, и, скорее всего, практика покажет, что не все из этих замен будут удачными. Тем более если речь идет о политических кадрах. Но они представители команды, и их задача состоит не в том, чтобы быть хорошими профессионалами. Хотя некоторые из назначений могут неожиданно оказаться удачными.
