Вера Клавдиевна Звягинцева (1894-1972) – одна из талантливых русских поэтесс и переводчиц, открывших Армению и отдавших частицу своего отзывчивого сердца и щедрой русской души нам, армянам. Судьбе было угодно породнить ее на армянской земле с людьми удивительными, иных взглядов и пристрастий, но с высокими духовными ценностями и трагической историей…
Детство Звягинцевой прошло под Саратовом. По рождению и воспитанию она принадлежала к интеллигентской среде и гармонично вошла в литературно-художественную жизнь Москвы, сдружившись с М.Волошиным, М.Цветаевой, Арс.Тарковским и со многими другими деятелями искусства. Известно также о ее знакомстве с знаменитым режиссером Пудовкиным на рубеже 10-20-х годов. Юная Вера искала свое место в искусстве, деля жизнь между драматической сценой и поэзией. С 1917 года, окончив драматическую студию и став актрисой, она работала в профессиональных столичных труппах, в частности у великого Мейерхольда. На подмостках театров она сближается с актером и поэтом П.Антокольским, довольно хорошо знавшим армянских деятелей искусства (Евг.Вахтангова, Р.Симонова и др.) и впервые привившим ей интерес к поэзии Армении. В 1922г. Вера Звягинцева сделала судьбоносный выбор в пользу поэзии – выходит в свет ее дебютный сборник стихов "На мосту"; последовали и другие, свидетельствовавшие о поисках собственного, "незаемного" слова и своей ниши в богатейшей русской поэзии начала ХХ века. Затем – неожиданная метаморфоза: возможно, почувствовав определенный творческий застой и пытаясь заполнить вакуум, поэтесса занялась переводами украинской, грузинской, белорусской, литовской, персидской поэзии… Однако армянская поэзия заняла особое место в творчестве переводчицы и вывела ее в ряд истинных "кудесников переложения".
С 1964г. Звягинцева возвращается в литературу – появляются сборники стихотворений "Саратовская земля", "По русским дорогам", "Зимняя звезда", "Вечерний день", "Исповедь", "Моя Армения", поэма "Радищев" и другие произведения. На склоне лет она оставила также интересные воспоминания о своих друзьях и современниках (В.Брюсове, Б.Пастернаке и др.).
…В одной из изданных в 60-е годы книг избранных стихов Звягинцевой затаилась знаковая строка: "Не о любви не бывает стихов". И действительно, у поэтессы, пожалуй, не было стихов, не освященных всепоглощающей любовью:
Движение сердца не знает помех,
Жизнь без любви – непростительный грех.
Поэтессу заметили и запомнили как собратья по цеху и критики, так и благодарные читатели, оценившие искренность ее поэзии. Так, Горький после книги "Московский ветер" (1926) отозвался о Звягинцевой как о "вполне сложившейся" поэтессе.
Идея "интернационального братства" народов привела Веру Звягинцеву, как и целую когорту русских поэтов 20-30-х годов, ищущих открытий и свежей тематики, на Кавказ, и в частности в Армению, литературе которой она отдала самые зрелые и мудрые годы своей жизни… В стихотворении "Россия и Армения" она искренне признавалась:
Моя любовь к Армении похожа
На вечную любовь к своей земле.
Не разберу, которая дороже,
Не гаснет жар в нестынущей золе.
Равно я добрым жаром сердце грею,
Уж такова загадка бытия:
Не будь Россия родиной моею,
Армению не полюбила б я!
Знойное лето 1936г. положило начало личному знакомству со страной, которой русская поэтесса заинтересовалась еще по московским вечерам поэзии, где восторженно и с любовью говорили об Армении и армянской поэзии не только проживавшие в Москве и Ленинграде деятели национальной культуры, но и Н.Тихонов, П.Антокольский, А.Ахматова, Б.Пастернак…
Вспоминая прошлое, Звягинцева в 60-х гг. писала о своем первом впечатлении от Армении: "…О, как я помню ощущение древнего холодка от Девбета в ущелье Лори, тесноту скал, трагическую гордость их…" Отсутствие в реальности "розовых скал и сарьяновских красок" поначалу смущают поэтессу, но потом и бурная Зангу, и Арагац, и иные красоты заворожили и стали ее "влюбленностью" в армянскую землю, в гордый и трудолюбивый народ. Поэтесса восторженно описывает, в частности, свою первую встречу с синеоким чудом Армении: "…Дикая, ослепительная красота тогдашнего Севана, старинные храмы, маки, колючие растения, насквозь прозрачные, очень холодная вода озера… – все это …сейчас мне представляется сказочным".
На библейской земле Звягинцеву интересует все – природа и люди, патриархальные нравы армян, трагические события прошлого, руины великолепных архитектурных памятников, печальные песни и зажигательные танцы… Армения для поэтессы – подарок судьбы! И вся эта любовь выплескивалась в эмоциональных, восторженных "армянских стихах":
Здесь пахнет снегом недалеких гор,
И Арарат плывет, не уплывая,
Лимонный тополь, восхищая взор,
Горит свечою тонкой, не сгорая.
В стихах об Армении русская поэтесса искала свой идеал – простой, естественной и неброской красоты.
…Околдовано сердце мое
Красотою и горькой и грубой.
Я люблю этих смелых людей,
Может быть, иногда и недобрых,
Терпеливых седых матерей, —
Вот Армении подлинный образ.
Я люблю эту мудрость веков,
Лебединые женские пляски,
Медь горячих тяжелых стихов
И полотен сарьяновских краски.
И словно отвечая снобам, сомневающимся в самой возможности столь глубокого ее чувства к чужой земле, к совершенно иной культуре, Звягинцева твердо "отрезает":
Мне часто говорят: самообман –
Греть сердце не у своего огня.
Не своего? Раз греет – значит свой.
Армения, бесспорно, обогатила и саму русскую поэтессу, как до этого таких мастеров, как Тихонов, Антокольский, Мандельштам, отразивших в своем творчестве всю первозданность материального и духовного мира армян. Однако большой след в истории русско-армянских литературных связей Звягинцева оставила, безусловно, своей переводческой деятельностью.
Из известной плеяды русских поэтов-переводчиков середины 30-х годов прошлого века, пожалуй, только Звягинцева осталась до конца преданной армянской литературе (в сталинский период многих переводчиков армянской поэзии успешно "переориентировали на себя" пробивные грузины). В значительной степени благодаря ее усилиям русская интеллигенция и читающая публика той поры знакомились с многовековой поэзией Армении. Ряд переведенных ею поэтов блестящ – Кучак и Исаакян, Саят-Нова и Терьян, Туманян и Чаренц, Геворк Эмин и Шираз… Средневековье и современность – труд титанический, если учесть блестящее переводческое искусство в работе над оригиналами творцов столь различных эпох. Звягинцевой это удавалось…
В Армении любили ее и как поэта, и как добротного переводчика, и как женщину, воплощающую подлинно русскую интеллигентность. Любили за огромное трудолюбие, за высочайшую ответственность при работе с жемчужинами армянской поэзии. Она пользовалась расположением А.Исаакяна, дружила с молодыми С.Капутикян и Г.Эмином, со многими представителями молодого поколения поэтов Армении.
В 80-е годы в своих воспоминаниях Геворк Эмин отмечал, что Звягинцева была человеком "неустанного, бесконечного трудолюбия", могла не понравившуюся ей строку в стихотворении или переводе бесконечно менять, шлифовать, отделывать и иногда "сама терялась от обилия созданных ею вариантов".
В стихотворении "Другу-переводчику" Вера Звягинцева, предварив его эпиграфом выдающегося поэта-переводчика Арсения Тарковского "Для чего я лучшие годы продал за чужие слова?", словно споря с ним, писала:
Нет, мы не годы продавали –
Кровь по кровинкам отдавали.
А то, что голова болела, –
Подумаешь, большое дело…
И худшее бывало часто:
Считались мы презренной кастой,
Как только нас не называли!
Друзья и те нас предавали!
А мы вторую жизнь давали
Живым и тлеющим в могиле.
Достанет нашего богатства
И на тысячелетья братства.
Ты самого себя не слушай,
Не ты ль вдувал живую душу
В слова, просящие защиты!
Так на себя не клевещи ты,
Ты с фонарем в руках шагаешь,
То там, то тут свет зажигаешь,
Как тот же путевой обходчик.
… Вот что такое переводчик.
Некоторые переводы Звягинцевой из армянской поэзии так удачны, что переходят из одного русского издания поэзии Армении в другое (Кучак, Саят-Нова, Налбандян). Поэтесса всегда стремилась разгадать глубинность подлинника. И в этом плане она была, пожалуй, достойной продолжательницей переводческих принципов и "заветов" В.Брюсова – непревзойденного интерпретатора многих шедевров армянской поэзии в русской оправе.
В своих воспоминаниях поэтесса как-то исповедалась в своей любви к Армении: "…полюбила сперва за трагическое прошлое, а затем за мужественное преодоление этого прошлого, за цветы, прорастающие сквозь камни… цветы науки, искусства, за силу жизнелюбия, за яркую музыкальность каждого армянина… люблю именно эту землю, эту горькую, трудную, древнюю землю…" Месяцы и дни, проведенные в Армении, Звягинцева в своих воспоминаниях называла "божественным временем".
Творчески одаренная, пылкая по натуре, открытая всей душой людям, она подошла к закату жизни, увы, одинокой, обделенной женским счастьем – без семьи и детей, но, к счастью, не покинутой друзьями и людьми, хорошо знавшими ее в лучшую пору творчества. Веру Звягинцеву помнили и помнят также на армянской земле. Она навсегда осталась в сердцах ценителей поэзии. И неудивительно, что именно армяне возвели над ее московской могилой благородный хачкар – в благодарность за беззаветную любовь к Армении, армянской литературе и армянскому народу.