— В программу вашего концерта, посвященного памяти Левона Чаушяна, вошли только его произведения?
— С самого начала я намеревалась посвятить концерт своему отцу, но, составляя программу, в первую очередь, руководствовалась его жизненным кредо – делать все для других. Исполнять в рамках одного концерта лишь сочинения Левона Чаушяна было бы уместно, если бы была возможность представить публике его произведения разных жанров — камерные, симфонические, хоровые и т.д., а не только написанные для фортепиано. Поэтому я решила составить программу из сочинений армянских авторов разных эпох, чтобы представить все богатство армянской музыкальной культуры, частью которой является и Левон Чаушян. Некоторые из выбранных мной авторов были его современниками и входили в его окружение, другие больше относятся к моему поколению. Но самое главное, старт концерту я решила задать музыкой Комитаса как олицетворения истоков музыкальной культуры нашего народа, что, уверена, оценил бы мой отец. Выбор произведений для нынешнего концерта был продиктован и другими причинами. В сокровищнице армянской классической музыки довольно широк фортепианный репертуар: каждый из наших композиторов писал музыку для этого инструмента. Я решила выбрать произведения, способные показать богатство и разнообразие композиторской школы Армении. В программе с музыкальной точки зрения нет общих черт, это спектр разных музыкальных языков.
— Выбор профессии музыканта вы сделали сами или сказалось влияние отца?
— Есть профессии, постигать которые надо с раннего детства, чтобы достичь успеха. Профессия музыканта из них, и я изначально собиралась стать музыкантом. Но у меня всегда была возможность отказаться от музыкального будущего, тем более, что способности к другим видам деятельности во мне проявились с детства. Я любила рисовать и постоянно этим занималась, мне нравилось делать что-то руками – лепить, вязать, сооружать, рисовать. В то же время я хорошо училась по физике, и учительница даже настаивала, чтобы я поменяла школу им.Чайковского на физ.-мат.школу. В плане музыки я плелась где-то в конце всего класса вплоть до 13 лет, даже была, скажем так, «позором» своей знаменитой музыкальной семьи. Но где-то с 5-го класса, когда я перешла к педагогу Ирине Григорян, в моем обучении музыке начался очевидный рост. С этого момента я уже точно знала, что стану музыкантом.
— То есть, важным фактором в выборе профессии для вас стал педагог?
— Не только, но и мои родители, семья. Папа начал сочинять для меня сонатины, написанные легко, не по-моцартовски, что облегчало процесс их исполнения и вселяло в меня уверенность. Выступая с ними на экзаменах, я не боялась ошибиться. У меня появилось чувство свободы, исчез страх перед выступлением. И это случилось благодаря пяти сонатинам папы, которые я активно исполняла и которые вывели меня из тени. Плюс ко всему, папа учил меня все делать самостоятельно – от решения проблем в школе до выполнения каких-то дел с документацией, и это помогло мне в дальнейшем самой пробивать себе дорогу в музыке. Моя мама обладала глубочайшими знаниями во многих областях. У нее была фотографическая память, и она владела огромным объемом информации, что восхищало всех. И она строго оценивала все, в том числе и то, чем я занималась. Ее слова о том, что невозможно быть хорошим музыкантом, если у тебя нет интереса и знаний в других областях жизни, взаимосвязанных между собой, стали основой моего подхода к профессии музыканта. В моем становлении немалую роль сыграл и консерваторский педагог Вилли Саркисян, который с самого начала дал мне, уверенной в себе студентке первого курса, понять, что в своей профессии я знаю лишь небольшую часть, и мне многому предстоит научиться. И сделал он это, не навязывая свою точку зрения, а подтверждая свою правоту, то есть используя правила моей любимой физики.
— В школе вы играли сочинения папы. А какое место музыка Левона Чаушяна занимает в вашей жизни сегодня?
— Современная музыка не очень популярна за рубежом, на что есть ряд причин – от финансово-технических до предпочтений публики. Поэтому утверждать, что она активно пропагандируется за рубежом, я не стану. Сказать, что я включаю в свой репертуар, например, сонату Левона Чаушяна полностью, — я тоже не стану. Но я часто исполняю его короткие произведения на «бис», или в виде небольших вкраплений в программу – это как «соль с перцем» в общем концерте.
— Вам приходилось выступать с братом, известным виолончелистом Александром Чаушяном на одной сцене?
— В детстве мы играли на Международном конкурсе им.П.Чайковского в Москве, потом также вместе выступали на нескольких концертах в первой половине 1990-х гг., а потом уже нет. Сейчас никто из нас не думает о таком выступлении: мы пытаемся играть с другими музыкантами и параллельно заниматься своим делом.
— Композиторский ген Левона Чаушяна никогда не просыпался в вас?
— Просыпался, но я не давала этим порывам возможности идти дальше. Когда мне бывает нужно сделать некое вкрапление в свою игру в виде импровизации, я это делаю, но во мне это не то дарование, на которое следует тратить время. Вот если бы я чувствовала, что не могу жить без этого, то обязательно пошла бы по стопам отца. Своеобразным «сочинительством» я занимаюсь и в процессе преподавания, которое требует особой выдумки в вопросах психологического подхода к каждому ученику, выполнения технических задач, вплоть до понимания анатомии и осознания того, что во всех ситуациях не бывает лишь одного решения – их может быть много, надо только найти самое правильное, подходящее для каждого конкретного ученика.
— Вы давно живете и работаете за рубежом? Где вы себя как музыкант-исполнитель чувствуете более комфортно – в Англии или в Армении?
— Я живу за рубежом с 1994 года – почти 30 лет и одинаково серьезно готовлюсь к выступлению на концертах везде, это профессиональное требование. Но с точки зрения человеческой отдачи в общении с людьми, то в Армении мне комфортнее. Это не тот холодный процесс работы солиста, когда ты выходишь на сцену и остаешься один на один с незнакомой публикой. На родине во время концерта я испытываю другие чувства и ощущения. Играя одинаково и тут, и там, в Армении я все же ощущаю свободу иного рода. Мне также нравится здесь давать мастер-классы, поскольку армянская молодежь очень талантлива. И даже если тот или иной будущий пианист не настолько владеет музыкальными знаниями, техникой игры, у них есть другая способность – быстро схватывать то, что ты им рассказываешь и показываешь. Другой вопрос, что при наличии большого числа талантов в Армении не развита система деятельности соответствующих агентств, продвигающих одаренную молодежь по карьерной лестнице, помогающих ей найти себя и быть востребованным.
— Сегодня вы больше выступаете или преподаете?
— Преподаю в разы больше. В плане организации концертов в Лондоне после пандемии covid-19 музыкальная жизнь заметно пошла на спад. Перестал выступать и основанный мной квинтет Fugata Quintet. Но, кажется, мы возрождаемся: мой квинтет намерен возобновить концертную деятельность в Англии. С гастролями в других странах Европы пока не все ясно из-за выхода Великобритании из ЕС. Но после концерта в Ереване 22 ноября я сразу возвращаюсь в Лондон и продолжу работу над необычным проектом, о котором пока не буду подробно рассказывать. Отмечу лишь, что мы работаем над получением прав на исполнение тех сочинений Астора Пьяццоллы, которые до сих пор не известны, они были написаны «в стол». Конечно, с получением прав есть немало проблем, но будем надеяться, что их удастся решить, и мой Fugata Quintet предстанет перед публикой в новом свете.
