С авторитетного Международного Шекспировского фестиваля в венгерском городе Гюла Ереванский драматический театр им. Г.Капланяна вернулся недавно. Вернулся с высоко поднятой головой. Наш театр показывал своего "Макбета" сразу после спектакля культового Питера Брука, и тем не менее это не помешало ему произвести фурор.
"Макбет" — очень мощный, действенный спектакль с многопластовыми эмоциями и блестящими актерскими работами. Посмотрев его в прошлом году в Ереване в рамках Шекспировского фестиваля, я почти шесть месяцев находился под впечатлением. Это спектакль сильных эмоций – с интересными режиссерскими решениями, внушительным звуковым и визуальным рядом. Драматический театр прекрасно показался в Гюле, это настоящий большой успех. Я надеюсь на дальнейшее сотрудничество с Драматическим театром", — написал директор фестиваля Джозеф Гедеон.
Художественный руководитель театра Армен Хандикян доволен своими артистами и уверен, что эта победа – результат работающего в его театре девиза "Один — за всех, все – за одного!"
— Армен Самвелович, расскажите, как в Гюле дело было.
— Этот фестиваль существует уже 46 лет, и последние 6 лет в его рамках работает 15-дневная шекспировская программа. За эти десятки лет город стал по-настоящему фестивальным. Маленький, красивый городок, удивительно чистый – не потому, что его регулярно отмывают, а потому, что не пачкают. За три полных дня пребывания мы отыграли свой спектакль и успели посмотреть еще два. Мы играли на самой большой площадке – 700 мест, прекрасно оснащенная сцена, но спектакли шли везде: на площадях, во дворах средневековых замков… За день до нас фестиваль открывался Питером Бруком, были спектакли из Великобритании, Польши, Германии, Литвы. Фестиваль прекрасно организован, и нас принимали замечательно.
Хочу выразить благодарность группе Драматического театра в 29 человек — все работали, как один человек, и спектакль, да простится мне такая нескромность, прошел просто блестяще. На выезде возникает тысяча нюансов…В этом смысле, мне кажется, Драматический театр только еще больше объединился. Хочу поблагодарить Министерство культуры, оказавшее нам серьезную финансовую поддержку, и мэрию Еревана — вопрос финансирования поездки был решен еще в январе. И, конечно, Шекспировский фестиваль в Ереване, уже третий год проводящийся по инициативе Акопа Казанчяна. И эта наша поездка, и показ "Макбета" в Польше, где он прошел с колоссальным успехом, – "последствия" этого фестиваля. В сентябре прошлого года директор фестиваля в Гюле смотрел "Макбета" здесь вместе с Бартошевичем, и мы сразу получили приглашение.
В последние 20 лет контакты наших театров с зарубежными коллегами резко сократились. Но я уверен, что наши фестивали понемногу восстановят наше общение, чтобы у нас появилась возможность понять, чего мы достигли, в реальном сравнении. Это особенно важно для молодого поколения. Ведь когда в 2005-м мы вылетали в Польшу, выяснилось, что участники труппы, которым было под тридцать, впервые садились в самолет. Скажете – ну и что? Но это имеет значение, уже не говоря об участии в международном фестивале, возможности получить оценку своей работы. Ведь в нашем городе рождаются спектакли, которые я не побоюсь назвать явлением, но они не обретают признания, потому что, к сожалению, сами "оценщики" не имеют возможности видеть, что происходит в мире.
— Статус "самого шекспировского театра Еревана" — это ваше личное пристрастие или стремление держать планку?
— Основа тому была заложена еще при Капланяне — наш театр постоянно стремился соприкоснуться с Шекспиром. "Ричард Третий", "Генрих Шестой", потом я делал "Гамлета"… А за последние годы мы поставили и "Юлия Цезаря", и "Ромео и Джульетту", и "Гамлета", и "Макбета". У нас есть внутренняя договоренность – ядром этого театра должен стать шекспировский репертуар, вокруг которого могут вращаться и развлекательные, но высококачественные комедии, драмы, даже мелодрамы, но школа, почерк этого театра, я в этом уверен, формировались в результате постановок Шекспира. Мы надеемся заиметь в репертуаре 6 шекспировских спектаклей. И тогда у меня не будет беспокойства за актеров, которые идут в сериалы. Внутри театра мы часто говорим: идешь в сериал — бери с собой театральный багаж, а не приноси из сериала манеру играть, пролистывая роль. Но, когда актер приходит сюда на репетицию, он знает: здесь мы друг друга не обманываем, начинаем углубляться, учимся быть точными и убедительными, быть органичными. Чтобы не утратить все это на нынешнем рынке, именуемом шоу-бизнесом, мы обязаны укреплять свою школу. И, принимая участие в фестивалях, наши артисты убеждаются: выбрав этот путь, мы не ошиблись. Тот прием, та оценка, которыми нас там удостаивают, доказывают, что и в нашем, и в других театрах есть спектакли, котирующиеся по самому высокому счету.
— Вы восстанавливаете "Юлия Цезаря". Потребность этого высказывания по-прежнему актуальна?
— К сожалению, эта потребность существует во мне с 91-го года. Стремление к революции, смене власти постоянно витает в нашей атмосфере. В "Цезаре" оно, в конце концов, приводит к гражданской войне. В результате столкновения двух гигантов – Цезаря и Брута — колоссы уничтожают друг друга, а выигрывает, по крайней мере в моем прочтении, серость и ничтожество Антоний. Страх чего-то подобного был во мне и в 92-м, когда мы сыграли спектакль, успели вывезти его на фестиваль в Тбилиси и удостоиться очень высокой оценки. Восстановленный спектакль будет наполовину совсем иным — не умею "воссоздавать" спектакли. Когда делал "Герострата" с бродвейскими актерами, он очень отличался от ереванского. Конечно, очень хотелось бы, чтобы "Цезарь" оказался востребованным зрителем, но в труппе он точно востребован. Уверен, он будет востребован и фестивалями – эта шекспировская пьеса ставится не слишком часто и не слишком успешно. Но, думается, в том прочтении, какое предлагаем мы, стремясь не искажать Шекспира, она заинтересует зрителя. Тем более что в спектакле заняты Владимир Мсрян, Артур Утмазян, Грачья Арутюнян, Ованес Бабаханян.
— При нынешней моде казнить и миловать худруков вы продолжаете работать не суетясь. Вас даже называют главой суверенного театрального государства. Как вам это удается?
— Руководить театром в течение 20 лет, поверьте, — дело нелегкое для любого, а для меня особенно, потому что это Драматический театр с состоявшимися и очень известными артистами. Их не обманешь. С ними нужно быть искренним и честным в жизни, и дисциплина должна быть на первом месте, перед ними надо быть честным и искренним во время постановки, и идеи надо выдвигать новые, в новой форме, чтобы они тебе поверили. Не поверят – не будет единства. Директивами ничего не добьешься, уговорами — тоже. Только воодушевляя интересной работой. Сначала один — за всех, а потом уже все — за одного. А если хотя бы восемьдесят процентов коллектива не единомышленники, театр не состоится. Театр – это пусть творческая, но работа. Нельзя в одночасье разрушать структуру театра, объявив ее устаревшей. Я вообще не принимаю никаких революций в общей архитектонике театра. Революцию не в разрушительном, а в прогрессивном значении я принимаю на сцене. В Америке мечтают вернуться к нашей структуре — знаю это не с чужих слов: видел, ставил в неармянских американских театрах. Контрактная система не может держать артиста в творческом состоянии, не может стать основой школы.
— Вам что же, не нравятся заветные слова "свободная площадка"?
— Я сторонник свободного общества, свободной театральной среды, способной обеспечить всю палитру — любой вид театра. Вот на поэтические вечера Артура и Грачуи Утмазян народ валит валом, билеты улетучиваются. И что, превратить все в один поэтический театр? Пусть будет вся палитра. Пусть будет театр Гранта Тохатяна, Вардана Петросяна, Нарека Дуряна. Пусть будет свободная площадка, театр комедии, эстрады – чего угодно. Не будет этой палитры – не будет критериев сравнения. Но всего этого можно добиться, имея в основе репертуарный театр. Без него любому виду театра не подняться над уровнем плинтуса.
— Есть мнение, что такая позиция – нафталин и цепляние театрального босса за свое кресло…
— Во-первых, пусть мне внятно объяснят, в чем такая уж художественная ценность этого их нового перед старым. Нельзя рушить старое, не построив нового. Худрук – это совсем другая профессия, нежели режиссер. Репертуарный театр не может существовать без художественного руководителя. По крайней мере по сей день это было невозможно. Это не означает, что нужно искусственно кого-то назначать, пусть пройдут свой путь. Мне вообще хотелось бы, чтобы восстановили еще одну "старую традицию" — должность главного режиссера. Это тоже разные профессии. Главреж – постановщик, худрук – воспитатель целой системы. Я видел великого директора Альберта Асламазяна. Еще в 73-м году по всей Манежной площади Москвы с вертолетов сбрасывали флайеры спектаклей Драматического театра! Он был великий импресарио. Но директора станут слушать, только если он еще и художник. Иначе он будет вынужден заниматься исключительно хозяйством. Я еще не видел директора, способного заниматься созданием или сохранением школы. Если мы такие смелые, давайте, доказав необходимость этого шага, заставим государство построить новое театральное здание. Ведь здание "свободного" театра и в архитектурном плане должно соответствовать этой новой форме высказывания. Министр, который этого добьется, будет увековечен в истории.
— А вам не кажется, что самым раздражающим является слово не "репертуарный", а "государственный", то есть требующий у государства содержания?
— Если так думать, то ни в Вене, ни в Милане, ни в Нью-Йорке не должно было быть оперы. Потому что даже дорогие билеты не покрывают и четвертой доли расходов на содержание оперных театров с мировым именем. Но их содержит государство, стимулируя спонсоров, а не заставляя руководителей театров стучаться во все двери в поисках финансирования. Чтобы потом такой вот "спонсор" звонил и спрашивал: "А телки в вашем театре есть?" Спасибо, мне этого не нужно. За эти годы мне удавалось строить отношения и с премьерами, и с мэрами, и по сей день Драматический театр получает деньги только из государственных источников. Спонсоры бывают к юбилеям, Новому году. С нынешним мэром мы работали еще в бытность его тахапетом. Улица, которая идет параллельно театру, – моя старая мечта. Я высказал ее Гагику Бегларяну, а через 5 месяцев он позвонил – есть возможность реализации. Сейчас мечтаю о развитии этой идеи, чтобы этот бульвар стал местом выступлений музыкантов, художников. Можно сделать аллею звезд – настоящих. Рядом со мной были не звезды – планеты. Тигран Левонян, мой отец, Грачья Капланян, Гоар Гаспарян – они были членами моей семьи, не говоря уже о людях этого театра.
— А если потребитель вполне удовлетворяется тусклым светом "звездочек"?
— "Потребителя" надо воспитывать. На высшем уровне было распоряжение открыть культурный канал "Арарат". Открыли. Ну и что? Люди говорят: нас не финансируют. А обязаны! Вот мы стараемся, чтобы в театр не входило то, чего сейчас в изобилии, хотя и там есть хорошие спектакли и прекрасные артисты. Но в основном это дешевый, жаргонный, топорный политизированный юмор, который до меня, извините, не доходит. Сегодня государство должно в первую очередь думать о тех, пусть немногих людях, у которых есть потребность в настоящем театре, потребность в интеллектуальных спектаклях с ассоциативным рядом, в спектаклях, построенных на аллегориях, абсурде. Такого вкуса сегодня в Армении, к сожалению, очень мало. Вы посмотрите на интеллектуальный уровень нашего общества! Людей, тянущихся к настоящему искусству – будь то симфоническая музыка, истинная живопись или театр интеллекта, души, высоких мыслей (жаль, что приходится произносить такие слова, я не любитель патетики) – осталась горстка. Но если эту горстку не финансировать, не обеспечивать ее духовных потребностей, вот тогда все кончится. Фастфуд можно поглощать быстро и с удовольствием, но от него болит желудок и возникают болезни. К сожалению, фастфуда сегодня слишком много. И единственная форма противостояния – делать свое дело.