К первым (тому, что произошло) политолог отнес парламентские выборы, подписание Соглашения о всеобъемлющем и расширенном партнерстве между Арменией и ЕС, а также тот факт, что 2017 год следовал непосредственно за 2016-м — годом, когда произошла апрельская война. А не произошло следующее: эскалация войны с Азербайджаном и протесты после выборов в Национальное Собрание Армении.
«2017 ГОД БЫЛ ОЧЕНЬ НЕСКУЧНЫМ ДЛЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ, и многое из произошедшего тогда отразилось на том, что происходит сейчас», — констатировал А. Искандарян и затем подробно остановился на вопросе Карабаха и изменениях, отразившихся в позициях властей и общества.
Новый этап армяно-азербайджанских отношений, начавшийся после войны 2016 года, продолжился в 2017-м. «Если еще 5-6 лет назад обсуждения типа «ни пяди земли» были больше маргинальными, то после апреля 2016 года это стало мейнстримом, — заявил А. Искандарян. — Армянское общество однозначно артикулирует: «У нас нет партнера для переговоров, поскольку нельзя говорить с тем, кто в тебя стреляет. И нынешние заявления Н. Пашиняна о необходимости участия Арцаха в переговорном процессе являются аллюзией на произошедшее».
Интересен также следующий нюанс. Единственным из политиков, призывавшим во время предвыборной кампании к уступкам по вопросу Карабаха, был Левон Тер-Петросян. «Мне кажется, что и по результатам продвижения этого тезиса его партия получила всего около 1,6% на выборах, — отметил политолог, резюмируя: — Это показало фактическое отрицание возможностей изменений по карабахскому вопросу».
А. Искандарян также отметил, что даже по открытым источникам можно было заметить, что все переговоры, которые велись в 2017 году в рамках Минской группы ОБСЕ, были лишь о мерах доверия — увеличении количества мониторов, уменьшении насилия на линии соприкосновения, и не было ничего собственно по урегулированию процесса. «Конечно, сопредседатели не могли себе позволить это озвучивать, но попыток урегулирования конфликта не было, а были попытки жить с ним», — сформулировал Искандарян.
По большому счету в 2017 году «жить с конфликтом» получалось. Хотя с гуманитарной точки зрения было около 100 жертв только с армянской стороны. Но по уровню насилия ничего близко к тому, что случилось в 2016 году, не было.
ОДНИМ ИЗ ГЛАВНЫХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ ИЗМЕНЕНИЯ ОТНОШЕНИЯ К ПЕРЕГОВОРНОМУ ПРОЦЕССУ стал запуск северной дороги в Карабах через Карвачар (бывший Кельбаджарский район Азербайджана). Дорога проходит через территории, которые, согласно пунктам Мадридских принципов, предусмотрено отдать. Однако ни великолепное качество самой дороги, ни активное строительство инфраструктуры вдоль нее, а также сразу нескольких мини-ГЭС не говорят об этом. «Данные факты показывают реальное состояние дел, — констатирует А. Искандарян. — Но, с другой стороны, Минский процесс будет продолжаться. Он нужен как один из форматов политики безопасности. Как своего рода канал».
В прошлом году в Армении прошли парламентские выборы. Они были необычными. В том смысле, что выборы состоялись после изменения Конституции страны: Армения перестала быть президентской страной, а стала парламентской. «Когда этот переход происходил, многие говорили о его формализме, — отмечает директор Института Кавказа. — Но теперь мы видим, что это не так».
Политолог отдельно остановился на маргинализации классической оппозиции в Армении. Одним из результатов этого процесса, по мнению Искандаряна, стало непрохождение в парламент АНК (Армянский национальный конгресс) и ОРО (альянс Оганян-Раффи-Осканян). При этом лидерами протестов становились не политики или руководители общественных движений, а молодые люди, которые во время того же «Электрик Ереван» собирали намного больше людей, чем оппозиционные партии. И важно еще то, что эта самая молодежь отказывала политикам в возможности возглавить движение.
В то же время альянс «Елк» по сути стал новым явлением. По словам политолога, это ситуативное объединение дистанцировалось от классической оппозиции, что стало особенно заметно в ходе событий апреля — мая этого года, когда представителям последней на митингах фактически не давали слова.
«Процесс деградации армянской оппозиции шел давно, — подчеркнул Александр Искандарян. — В результате же общих процессов деградации разрушены оказались как власть, так и оппозиция».
