СВЕТ И ТЕНИ «ЕРАБЛУРА»

Перед самым новым годом в соцсети Фейсбук начали тиражировать запись Ромелы Мусаелян из Арцаха – матери погибшего в 44-дневной войне Артура Егиазаряна. Она писала, что из-за блокады Бердзорского коридора не может приехать в Ереван и просила тех, кто собирался 31 декабря на «Ераблур», посетить могилу ее сына. 19-летний Артур погиб в Мартуни от выстрела снайпера 8 ноября – буквально за несколько часов до вступления в силу соглашения о прекращении огня.

ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ 31 ДЕКАБРЯ В СЕТИ ПОЯВИЛАСЬ фотография с могилы погибшего солдата: она была завалена цветами. Сообщалось, что отреагировав на просьбу матери, могилу посетили члены общественной организации «Зов сыновей», а также другие граждане. Артур Егиазарян не остался один в новогоднюю ночь: вместо мамы его помянули сердобольные соотечественники, для которых все погибшие в 44-дневной войне – наши герои, наша вечная память и благодарность. Те, у кого мы в вечном долгу, и посещение их могил на «Ераблуре» – самое малое, что можем сделать для них.

Подниматься к пантеону в новогоднюю ночь стало уже традицией. Третий год 31 декабря множество людей предпочитают вместо уютного домашнего застолья встречать рассвет здесь, на военном кладбище. Причем не только родители и родственники погибших ребят, но и множество людей, считающих посещение «Ераблура» в новогоднюю ночь своим гражданским и патриотическим долгом. В нынешнем году сюда пришли также молодые арцахцы, лишенные из-за блокады возможности вернуться домой и встретить новый год со своими семьями, а также участники шествия со свечами молодежи АРФ "Дашнакцутюн".

Но традиция эта носит отнюдь не только чисто нравственный или патриотический характер – она является еще и своеобразным вызовом антиармянской политике властей, публичной демонстрацией верности национальным ценностям, преданности Арцаху, доказательством того, что, несмотря ни на что, в Армении далеко не все равнодушны к судьбе Родины и безразличны к происходящему. Эта традиция стала своего рода политической акцией против циничности властной команды, провозгласившей смерть во имя родины – «гибелью ни за что», против настырного стремления властей представить войну чем-то давно прошедшим и забытым, через что нужно перешагнуть и идти дальше – в «светлое мирное будущее», а команду предателей - виновников масштабной национальной трагедии – надо простить и смириться с их пораженческой политикой ради сытого брюха и набитой турецкими лирами мошны.

Сакрализация «Ераблура» и превращение военного пантеона в место паломничества тех, кто не согласен с такой политикой и таким подходом, – свершившийся факт. Уже очевидно, что после 44-дневной войны «Ераблур» стал новым «Цицернакабердом». Однако при всех очевидных факторах, высшей духовности и огромной нравственной силе подобного явления, на фоне происходящего с Арцахом и Арменией неизбежно возникает вопрос: каковы его последствия и в чем опасность? Тем более, что речь идет о нации, однажды уже прошедшей столетний путь собственной виктимизации и лишь с помощью вооруженного сопротивления дальнейшим потерям стряхнувшей с себя опасный образ, избавившейся от психологии жертвы и вставшей на иной путь – борьбы за свои права и возвращение утраченного.

ОСМЫСЛЕНИЕ ЭТИХ ГЛУБИННЫХ ПРОЦЕССОВ, анализ социально-психологического феномена «Ераблура» с учетом множества факторов различного характера – дело, безусловно, специалистов. Но даже дилетанту в области психологии ясно, что зацикливание на одной лишь скорби, памяти, почитании павших героев, сакрализация военного кладбища могут быть весьма опасными для народа, оказавшегося под угрозой нового геноцида и потери государственности.

Это ощущение опасности пассивного, по сути, протеста против реалий, стремление уйти в мир теней, попытки заглушить непреходящую боль имитацией общения с ушедшими, демонстрация верности павшим за Родину героям вопреки политике младотуркоармян усиливается и с учетом произошедшего за 2 последних года, и на фоне нависших над страной черных туч и все более превалирующих тенденций обреченности и покорности судьбе, невозможности и собственной неспособности изменить ее.

Но «Ераблур» должен быть не только местом скорби – он должен стать набатом, зовущим к сопротивлению, символом борьбы, несмотря на кажущуюся и усиленно нам внушаемую ее бесполезность. Символом всего того, что продемонстрировали покоящиеся здесь парни, целых шесть недель героически сопротивлявшиеся не только огромному преимуществу врага в военной технике, подготовленности и мощной поддержке союзников-террористов. Эти 44 дня стали символом их мужества и преданности Родине, которая столкнулась еще и с равнодушием мира, безразлично взиравшего на эту неравную борьбу в циничном предвкушении выгодных для себя последствий.

Но 44 дня войны стали еще и символом сопротивления врагу внутреннему, изначально готовому и согласному сдать часть Родины, но явно не ожидавшему столь яростного и героического сопротивления армянского воина предательским планам армянских властей.

Именно поэтому «Ераблур» не должен оставаться лишь местом общенациональной скорби, траура и уважения памяти жертв, каким долгие годы был «Цицернакаберд». «Ераблур» и концентрирующаяся здесь мощная энергетика должны стать зовом к борьбе, отправной точкой нового мощного взрыва национальной пассионарности, национальной гордости и достоинства. Осознания того, что только наше собственное равнодушие к собственной судьбе может увенчать окончательным успехом усилия врагов внешних, и только дух борьбы и сопротивления врагам внутренним может очистить Родину от скверны, бесовства и нечисти.

Только единение истинно национальных сил способно подтвердить: гибель парней с «Ераблура» не была бессмысленной, ибо они отдали свою жизнь за Армению и Арцах. За то, чтобы Армения и Арцах – были, и были армянскими. Лучшей памятью этим парням будет не наша вечная скорбь, не вечный плач над могилами, не море цветов и не дым ладана, а борьба во имя победы. Будет борьба – обязательно будет и победа. Любой иной подход и позиция станут лишь доказательством заведомо гибельного, ярко выраженного антиармянского, аморального и низменно-подленького тезиса подонков о том, что наши парни «погибли ни за что».