«НЕУЖЕЛИ ТАКОЕ СОВЕРШЕННОЕ И РАЗУМНОЕ СОЗДАНИЕ, КАК НАША ВСЕЛЕННАЯ, покончит суицидом? Это невозможно! Не будет апокалипсиса и не будет никакого конца света. Вселенной ничто и никакие катастрофы не грозят. Вселенная бессмертна, конечна, стабильна и вечна», — написал Артавазд Пелешян. Лишь подробные итоговые утверждения режиссера, которого Параджанов называл «одним из немногих подлинных киногениев», понятны и просты. А вообще-то «Моя Вселенная…» крайне сложна для восприятия и, как говорят люди знающие, сильно озаботила физиков-теоретиков. А теория Пелешяна и посвященная ей книга, с которой сегодня может познакомиться каждый, проявивший интерес, создавалась и писалась на протяжении сорока с лишним лет. Мэтр вспоминает, как еще в школе высказал свое видение теории времени, чем сильно прогневил педагогов и директора. Что поделаешь — гений, он и есть гений.
«Вот какая моя Вселенная. Ко всем этим выводам я пришел благодаря языку кино. Я убежден: если бы сейчас были живы Ньютон и Эйнштейн, то они первыми бы всячески одобрили и поддержали все мои теоретические мысли и идеи. А я бы им сказал: «Как хорошо, что вы есть», — написал Пелешян в своей книге. А уже вне книги рассказал, что обнаружил фатальную ошибку в теории Эйнштейна, настаивая на том, что наше представление о том, что быстрее скорости света не может быть ни одна скорость в мире, ложно. «Видимость и отражение быстрее скорости света. Не знаю, являются ли эти явления материальными. Я назвал это биоимпульсом», — говорит Пелешян.
«НЕЛЬЗЯ РАЗДЕЛИТЬ РЕЖИССЕРА И ЧЕЛОВЕКА — РЕЖИССЕР ВЫРАЖАЕТ СЕБЯ. Знаете, что такое искусство? Освободиться от самого себя. И тогда ни режиссер, ни человек не имеют никакого значения… Если только ты можешь быть свободным. Часто говорят, что кино — синтез других искусств, а я думаю, что это не так. По мне, оно пошло с эпохи Вавилонской башни, с тех времен, когда еще человечество не разделили языки», — еще одно утверждение киногения.
Кинематограф Пелешяна всегда стоял особняком от магистральных линий кино, хотя, даже имея дело с материалом сугубо национальным, обращался ко всеобщему. Так и сам Пелешян всегда стоял особняком от кинематографической тусовки и не сводил свою Вселенную к месту под солнцем. Возможно, поэтому ему и сегодня тяжело найти финансирование для нового фильма, а общий метраж его кинопоэзии укладывается в три часа экранного времени. Картины Пелешяна абсолютно штучные вещи, которые истинные синефилы всего мира передают друг другу дрожащими руками, как драгоценные реликвии.
Мировой профессиональный интерес к его работам продолжает расти — ретроспективы на фестивалях, выставки, посвященные его теоретическому и практическому наследию. «Золотой абрикос» пять лет назад представил ереванскому зрителю фильм знаменитого режиссера-документалиста Пьетро Марчелло «Молчание Пелешяна». О своем «молчании» сам Пелешян говорит: «У меня не было потребности в словах, хотя они очень важны. Знаете, почему я не использую слова? Я представляю, что слова, диалоги требуют столько кадров, сколько эти диалоги продолжаются. Портреты, дела, звуки, голоса, шум, музыка… все вместе говорит больше, чем слова. С помощью музыки и лиц вокруг фильма выстраивается «эмоциональное поле». Не конкретный эпизод, а весь фильм. Я стремлюсь к тому, чтобы звукозрительное сочетание уподоблялось не физической смеси элементов, а их химическому соединению. Я монтирую не только имеющиеся кадры, но и отсутствующие. Именно в этом причина того, что вы, смотря фильм, находите в нем что-то новое. Весь фильм создан, но половина фильма, половина кадров отсутствуют. Однако благодаря монтажу, музыке и образам они присутствуют в подсознании. Если я приведу пример, то отсутствие превратится в наличие».
ПЕЛЕШЯНА ИНТЕРЕСУЮТ, УЖ КОНЕЧНО, НЕ СЮЖЕТ И ДАЖЕ НЕ ДИАЛЕКТИКА. Его интересуют универсальные принципы мироустройства. И именно музыка и звук помогают ему выстраивать свою кинематографическую космогонию. Свою кинематографическую Вселенную.
Не случайно режиссер Леонид Гуревич говорил о нем: «Высокопочитаемый и любимый мною мастер Артавазд Пелешян в жизни молчалив, горд, склонен к самоуглубленности, к одиночеству. И его фильмы полны этой мощной самодостаточности, эпического самостояния». Его учитель Леонид Кристи считал, что в документальном кино ни до, ни после Пелешяна не происходило ничего более значимого, а Серж Даней назвал режиссера «недостающим звеном в цепи подлинной истории кино».
«Гармония космоса, которую я чувствую, подсказывает мне, что кино находится на уровне галактик, астрономии», — признается автор «Моей Вселенной и единой теории поля». Отталкиваясь от частностей и конкретных образов, он создает свою универсальную поэтическую картину мира поистине галактических масштабов, с каждым фильмом выходя на новый уровень обобщения, строит высказывания, обращенные как ко всему человечеству, так и к каждому человеку в отдельности. Пелешян творит мифологию — квинтэссенцию родовых тем, переходящих из фильма в фильм и органично сплетающихся, обращаясь одновременно к настоящему и к вечности. Исходя из основной темы всего своего творчества — проекции «я» на всеобщность «мы» он сделал «Мы». Написал сложный и многомерный образ своей нации, являющейся в свою очередь частью еще более широкого «мы». «Это был полнометражный фильм, его сделали короткометражным. К национальной теме разговоров как бы не было — просто сказали, что ставить такое название — «Мы» — нескромно. Очень узкий подход, все думали, что «мы» — это армяне, но это было человечество, часть которого составляют и армяне, мы», — высказался по этому поводу Пелешян.
НА ПРЕЗЕНТАЦИИ КНИГИ АРТАВАЗДА ПЕЛЕШЯНА «МОЯ ВСЕЛЕННАЯ И ЕДИНАЯ ТЕОРИЯ ПОЛЯ» присутствовал цвет армянской интеллигенции. И каждый старался высказать свой пиетет перед киногением, умеющим увидеть не человека в космосе, а космос в человеке.
«Книги и фильмы Пелешяна являются летописью его искусства, они стали залогом духовного и культурного прогресса армянского народа, залогом пробуждения национального самосознания. Новая книга — своеобразный итог его неснятых фильмов. Тем не менее надеюсь, что в ближайшее время появятся новые фильмы Пелешяна», — сказал на презентации министр культуры РА Армен Амирян.
В будущем году Артавазд Пелешян будет отмечать свое 80-летие. К юбилею он подходит… с нереализованной мечтой снять главный фильм своей жизни, у которого уже есть название — Opusmagnum — HomoSapiens. Причина «нереализованности проекта» стандартная: отсутствие денег. А ведь как было бы хорошо, если бы новая картина режиссера, которую надеемся увидеть не только мы все, но и министр культуры, нашла финансирование… Ведь уже давно и совершенно очевидно, что финансирование картины Артавазда Пелешяна — это капиталовложение в Вечность.
