сказал в интервью "ГА" эксперт по управлению Арутюн МЕСРОБЯН
— Г-н Месробян, как случилось, что Россия, которая долго сносила ущемление своих политических интересов, вдруг заняла такую жесткую позицию в грузино-югоосетинском конфликте?
— История Российской империи никогда не была единообразной, поэтому последние события вполне предсказуемы. Периоды, когда Россия теряла свои позиции, сменялись резкими взлетами, усилением политического влияния и расширением государственных границ. Историческому развитию свойственна цикличность. Об этом не следует забывать. После развала СССР Россия вновь пережила период децентрализации. Это время ельцинского правления, когда под влиянием демократических сил Россия теряла свое влияние и позиции. С приходом Путина наступил период централизации, который абсолютно закономерно перешел в стадию восстановления имперского сознания на всех уровнях. И этот новый этап получает полную поддержку российского общества, которое разочаровано в демократии и либерализме. Россияне не забыли о том, что период утверждения так называемых демократических ценностей сопровождался потерей политического влияния России, обострением социальных проблем, поляризацией общества, ростом преступности, экономическим спадом и формированием олигархии. Сегодня Россия во многом решила свои внутренние проблемы, позитивные тенденции налицо, и сейчас начинает восстанавливать политическое влияние за пределами государства. Активно вмешавшись в грузино-югоосетинский конфликт, Россия решила еще одну важную внутреннюю проблему — укрепила свой авторитет на Северном Кавказе, который еще с царских времен был взрывоопасным регионом. Разочарование российского общества в демократии и либеральных реформах предопределило новый виток русской истории, ведущий к восстановлению имперских позиций.
— Трудно предположить, что решение о вторжении в Южную Осетию Саакашвили принимал самостоятельно. Неужели его западные покровители, которые, несомненно, пользуются данными аналитических центров, оказались не в курсе новых тенденций в российской политике?
— В различных мировых СМИ часто делаются намеки на то, что Саакашвили — человек психически нездоровый. И якобы это — одна из важнейших причин имевших место событий. Думаю, это не так. Действия людей с психическими отклонениями непоследовательны, а Саакашвили все время придерживался одной политической линии, направленной на вытеснение России из региона. Очевидно, что вторжение в Южную Осетию было спровоцировано. Но это не означает, что Кондолиза Райс попросила Саакашвили начать военную операцию в такой-то день и в такой-то час. Исходя из опыта отношений Грузии с покровителями, можно утверждать: поддержка вторжения воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Что касается вопроса, почему реакция России застала Запад врасплох, то основания считать, что вторжение в Южную Осетию не вызовет серьезных реакций России, у Запада были: на счету Югославия, Грузия, Аджария, вступление бывших стран соцлагеря в НАТО, захват части Кодорского ущелья… Россия выражала недовольство, но не предпринимала реальных шагов. И это стало основанием для достаточно типичной ошибки. Запад оказался в экстраполяционной ловушке. Делать выводы, исходя из прецедентов, стоит далеко не всегда. Экстраполяция хороша в математике. А в жизни она дает сбои. В случае с грузинской агрессией экстраполировать следовало в более широком диапазоне времени, тогда в свете событий российской истории эта реакция оказалась бы предсказуемой. Время унижений и уступок закончилось. Россия намерена восстановить свое мировое влияние, вести имперскую политику, и первый шаг этого направления оказался успешным. Попав в экстраполяционную ловушку, Запад вышел из себя. Об этом свидетельствовали первые истерические реакции на события. Западные политики даже не пытались выглядеть защитниками справедливости и соблюдать политкорректность. Попытки удержать свои позиции на Южном Кавказе и воспрепятствовать переходу России в статус империи, конечно, продолжатся, но это вряд ли удастся.
— А чем это грозит Западу?
— Активно насаждаемый западный миропорядок вызывает недовольство во многих странах. И если России удастся укрепиться на имперских позициях, это означает, что будет наращиваться антизападный блок. Страны БРИК — Бразилия, Россия, Индия и Китай — откровенно занимают антизападную позицию. С этим фактором нельзя не считаться. В этих быстро развивающихся странах сосредоточено более половины населения нашей планеты, огромные территории и запасы полезных ископаемых. Мир перестает быть однополярным. США теряют влияние в глобальном масштабе. Грядут серьезные перемены, которые, вероятно, возглавит Россия, если ее новый имперский виток будет подкреплен и другими победами. Тогда к антизападному блоку присоединятся Иран, Венесуэла и немало других государств. Это вызывает серьезное беспокойство Запада, у которого есть к тому же такие серьезные проблемы, как Ирак и Афганистан. Думаю, горячие головы на Западе постепенно остынут и влияние России придется признать.
— Могут ли новые мировые тенденции повлиять на планы США в отношении Ирана?
— Россия восстанавливает свое мировое влияние, а Иран в сфере ее интересов. Думаю, что политические коррекции в глобальном масштабе неизбежны, а системные преобразования влекут за собой изменения во всех подсистемах. Вряд ли США тут же отвяжутся от Ирана. Этот процесс займет определенное время, но формы воздействия на Иран станут иными. Будет корректироваться и позиция Ирана. Но следует помнить, что любые системные преобразования чреваты катаклизмами и их вероятность достаточно велика, поэтому трудно полностью исключить возможность агрессии США против Ирана. Китайское проклятье гласит: "Желаю тебе жить в эпоху перемен". Это неизменно сложное и опасное время.
— Если Россия укрепится на имперских позициях, как это отразится на наших национальных интересах?
— Чтобы политическое, как и любое другое партнерство было успешным, стороны должны занимать четкую позицию. Да, по умолчанию ясно, что в этом конфликте Армения поддерживает Россию и связывает с ней надежды на справедливое решение карабахской проблемы. Но надо же себя как-то позиционировать! Нельзя играть роль стороннего наблюдателя, когда в двух шагах от тебя происходят события исключительной важности.
— Но разве не ясно, что в плане транспортных магистралей мы практически полностью зависим от Грузии и наши реакции в поддержку России тут же вызовут дополнительные экономические и социальные проблемы в Армении?
— Вот что мы умеем — так это находить объяснения своим ошибкам и упущениям. Но неужели за 18 лет независимости нельзя было построить хотя бы узкоколейку в Иран? Или до сих пор мы считали Грузию надежным партнером и другом? Почему мы построили газопровод с Ираном ограниченного диаметра? А ведь сейчас Армения могла быть транзитной страной по газу! Что помешало? В теории управления существует понятие робастности, то есть защиты управляемого объекта от изменений внешней среды в условиях неопределенности. Такая страна, как Армения, должна в первую очередь следовать этим принципам, а мы их игнорируем. Нужно серьезно заниматься вопросами национальной безопасности во всех ее аспектах. Этого не делается. Уже через 48 часов после начала конфликта у нас обозначилась проблема с бензином. Не исключались и еще более серьезные осложнения. Мы ведь абсолютно ни к чему не готовы. У нас нет четкой политической линии, не обеспечена безопасность по многим аспектам. Но мы играем в дипломатию по-армянски. А согласно нашим понятиям, дипломатия — это сидеть и ни во что не вмешиваться: как бы чего не вышло. Однако, несмотря на наши дипломатические уловки и деликатное молчание, подозрительным образом стали происходить взрывы на транспортных магистралях. Тот, кто в конфликтных ситуациях занимает неопределенную позицию, обязательно получает оплеухи с обеих сторон.
Наша дипломатия всегда сводилась к двум действиям — искать сильного покровителя или разрешать делать с собой все что угодно. Армян нельзя назвать трусливым народом, но излишние опасения и пассивность предопределили много трагедий в нашей истории. Когда мы решительно отстаивали свои национальные интересы, это неизменно приводило к победе. Но, когда начался Геноцид, многие армянские села сдавали оружие, чтобы убедить турок в своей безопасности, и их уничтожали в первую очередь, а те, кто оказал сопротивление, выжили. Мы любим говорить о Сардарапатской победе, но умалчиваем о том, что в период Первой Республики турок, чтобы не вызвать их гнев, мирно впустили в Гюмри. И это кончилось трагедией для гюмрийцев. В неустойчивых системах надо занимать активную позицию. Принцип — ничего не делать, чтобы не навредить, часто оказывается наиболее вредоносным.
— То есть вы считаете, что МИД РА занял неправильную позицию, воздержавшись от реакций на ситуацию?
— Надо понять, что не обязательно явно занимать позицию одной из сторон. Дипломатическое искусство предлагает массу возможностей. Признано, что турки — хорошие дипломаты. Но, будучи членом НАТО, Турция воспрепятствовала использованию своих территорий для базирования сил НАТО в иракской войне. И в нынешнем грузино-югоосетинском конфликте тоже заняла активную позицию, явно не поддержав ни одну из сторон. Но встреча с Медведевым тут же состоялась. Турция выдвинула идею создания Кавказского сообщества, она не желает оставаться пассивной стороной и так или иначе заявляет свое участие в региональных процессах, тем более что нынешнее противостояние не ограничивается пределами региона.
— Но у Турции гораздо меньше угроз…
— А возможность создания государства Курдистан на нынешней территории Турции, а проблема Северного Кипра! Просто это проблемы Турции, которые для нас ничего не значат, но для них эти угрозы реальны. Возможно, не вполне корректно ставить Турцию нам в пример, но, как говорил Мишель Монтень, "для тех, кто никуда не плывет, нет попутного ветра". Даже самые сложные ситуации можно использовать в своих интересах. Вспомним конец 80-х годов. Многие говорили тогда, что мы не только не сможем отстоять Карабах, но и потеряем Армению. Мы отстояли Карабах и сохранили Армению. А ведь тогда у нас даже не было нормальной армии, была жесточайшая блокада, энергетический кризис, продовольственные проблемы. Но мы были решительны и победили. Нужно безотлагательно поднимать вопросы Джавахка и Карабаха, иначе через 20 лет мы окажемся перед фактом, что в Джавахке не осталось армян, и найдем этому тысячу объяснений.
Хочу обратить внимание на еще один важный момент. В нашем истеблишменте очень много людей, которые занимаются бизнесом и, естественно, очень боятся потерять свои средства в результате каких-либо политических осложнений. Используя свое влияние, они препятствуют проведению адекватной политики. Но давно пора отделить бизнес от государства и быть готовыми к тем изменениям, которые будут происходить в глобальном масштабе, Позицию Армении надо определить четко.