—
Вы вообще видели его когда-нибудь? Я, например, увидев его впервые, испугался.
Потому что он пришел на встречу в белой парадной генеральской форме. Мне
позвонили в Тбилиси из КГБ и сказали, что приехал гость, который очень хочет,
чтобы я записал его песни. Придя на студию звукозаписи и увидев там незнакомого
человека в погонах, у меня упало настроение, потому что я не люблю людей в
погонах. А их там было много — наше КГБ и МВД Москвы. Мне сразу расхотелось
записывать его песни. Но, чтобы взбодриться, я попросил коньяк — был уже злой.
Чтобы вам не морочить голову, сразу скажу: выпил коньяк и в итоге записал 16
песен. Экимяну очень понравилось, а через два месяца я был уже у него дома. Мы
очень подружились. Он был замечательным человеком и гениальным мелодистом, хотя
не имел музыкального образования. Музыку наигрывал одним пальцем, но мелодизм у
него был от Бога, этому не учатся. К сожалению, сейчас настоящих мелодистов
очень мало. Когда в 1979 году мне в Москве сделали тяжелую операцию, Экимян
один из первых пришел навестить меня в своей форме и с большой авоськой
продуктов, которые мне были необходимы. Человеком такого же плана был Расул
Гамзатов. Они — люди другого измерения.
— Раз вы заговорили о дружбе, то
невозможно не упомянуть Фрунзика. Конечно, о вашей дружбе много рассказывалось
и писалось, но, наверное, в вашей памяти сохранились эпизоды, которые не очень
известны…
—
Конечно. В нашей дружбе повинен Данелия, именно благодаря «Мимино»
публика так нас полюбила. Когда мы снимали фильм, работали над отдельными, пока
еще не связанными друг с другом эпизодами, ни Фрунзику, ни мне не было понятно,
что мы делаем, тем более что между героями фильма велись совершенно несуразные
диалоги, произносились какие-то идиотские фразы… И мы недоумевали, что делает
Данелия, для кого он снимает? Но не случайно говорят, что картину делает режиссер.
Когда картину собрали, получилось, что такие люди, как наши герои, должны быть
занесены в Красную книгу. Сейчас таких нет, или их очень мало.
Фрунзик
был очень талантливым, необыкновенным человеком. Когда я с ним познакомился,
мне было непонятно, почему этот веселый, жизнерадостный человек имеет такие
грустные глаза. Почему? Я не знал подробностей его жизни, а потом понял, что он
нес в себе очень большое тяжелое горе. Это был его крест.
В
своей жизни я встречал только двух людей с таким искрометным юмором, как у
Фрунзика, — его и Юрия Никулина. Когда Фрунзик что-то смешное рассказывал, он
сам не смеялся. А Никулин, который очень любил рассказывать анекдоты, смотрел
на реакцию человека: если ты не смеешься, значит ты — дурак.
Один
раз Фрунзик мне сказал: «Знаешь, моей жене надоело, что я все время
прихожу домой пьяный. Как-то зимой возвращаюсь домой, дверь в комнате закрыта,
мне пришлось лечь спать в лоджии на тахте, а там очень холодно». Я
спрашиваю: «И что?» — «Замерзаю, Буба джан». — «И
что?» — «Нет, ничего. Вспомнил, что у меня в кармане советский
паспорт лежит, и он меня так согрел сразу».
Как-то
он приехал в Тбилиси на съемки фильма «Не горюй», в котором у него
была маленькая роль. Ну вы же знаете вечное «соревнование» между
грузинами и армянами — это построили мы, и это построили мы… Я вожу его по
Тбилиси, по территории одного из храмов IX века, он смотрел с большим
вниманием, а потом, улыбаясь, сказал: «Я не верю, что этот храм построили
грузины…». А на стенах храма высечены грузинские буквы. Я промолчал, но
прошло несколько месяцев, уже идут съемки «Мимино». Мы живем в разных
номерах московской гостиницы «Россия». И тут мне захотелось его
разыграть. В половине четвертого утра звоню ему в номер по телефону:
«Фрунзик джан, извини меня, но я не мог тебе не сообщить. Только что по
«Голосу Америки» передали сногсшибательную новость. В Дилижане
археологи нашли камень, надпись на котором свидетельствует, что армянскому
комсомолу 500 лет». В трубке гробовая тишина, а затем Фрунзик говорит:
«Неужели археологи не могли найти этот камень в районе 11-12 часов
дня?»
Жаль,
что его так рано не стало. Но я рад, что Фрунзика везде и искренне очень любят.
Об этом свидетельствует и другой эпизод. Как-то в Ереване мы были приглашены на
обед к его другу. На улице мы ждали машину. А мимо нас проехал троллейбус.
Вдруг он остановился. И я увидел, что все пассажиры, прильнув лицами к стеклам,
смотрят на нас. А водитель спустился, подошел к нам с серьезным выражением
лица, молча пожал наши руки, повернулся и пошел обратно к троллейбусу…
— Расскажите, пожалуйста, о вашей книге
«Лицо кавказской национальности».
—
Книга почти готова, ее уже надо сдавать в издательство. Но я поменял название,
потому что этот ярлык очень обижал кавказцев. Старшее поколение помнит, что в
России в свое время среднеазиатов называли «чучмеками», евреев —
«жидами», а нас — » лицами кавказской национальности».
Правда, не все русские так думают.
Сейчас
книга будет называться «Они». Я вообще не люблю автобиографические
книги, где авторы все время пишут про себя и часто фигурирует местоимение я.
Поэтому долго думал, как же мне написать, чтобы в книге меньше фигурировало это
самое «я». А потом вспомнил одного человека, кстати, армянина,
живущего в Сан-Франциско, который совершил необычный и красивый поступок.
Вместе с ним мы как-то летели в самолете. И он мне сообщил, что никогда не был
у пилотов в кабине. В результате, пользуясь моим авторитетом, стюардессы
провели нас в кабину. Когда самолет приземлился, он немного задержался,
разговаривая со стюардессами. С тех пор прошло три месяца, когда я возвращался
уже обратно в Тбилиси, попал на рейс к тем же пилотам. Мы разговорились, и они
меня спрашивают: «А этот ваш друг, чем занимается?» А я не сразу
понял, о ком идет речь, — прошло много времени. Потом вспомнил, что,
представляя фирму Siemens, он был первым, кто привез в Советский Союз
плазменные телевизоры. Оказалось, что спустя некоторое время после полета и
интересного общения с летчиками мой друг прислал и презентовал им три таких
телевизора… Это необычное действо, потому что не каждый человек совершит
такой поступок.
Моя
книга вся основана на таких историях, где я рассказываю о необычных людях,
которые окружали меня. Среди них и армяне, и грузины, и русские, и итальянцы, и
азербайджанцы, и китайцы. Это люди, которых можно назвать «белыми
воронами». Кстати, в ней есть и глава, посвященная скрипачу Каро
Айрапетяну.
— А себя вы считаете «белой
вороной»?
—
«Белая ворона», которая так себя называет, плохо воспитанна.
— Все исполняемые вами песни трогают за
душу людей уже нескольких поколений. Есть ли в вашем репертуаре новые,
современные песни?
—
Некому писать такие песни, которые пришлись бы мне по душе. Поэтому я пишу их
сам. К сожалению, многих из тех людей, с кем я работал, уже нет в живых, другие
куда-то уехали. А петь песню, главный рефрен которой: «Пока я ждал тебя,
ждал тебя, ждал твоего звонка, телефон перегорел…», я не могу.
— Поступают ли вам предложения
сниматься в кино?
—
Очень много. Но в основном такие, как песня с предыдущим рефреном. Сериалы я не
люблю. Но в прошлом году на экраны вышли три фильма с моим участием.
— Вахтанг Константинович, вы — человек,
умудренный жизненным опытом. Определили ли вы, в чем смысл жизни?
—
Я думаю, что да. Более великого смысла, чем сама жизнь, нет. Это мое личное
мнение. Совсем недавно я похоронил одного из очень близких друзей. Мы были не
разлей вода. У него были страшные боли, его кололи, давали лекарства, но ничего
не помогало. И вдруг он мне говорит: «Я счастливый человек», а у
самого идут слезы от боли. «Наконец, я дожил до того момента, когда ощутил,
что чувствует человек перед смертью. Мне всегда это было интересно…».
Это было очень тяжело слышать. Но все-таки, наверное, надо дерево посадить, дом
построить, ребенка на ноги поставить, родину надо любить. А если соседа будешь
любить — еще лучше. Вот и весь смысл.
— Как вы относитесь к памятнику героям
«Мимино»?
—
Я отношусь нормально, но есть люди, которых он раздражает. Меня с иронией
спрашивают — это твой памятник? Нет, конечно, это памятник моему герою. Но
когда я увидел его впервые, мне стало грустно, потому что вдруг понял:
остальных-то двух героев, которых играют Фрунзик и Леонов, уже нет. Мне стало
стыдно. Наверное, пришла уже и моя очередь.
— Вас долгие десятилетия называют
Бубой. Откуда это прозвище?
—
Об этом рассказывала мне мама. Первое слово, которое я произнес во
младенчестве, было «буба». Вот оттуда все и пошло.
