К 100-летию со дня рождения Давида ПОГОСЯНА
Лет 20 назад в ереванском Доме артистов на проспекте Маштоца я бывала довольно часто. На 4-м этаже этого дома в небольшой уютной квартире жила замечательная художница Кнарик Вартанян. Как правило, дверь открывал ее муж Давид Михайлович Погосян. Приветливо улыбаясь, широким жестом приглашал в гостиную. Поговорив немного, удалялся, заявляя, что нам, видимо, есть что обсудить.
В начале 90-х Кнарик не стало. И вот спустя какое-то время зашла навестить Давида Михайловича. Он был крайне рассеян, ходил из угла в угол в опустевшей квартире, сгорбленный, потерянный, такой одинокий… "Плохо мне, дорогая моя, плохо без Кнарик!" И такая безысходность была в его словах… Так тоскуют только те, кто умеет любить. В изможденном, грустном человеке непросто было узнать прославленного солиста Ереванского оперного театра, исполнителя множества ролей — Мефистофеля и короля Рене, Рамфиса и Надир-шаха, Амонасро и Моси…
Любители оперы, которым посчастливилось видеть и слышать Погосяна в спектаклях театра, могут рассказать о незабываемых встречах с его вдохновенным искусством, всегда волновавшим искренностью и глубиной чувств. В истории армянского Оперного театра ему принадлежит особое место. Его творчество столь глубоко связано с наиболее значительными произведениями национального оперного репертуара, что те или иные оперные герои непроизвольно ассоциируются с именем Давида Погосяна. Вот некоторые из них: Рубен, Татул, Надир-шах из оперы "Алмаст" Спендиарова, Моси, сторож Кехва из "Ануш" Тиграняна, Товмас, Тапарникос из оперы А.Айвазяна, Симон-бидза из "Лусабацин" А.Степаняна, Бархудар из "Намус" Э.Ходжа-Эйнатова, Мелик из "Давид-бека" А.Тиграняна, ашуг из "Саят-Новы" Ал.Арутюняна…
Едва ли не все басовые и баритональные партии огромного репертуара были воплощены Погосяном на сцене Оперного театра, где он работал более 60 лет. Рассказывая о своем творческом пути, Давид Михайлович говорил: "Все было главным: история, эпоха, репетиции, работа над текстом, мимикой, дикцией, воспитание в себе чувства ансамблевого пения".
Начало творческого пути Д.Погосяна связано с именами блестящей плеяды армянских мастеров сцены, с творчеством талантливых армянских дирижеров, режиссеров, художников, исполнителей: С.Чарекян, Г.Будагян, А.Гулакян, В.Вартанян, В.Аджемян, солисты А.Даниелян, П.Лисициан, Шара Тальян, Л.Исецкий-Ианнисиян, Т.Сазандарян, позже Г.Гаспарян, Нар-Ованесян, М.Еркат, А.Карапетян… Это было время, когда каждый спектакль приносил артистам ни с чем не сравнимую радость ансамблевого содружества, той счастливой зависимости от партнеров, которая давала музыкантам ощущение свободы творчества.
"Это были полные жизни спектакли, заставляющие нас в дружеском соперничестве друг с другом выявлять все, на что мы были способны, и даже больше, — вспоминал Давид Михайлович. — Зрители тоже были захвачены, заворожены зрелищем и уже не отделяли себя от героев, среди которых у каждого были свои любимцы…"
То, что Давид Погосян талантлив, стало заметно сразу — с первого его выхода на сцену. Недаром в числе первых артистов он был командирован в Москву в Армянский дом культуры. Учился у С.Бархударяна, сценическим его педагогом был Рубен Симонов. Стажировался Погосян в Большом театре СССР 3 года, потом стал солистом Ереванского оперного театра. Над первыми ролями он работал с выдающимся дирижером Мелик-Пашаевым, который открыл ему сокровищницу оперной музыки разных эпох и стилей. Многие из ролей надолго потом оставались в его репертуаре.
В 1939г. Д.Погосян принимает участие в Декаде армянского искусства в Москве. О Давиде Погосяне искусствовед Шавердян тогда писал: "Очень одаренный артист Д.Погосян. Его исполнение роли Симона-бидзы в опере "Лусабацин" ("На рассвете") незабываемо по силе и драматизму".
Старшее поколение зрителей помнит певца в роли Колчака в опере Бородина "Князь Игорь". Острый, точный, четкий характер, низкий бас, отличное чувство сцены, партитуры — все это с первого момента приковывало к нему внимание.
С особым чувством артист вспоминал своего дона Базилио в опере Россини "Севильский цирюльник". Божественная, полная неисчерпаемой прелести музыка Россини придает опере изысканность и шутливость. Погосян считал, что роль дона Базилио для певца просто клад. Его герой — обманщик и коварный мошенник, которому все нипочем. Артист пел эту арию множество раз и не помнил случая, когда бы исполнитель не был охвачен чувством сопричастности миру, где тонут все мирские заботы. Такая опера требует от артиста полной отдачи.
Как бы тривиально это ни звучало, спектакль для Погосяна был праздником. Волнение не угнетало, напротив, оно прибавляло сил. Он всегда любил вокально сложные партии — такие, скажем, как Мефистофель в "Фаусте" Гуно, Рамфис и Амонасро в "Аиде" Верди, король Рене в "Иоланте", Собакин в "Царской невесте" Римского-Корсакова, князь Гремин и Зарецкий в "Евгении Онегине" Чайковского, всегда заранее предвкушая встречу с техническими трудностями, готовя себя к их преодолению.
"В этом преодолении — счастье артиста. Оперный артист не может и не должен играть как драматический актер, — считал Давид Михайлович, — ибо основное эмоциональное воздействие его искусства заключено в звучании голоса, в музыке и драматургии оперного спектакля. Движение, жест, мимика должны быть подчинены только пению".
Умение передать голосом душевное состояние персонажа, убедить, потрясти слушателя было характерным свойством искусства Погосяна. Насыщенно и эмоционально звучал голос певца в партиях опер армянских классиков — Тиграняна, Спендиарова, Степаняна, Арутюняна, Ованесяна, радуя многообразием красок, яркостью певческого тона, покоряя размахом и широтой, жизненной достоверностью.
На мой вопрос, испытал ли он воздействие великих современников, Давид Михайлович ответил: "Это естественный процесс преемственности, особенно в начальный период. Но учиться надо творчески, осмысленно. Можно копировать чужую технику, учиться тем или иным исполнительским приемам, но невозможно копировать чужую душу. Нужно петь так, как чувствуешь сам. Каждый артист должен дать собственное понимание образа. Высочайшее мастерство складывается прежде всего из упорного, порой изнурительного труда — только он может принести успех и уважение к профессии. Обидно видеть, как многие певцы останавливаются в своем развитии…"
Искусство Давида Погосяна было высоко оценено государством. Еще во время первых декад армянского искусства в Москве он был награжден медалями и орденами, а впоследствии получил и звание народного артиста республики. Его имя навсегда вписано в историю армянского оперного искусства.
