Забудьте, сограждане, про избитую пошлость, будто театр начинается с вешалки. 2500 лет назад уже был великий театр, гениальные драматурги — Эсхил, Софокл, Еврипид… а вешалок не было; греки даже не поняли бы о чем речь. Никаких вешалок, никакого гардероба нет и в речах и действиях Пашиняна. А театр есть. С самого начала. Правда, исполнитель главной роли там — олицетворение бездарности. Но не роль, конечно, в этом виновата. Как правильно говорил Станиславский: не бывает маленьких ролей, бывают маленькие актеры.
ВОТ И НА ДНЯХ НАШ АКТЕР УСТРОИЛ В СВОЕМ ТЕАТРЕ ОЧЕРЕДНОЙ КОШАЧИЙ КОНЦЕРТ. Судя по либретто, петь он собирался в Стамбульской опере, но шофер по ошибке привез его в наше Национальное Собрание. Пашинян этого не заметил и по привычке снова набросился на Армянскую Апостольскую Церковь. Ну, обычно осенью эта личность находится в острой фазе и может даже кого-то укусить. Но обошлось, ограничился словесным беснованием.
Кому повезло, что не слушал и не читал его выступление, пожалейте свое время, я вам кое-что расскажу. Ведь мне по долгу службы пришлось прослушать, а потом еще и прочитать, будь проклята эта работа!
Да и, честно говоря, после того, как Пашинян на время оставил в покое Церковь (был занят продажей Сюника), я надеялся услышать от него покаянное «Да, я был глуп, но теперь у меня открылись глаза, простите». Но человеческая психика так устроена, что подобное поведение требует усилий над собой, и усилий порой серьезных. А сие Пашиняну абсолютно не присуще.
Вот и заявил он в парламенте в ходе правительского часа следующее: «Не будет компромисса, я вам прямо говорю. Это исключено. Ктрич Нерсисян (мирское имя католикоса Всех Армян Гарегина II. — Г.М.) должен уйти. И чем быстрее он уйдет, тем лучше. Ничего его не спасет.
По части кульминации я уже говорил, что представляю ее как крупное мероприятие с духовным содержанием на центральной площади Эчмиадзина. Мы сейчас обсуждаем вопросы, связанные со сроками, организацией и содержанием мероприятия».
Ну, что касается того, что компромисса не будет, кто бы сомневался. Компромисс предполагает минимальное наличие ума и сердца, а тут, как видите, одно только неумеренное беснование. Насчет готовности Пашиняна «довести дело до конца» можно не беспокоиться. Готовность — это мягко сказано: слюна уже до пола!
Никол же не германский король Генрих IV (1050-1106 гг.) все правление которого прошло в борьбе с Папой Римским. А кульминацией этого сюжета стал знаменитый эпизод хождения в Каноссу. Германские князья заявили, что если Генрих не получит папского прощения, то они не будут больше считать себя его вассалами. И вот в 1077 году король посреди зимы перешел Альпы и явился к Папе Григорию в Каноссу, североитальянский городок, где простоял три дня босиком и во власянице, как жалкий грешник, а не властитель. Папа смилостивился и простил Генриха.
НО ВЕРНЕМСЯ В НАШУ РЕАЛЬНОСТЬ, КОТОРАЯ ДАВНО УЖЕ ДУРНАЯ СКАЗКА. Пашинян, конечно, не остановится, ибо страдает акатизией. Это состояние, при котором вы не можете прекратить двигаться, вы попросту не способны усидеть на месте. Акатизия особенно распространена среди эпилептиков. Однако, судя по всему, в войне против Церкви вождь решил поменять тактику и выдвинуть в первые ряды «борцов» лишенных по тем или иным причинам сана священнослужителей.
«Священнослужители должны возглавить процесс освобождения церковных ценностей от осквернения. Я выражаю поддержку святому отцу Араму и тем священнослужителям, которые поддерживают процесс решения проблем церкви. Я в рамках своих возможностей встану рядом с такими священнослужителями и окажу им поддержку. Более того, я призову священнослужителей, чтобы они в первую очередь сами говорили о своих проблемах», — заявил Пашинян.
Ну что ж, временно оставив в покое Церковь, личность сия не теряла времени даром и разработала новый план действий. Теперь, когда «боевые действия» возобновятся, он уже будет четко знать, что делать. И здесь, сограждане, напрашиваются определенные параллели, о которых, думаем, полезно будет вам рассказать.
Изучая поведение животных, известный исследователь Арнольд Гелен пришел к интересному выводу: предмет становится в результате изучения «хорошо знакомым» и откладывается ad acta (для дальнейшего использования) в том смысле, что в случае надобности животное может немедленно к нему «обратиться».
До возникновения такой надобности по наблюдаемому поведению животного не заметно, что в результате любознательного поведения оно чему-то научилось. Когда, например, серая крыса в процессе исследования пробежит, обшарит и облазит всевозможные пути в своей области деятельности, после этого она в любом ее месте знает точно, какой путь ведет оттуда к ближайшему укрытию и насколько это укрытие надежно.
Но это обширное знание обнаружится лишь в случае, если в данном месте на крысу подействует сильный ключевой стимул, вызывающий бегство. До этого момента все выученное остается скрытым, поэтому говорят о «латентном обучении», хотя сам процесс обучения хорошо заметен, латентно только полученное в его ходе «знание», да и то лишь до тех пор, когда оно понадобится.
ТАК И ПАШИНЯН. ЗА ВРЕМЯ ВОЙНЫ С ЦЕРКОВЬЮ ОН ХОРОШО ЕЕ ИЗУЧИЛ И ПОЛУЧИЛ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ЗНАНИЯ, которые отложил ad acta, чтобы в случае надобности к ним обратиться. До вышепроцитированного последнего заявления премьера не было заметно, что он чему-то научился, все выученное оставалось скрытым.
Но теперь, когда понял, что с помощью только своих янычар и сектантов успеха вряд ли добьется, латентно полученные знания понадобились, и он понял — нужно поставить в первый ряд атакующих лишенных сана священнослужителей, которые выступают против Армянской Апостольской Церкви и Католикоса Всех Армян Гарегина II. Главное — подтолкнуть камень с вершины горы. Дальше он сам покатится и уже не вернется вспять.
Однозначно обреченный на полный провал, доложу я вам, план. Сторонников среди священнослужителей у него будет слишком мало. Стремление любой ценой захватить Первопрестольный Святой Эчмиадзин заставляет Пашиняна выделывать чудеса эквилибристики, а такие чудеса всегда чреваты срывом. Когда решимость вождя сочетается с эпилептическими конвульсиями и пеной на губах, это взывает не столько желание встать в одни ряды с ним, сколько испуганное «Господи, помилуй».
