Дом, в котором мы живем, сегодня не только семейный очаг, в котором помогали даже стены. Сегодня он прежде всего капитал, который принадлежит нам. Нормально. Но до той поры, пока люди не начинают принадлежать капиталу.
В ностальгической выставке «Воспоминания из квартиры советского Еревана», представленной к 2807-летию столицы, не меньший интерес, чем экспонаты, вызывает квартира. Как понятие. Как помещение для жизни людей: с передней, спальней, столовой кухней и т.д.
В ЧЕМ ИНТРИГА? СЕГОДНЯ ДАЖЕ САМУЮ ЗАХУДАЛУЮ КВАРТИРУ ГДЕ-НИБУДЬ НА ОКРАИНЕ ГОРОДА можно только купить, тогда даже лучшая и в центре доставалось бесплатно. (Лечение, обучение, отдых — тоже).
Как было дело? Не так, чтобы сегодня подал заявление, а завтра побежал за ордером с большими квадратными метрами и на близкой сердцу улице. Нет. Блат и коррупцию никто не отменял.
Тем не менее, так или иначе, но тысячи ереванцев каждый год справляли новоселье. В начале пятидесятых в самом сердце города, где, откуда ни вышел и куда ни шел, можно было идти пешком. Ни Авана, ни Черемушек, не говоря уже о Бангладеше с Давидашеном, тогда и в помине не было, а то, что было, легко умещалось в центральной части города. В этом смысле разделение ереванцев на живущих в центре и горожан как бы периферийных, было чисто условным.
Сегодня оно бросается в глаза не только адресом прописки, а прежде всего изменением самого понятия «дом», который уже не только, как говорили прежде домашнее гнездо, теплый семейный очаг, и даже помогающие во всем родные стены, в которых живешь, а капитал, которым владеешь.
В советском прошлом продавать его было нельзя – переходило от родителей детям, потом внукам, затем правнукам. Сегодня большинство из них распродано, но квартиры новых владельцев все-таки отличаются от прежних. Чем? Отсутствием неуловимого аромата прошлого, без особой харизмы, невидимой оболочки, окружающей не только живые существа.
Известно, многие квартиры на Северном проспекте Еревана закуплены как бы впрок, там не живут, в них время от времени наведываются или сдают в наем, но в традиционном армянском понимании такая квартира уже не дом, не очаг, а сдаваемая в аренду жилплощадь со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Происходит не только в Ереване. Вот недавнее сообщение московских СМИ. Популярный артист, любимец публики Геннадий Хазанов расстался: с квартирой на Малой Молчановке, еще одной на Спиридоновке, трёхэтажным домом и земельным участком в Одинцовском округе, квартирой на улице Серафимовича в Москве и еще одной в подмосковном посёлке Сосны. Правда, удивить этим ереванских домовладельцев из прошлой и нынешней власти трудно.
ВО ВРЕМЕНА, КУДА УВОДИТ ВЫСТАВКА «ВОСПОМИНАНИЯ ИЗ КВАРТИРЫ СОВЕТСКОГО ЕРЕВАНА», город обрастал домами специального назначения, но раздражали они тогда, когда выпячивалась их социальная значимость. Об этом чуть ниже, а пока о так называемых ведомственных домах. Строили их для энергетиков (улица Абовяна), виноделов «Арарат-треста» (проспект Саят-Нова) сотрудников органов госбезопасности (улица Налбандяна), работников химкомбината «Наирит» (улица Анрапетутян) , творческой интеллигенции (проспект Маштоца) и т.д.
Организации, ведомства, учреждения, имеющие широкие финансовые возможности, не ждали выделяемых городскими властями квадратных метров, а возводили дома для себя сами. Жили в них, поживали да добра наживали.
Добро, заметим, было совсем нехитрое: если пылесос в коридоре и польская «стенка» в столовой – хорошо, если на потолке чешская люстра — очень хорошо, а когда еще и пианино «Ростов-Дон» – просто замечательно! Телевизоры при этом были почти в каждом доме: «КВН», «Таурас», «Рекорд», за ними пошли цветные «Темп», «Горизонт» и другие. Все как один с накрытыми ковриком экранами, на которых еще не запрещенный «Арарат» или Саят-Нова с сазом.
Замечательное правило тех времен: определенный процент (какой именно, уж не помню) сдаваемых городу квартир строительные тресты оставляли себе и поощряли особо отличившихся работников. Еще какая-то часть передавалась военным.
Строили дома и для партийных и правительственных чинов. Тот, который на Саят-Нова, в народе прозвали «Дворянским гнездом», затем чуть позже (улица Авага Петросяна) поднялся другой. Поставили его чуть ли не впритык к старому жилому зданию и таким образом перекрыли доступ к свету. Граждане подняли шум, власти предложили забить просвет между стенами дополнительными комнатами и отдать их протестовавшим ереванцам. Конфликт был исчерпан.
Тем временем в одном из дворов на Киевской улице решили возвести дом для сотрудников ЦК. В этом случае страсти разгорелись из-за древней шелковицы, которую надо было срубить.
Жильцы написали в «Известия», газета жильцов поддержала, вскоре к дереву раздора подъехал второй секретарь ЦК Павел Анисимов («рука Москвы»), пообщался с рассерженными гражданами, согласился с ними. В результате так называемый «цековский дом» построили во втором Норкском массиве, а самым высокопоставленным жильцом в нем стал сам Анисимов, не принявший предложение поселиться в правительственных дачах Конда.
