СЛЕДУЕТ ПРИЗНАТЬ, ЧТО АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ «ИДТИ НА ПРЕМЬЕРУ» БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ — родилась новая независимая театральная труппа. Что до собственно спектакля, ничего, кроме сильных сомнений, он не вызывал — «о войне сразу после войны — это конъюнктура и стремление выжать слезу, а с учетом того, что труппа свободная и ей надо зарабатывать — это тройная конъюнктура». Так вот, забегая вперед, скажем, что все стандартные «рассуждения на тему» оказались мимо — успех спектакля был честным и настоящим, как и сама постановка, и измерялся он не овациями и криками «браво!», которые, конечно же, наличествовали, а той звенящей, намагниченной тишиной, в которой зритель его смотрел и слушал.
На постановку создатели театра «Шунч», теперь уже бывшая звезда ТЮЗ-а Самвел Даниелян и молодой актер Сейран Мовсисян пригласили друга и коллегу, актрису и режиссера Шушан Казарян.
«Мы долго обсуждали, чем открывать новый театр. Естественно, было понятно, что пьеса должна быть очень созвучна душе и сердцу зрителя — вызывать и эмоции, и боль, и воодушевление. А как бы страшно ни было это констатировать, такая тема — это сегодня тема войны. С другой стороны, нам точно не хотелось, чтобы это были батальные сцены и закрывание телом амбразуры. Опять же после долгих дискуссий с драматургами, мы решили, что это будет пьеса о семье, в которой каждый своей историей, своей драмой выразит любовь к Родине. Нарек предложил название, под которое строилась фабула. В результате получилась негромкая, камерная пьеса, написанная языком, понятным сегодняшнему зрителю — в ней есть темы, радующие и возмущающие, неожиданные и пытающиеся дать ответ на те сомнения, которые есть в каждом из нас», — говорит режиссер спектакля Шушан Казарян.
В результате получилась пьеса такого качества, которого современная армянская сцена давно не заполучала. Армине Бояджян и Нареку Манучаряну удалось не просто сложить историю из очень личных, лишенных всякой плакатности историй. В этих сценах и диалогах нет предсказуемых призывов любить и защищать Родину. Здесь вообще нет призывов. Здесь есть приближенная к зрителю так, что не продохнуть, вивисекция души того, кого завтра, быть может, ждет смерть. Ясное осознание этой фатальной перспективы — изначальная заданность «Зуда войны», как и осознание и осознанность вообще. Здесь патриотизм и готовность отдать за Родину жизнь — не инстинкт и не рефлексия. Это сознательная мысль — мысль как эмоция и поступок, осознанная мысль, заставляющая победить свои страхи, свои сомнения, самого себя. Наконец, эта мысль заразительна — достаточно было увидеть, с каким напряженным вниманием следит за ее развитием зритель, включаясь в ее логику.
«У НАС ТОЖЕ БЫЛ СВОЙ СТРАХ. ОБРАЩАТЬСЯ К ЭТОЙ ТЕМЕ ОЧЕНЬ СТРАШНО. Мы старались с огромной осторожностью относиться к каждой фразе, чтобы, не приведи Господь, никакая мелочь не оскорбила сидящего в зале человека, прошедшего войну, или мать солдата. А в последние дни у меня был не страх даже, а настоящая паника. После потери Арцаха… Люди все потеряли, а ты призываешь — идите и защищайте!.. У нас даже была мысль все отменить. Но именно после последних трагических событий вдруг оказалась, что продажа билетов просто взлетела — а публика знала, на что идет. Так что, у нас просто не осталось выбора,» — рассказывает Шушан Казарян.
А еще режиссер уверена, что залог успеха любого спектакля — это точная актерская работа. В этом спектакле, где мало театральности и много психологизма, она стала абсолютной доминантой. Вообще, Армине Бояджян, одна из соавторов пьесы — любимая ученица Рубена Овсепяна, так что неудивительно, что «Зуд войны» больше похож на киносценарий, чем на театральную пьесу. Кинематографическая достоверность — этого добивалась и добилась от актеров Шушан Казарян.
…Война была не завтра — она была через час. 60 минут — прежде чем уже прошедший две войны полковник и двое его сыновей снова отправятся на передовую. 60 минут — и мать и жена снова останется одна, чтобы ждать и молиться. За эти 60 минут актеры театра «Шунч» прогоняют зрителя сквозь целую гамму чувств и мыслей, буквально заставляя встать на место своих персонажей…
«Есть такая профессия — Родину защищать», — из такого теста сделан герой Самвела Даниеляна. Но сам актер, умный и тонкий, даже не пытался играть корневого фидаина-патриота — в нем не было угара и было много идущих от опыта тревожных предчувствий. В его тихом голосе рождалось то, что не опишешь и почти не сыграешь — хриплый ад страха, ярость, скрежет зубов, с которым надо бороться за Родину и родных, и сознательная уверенность в том, что иного не дано. На контрасте с ним Сейран Мовсисян, Айк, весь — молодой порыв, жажда минутой раньше оказаться среди товарищей по оружию, уверенность, что если стоять живым заслоном, то обязательно выстоишь… На долю Саши Сукиасяна выпала роль сложная и нетривиальная. Его Давида Апрельская война не только надолго усадила в инвалидное кресло. Ошибка, за которую было заплачено слишком дорогой ценой. Его агрессия, напоминающая цинизм его личная правда — это невозможность что-либо изменить, искупить собственную вину…
«Я понимаю и оправдываю каждого из этих героев», — говорит режиссер спектакля. Именно способность актеров понять и оправдать каждого из героев сделала их такими живыми и настоящими.
Но мы ничего не сказали о Сирануш Лазян в роли жены солдата и матери солдата. Именно глядя на эту тонкую, красивую женщину, сжатую, как пружина, и лишь иногда выплескивающую эмоции, понимаешь, почему, несмотря на все противоречия, в этой семье умеют так любить — не только Родину, но друг друга. Она никого не пытается удержать от поездки на фронт — она пытается удержать каждого от нелюбви. И когда мужчины уйдут, долго (по сценическим меркам, казалось бы, непозволительно долго) будет стоять перед закрывшейся дверью окаменевшая женская фигура на фоне колеблющегося занавеса. Этот дышащий тревогой и становящийся парусом надежды белый занавес стал основной эмблемой спектакля…
КАЖЕТСЯ, ЭТО И ЕСТЬ ОТКРЫТЫЙ ФИНАЛ. ВЕРНУТСЯ ЛИ МУЖЧИНЫ ДОМОЙ? Это может лишь додумывать зритель.
«По ходу работы у нас постоянно были сомнения — кто из них должен вернуться? — признается Шушан Казарян. — Скажу честно, у нас даже была версия, согласно которой никто не возвращался. Но на одном из последних прогонов мы играли именно в этой трактовке, и на нем присутствовала моя сестра, актриса Татев Казарян. Она просто на стенку полезла — «Вы что, хотите совсем доконать этот народ! Хоть какая-то надежда должна оставаться?!». И я с ней согласилась — потому что в итоге наш спектакль именно об этой надежде».
Так уж вышло, в ночь после премьеры «Зуд войны» выехал в Испанию, а затем во Францию, где будет показан в Барселоне и Лионе для наших соотечественников.
Когда после недолгого отсутствия спектакль вернется, на него стоит сходить. Не только ради театрального удовольствия посмотреть классную пьесу в крепком актерском исполнении. Но ради того, чтобы вместе с его героями, возможно, суметь прийти к заключению, что бороться за Родину — это не только основной инстинкт, который, как оказалось, не у каждого работает. Это осознанная мысль, заставляющая победить свои страхи, свои сомнения, самого себя.
