переходит с экрана на сцену
Дипломный спектакль, который вызвал
ажиотаж за пределами ГИТиКа, о котором заговорили, который за пару показов
успел обзавестись экзальтированными поклонниками и яростными противниками, —
событие по определению «из ряда вон». Но именно так произошло со
спектаклем «Человек-подушка» по пьесе культового драматурга М.
МакДонаха, который Григор ХАЧАТРЯН поставил с выпускниками ГИТиКа мастерской
Армена Хандикяна.
Надо отдать должное Григору Хачатряну,
известному и любимому актеру и режиссеру Ереванского драматического театра им.
Г. Капланяна — поставить «Человека-подушку» он начал мечтать на пару
лет раньше, чем МакДонах внезапно стал одним из самых ставящихся драматургов
уже не только Европы и Америки, но и российских театральных столиц — буквально
за один сезон его пьесы появились на сценах МХТ, Александринки, Вахтанговского,
«Сатирикона»…
БИОГРАФИЯ ВЕЛИКОГО И УЖАСНОГО ИРЛАНДЦА
СРАВНИМА с жизнеописаниями Паоло
Коэльо и Квентина Тарантино. Сын строителя и уборщицы школу не закончил, 10 лет
влачил существование на пособие по безработице, 20 лет упорно писал в стол,
будучи постоянно отвергнутым издателями и редакторами радиостанций, и, наконец,
проснулся богатым и знаменитым после пьесы «Королева красоты из
Линэна», стал обладателем премии Лоуренса Оливье и многочисленных
«Тони». Последнюю, кстати, получил за «Человека-подушку».
Так
вот, поставить «Человека-подушку» Григор Хачатрян мечтал и, несмотря
на уже многие сделанные им на сцене родного драматического спектакли, не
надеялся. Явный неформат! И дело не только в том, что спектакль — под грифом
«18+» и далеко не в первую очередь из-за наличия ненормативной
лексики. Продавать МакДонаха отечественному зрителю в массовом порядке — задача
откровенно невыполнимая, а именно она стоит перед государственными театрами. А
тут выпал шанс — студенты курса Хандикяна, на котором Григор в течение четырех
лет работал ассистентом, репетиционный зал Драматического театра, стулья в
расчете на 40-50 зрителей и свобода от коммерции! Правда, следует признать, что
некоторые нашли идею Грига с МакДонахом непедагогичной…
…Жили-были
мама и папа, и было у них два сына: старший — слабоумный Михал и младшенький —
литературно одаренный Катуриан. Старшего мама с папой держали в подвале,
подвергая всяческим пыткам, чтобы вопли и стенания создавали поле творчества
для младшего. А в 14 лет Катуриан узнал об этом, убил родителей и стал писать
рассказы, в которых дети умирали страшной смертью. А потом эти рассказы
каким-то непостижимым образом стали воплощаться в жизнь… Вот такая лядащая
душу история, или постмодернистский черный триллер.
«ЧЕЛОВЕК-ПОДУШКА» — ПЬЕСА ОБО
ВСЕМ: О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ ДЕТЕЙ И РОДИТЕЛЕЙ, о художнике и обществе, о том, как по-плебейски мы понимаем идеи
христианства. Словом, о том, что человек — это о-о-чень сложный механизм, —
считает Григор. — При всех жестоких и шокирующих сценах это потрясающе
гуманистическая пьеса. И, по-моему, в ней надо брать не одну линию, а вот…
чтобы была полифония. В конце концов, сегодняшние родители ведь тоже ставят
эксперимент на своих детях. Накормить ребенка, усадить его перед телевизором
или компьютером, чтобы он не мешал жить, — разве это не эксперимент над
человеком? Иногда мне кажется, что сегодня наше общество во многом состоит из
таких вот Михалов, у которых эмоции, воображение, чувство метафоры, образности
совершенно атрофированы. Восприятие на уровне того, что можно пощупать, а еще
лучше — съесть. И убедить их, что существует что-то еще, кроме парадигмы
«есть-пить-спать», просто невозможно. Иногда кажется, что все опасное
и плохое с нами уже произошло. Чувствуешь себя, как Катуриан, над которым на
допросе изгиляются два следователя. Они могут делать с тобой все что угодно — и
все «в рамках законности». А еще мне хотелось посмотреть на всю эту
ситуацию глазами ребенка, то есть играть абсолютно всерьез».
«Человек-подушка»
— пьеса-ловушка. Это интеллектуальная игра — в шахматы, со множеством ходов и
зеркальных отражений, но ходы ведут в тупики, а зеркала обманывают.
Драматургический опус МакДонаха завален смыслами, как ремонтируемый дом —
стройматериалами. Проблемы социальные и метафизические, экзистенциальные и
эстетические, тема богоискательства и идея христианской жертвенности, вопрос
цены искусства — Катуриану важнее жизни сохранение его рукописей…
В
конце спектакля выявилось важное достоинство режиссера, которое стоит вынести в
начало темы. «Человек-подушка» — полотно масштабное — в МХТ,
например, в постановке К. Серебрянникова спектакль идет четыре часа. Григор
Хачатрян сделал свою двухчасовую версию, не пожертвовав ни одной темой,
добившись полифонии, к которой стремился. В итоге получился гремучий
концентрат, напряженный и динамичный. Вся плотная ткань спектакля буквально не
оставляет места для вздоха.
В
комнате с выбеленными стенами и оформленной в эстетике морга добрый и злой
следователь Тупольски и Ариэл с пристрастием допрашивают Катуриана… Режиссер
четко разделил язык спектакля. В сценах следствия он переходит в кинематограф —
настолько подробно и жизнеподобно, современно, жестко, точно и при этом легко
они поставлены и сыграны. Полубезумный, всклокоченный, опасный, как оголенный
провод, «злой» следователь Ариэл. Чуть замедленный, словно
придавленный тяжелым грузом Тупольски — роли эти, кстати, исполняют стройные,
очень сценичные девушки. Одержимый своим творчеством и всем пережитым,
загнанный в угол Катуриан. Большой дядя с психикой искалеченного ребенка убийца
Михал. Начинающие актеры работают настолько органично и технически безупречно,
что возникает эффект ожившего кино.
И В СОВСЕМ ИНОЙ, АБСОЛЮТНО ТЕАТРАЛЬНОЙ
СТИЛИСТИКЕ РЕШЕНЫ ожившие рассказы
Катуриана, если только слово «театральный» уместно в контексте
встроенных историй про детей, умирающих страшной смертью. Тем не менее эти
внушающие экзистенциальный ужас, порой низменные, местами натуралистические
сцены «за гранью добра и зла» сделаны пугающе театрально. Рядом с
криками и стонами здесь глотают лезвие бритвы, мужчины, переодетые в женщин,
танцуют макабарские танцы, существуют большой и мягкий, как люди-реклама пиццы,
Человек-подушка, девы, покрашенные зеленой краской, кресты с распятыми детьми.
Режиссер обращается к тем, кто забыл, «что такое хорошо и что такое
плохо», и никого не щадит. Сцена «Маленький Иисус» вообще становится
апофеозом спектакля во всех смыслах. Но чем больше обволакивает зрителя
психоделие, чем истошнее тут играют в гестапо на фоне картонных ужасов, тем
подлиннее кажутся страдания героя, и публика в небольшом зале переживает то,
что в былые времена обозначалось словом «катарсис» и ставилось во
главу театрального угла.
А
теперь старая песня о главном. Такой в массовом порядке безупречной в
техническом плане — по пластике, речи, голосу — работы актеров, такой, без
зазоров, плотной, звенящей, бескомпромиссной игры, как в
«Человеке-подушке», давно не приходилось видеть. Причем по ходу
спектакля все большие роли в трех условно разделенных частях спектакля играли
разные исполнители. Тут сказались и необходимость всем показаться в дипломном
спектакле, и стремление режиссера через такой ход выразить тотальность поднятых
проблем. В любом случае, молодые актеры Левон Ахвердян, Левон Маркарян, Тигран
Мкртчян, Магдалена Мнацаканян, Мариам Казарян, Лида Левонян, Маргарита Оганян и
другие просто блеснули, и всем, кто знает ГИТиК не понаслышке, ясно, что
работал Григор Хачатрян буквально галерно. Но… Кончен бал — погасли свечи.
Армен Хандикян выпустил курс, новый не набирает, и Григор Хачатрян ушел из
института вместе со своим мастером. Сопровождаемый горестными вздохами всех
тех, кто болеет за дело. «Очень жаль, что Григ принял такое решение, он
очень нужен институту», — считает заведующий кафедрой театральной
режиссуры Рубен Бабаян.
ЕСЛИ СВЕСТИ К ИТОГОВОЙ ФОРМУЛЕ МНЕНИЕ
САМОГО ГРИГОРА ПО ЭТОМУ ПОВОДУ, она
сложится из одного слова «устал». «Никаких реальных рычагов
воздействия на студента не существует, — говорит он. — Нет, конечно, после 50
отсутствий на занятиях можно исключать, это если он вообще целый семестр на
занятия не ходил. Я еще у прошлого ректора спрашивал: рефераты — это, конечно,
прекрасно, а что делать, если они их не пишут? А ничего! Как можно работать в
таких условиях, причем чуть ли не все дни недели и по пять-шесть часов? В 90-х
Левон Тер-Петросян произнес коронную фразу: «Пускай несколько поколений
вырастут безграмотными». Вот сейчас в вуз приходят те самые поколения — их
надо учить здороваться, разговаривать на «вы». За четыре года я узнал
очень многое не только о преподавательской работе, но, я бы сказал, о нашей
стране. Например, что родительский долг сегодня для многих ограничивается
«напоить-накормить и одеть-обуть». Все! Вот сейчас меня многие
хвалят, но все это далось очень тяжелой ценой. Я чувствую, что очень
изменился».
Григ —
парень не только одаренный, но еще, простите за неприличное слово,
интеллигентный. О деньгах не распространяется. Но нет большого секрета в том,
что преподаватель в ГИТиКе получает грош, а ассистент без ученого звания —
полгроша, если без метафор, 22 тысячи драмов за полставки.
Конечно, надо любить не себя в искусстве, а искусство в себе, но не до
такой же степени. И если сегодня государство проводит в театрах аттестации и
требует кадров, соответствующих сегодняшним критериям, начинать следует с alma
mater. И здесь вопрос привлечения молодых, умеющих думать и разговаривать
современным языком, да еще качественно обучать ему потенциально плохо обучаемых
стоит далеко не на последнем месте.
БИОГРАФИЯ ВЕЛИКОГО И УЖАСНОГО ИРЛАНДЦА
СРАВНИМА с жизнеописаниями Паоло
Коэльо и Квентина Тарантино. Сын строителя и уборщицы школу не закончил, 10 лет
влачил существование на пособие по безработице, 20 лет упорно писал в стол,
будучи постоянно отвергнутым издателями и редакторами радиостанций, и, наконец,
проснулся богатым и знаменитым после пьесы «Королева красоты из
Линэна», стал обладателем премии Лоуренса Оливье и многочисленных
«Тони». Последнюю, кстати, получил за «Человека-подушку».
Так
вот, поставить «Человека-подушку» Григор Хачатрян мечтал и, несмотря
на уже многие сделанные им на сцене родного драматического спектакли, не
надеялся. Явный неформат! И дело не только в том, что спектакль — под грифом
«18+» и далеко не в первую очередь из-за наличия ненормативной
лексики. Продавать МакДонаха отечественному зрителю в массовом порядке — задача
откровенно невыполнимая, а именно она стоит перед государственными театрами. А
тут выпал шанс — студенты курса Хандикяна, на котором Григор в течение четырех
лет работал ассистентом, репетиционный зал Драматического театра, стулья в
расчете на 40-50 зрителей и свобода от коммерции! Правда, следует признать, что
некоторые нашли идею Грига с МакДонахом непедагогичной…
…Жили-были
мама и папа, и было у них два сына: старший — слабоумный Михал и младшенький —
литературно одаренный Катуриан. Старшего мама с папой держали в подвале,
подвергая всяческим пыткам, чтобы вопли и стенания создавали поле творчества
для младшего. А в 14 лет Катуриан узнал об этом, убил родителей и стал писать
рассказы, в которых дети умирали страшной смертью. А потом эти рассказы
каким-то непостижимым образом стали воплощаться в жизнь… Вот такая лядащая
душу история, или постмодернистский черный триллер.
«ЧЕЛОВЕК-ПОДУШКА» — ПЬЕСА ОБО
ВСЕМ: О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ ДЕТЕЙ И РОДИТЕЛЕЙ, о художнике и обществе, о том, как по-плебейски мы понимаем идеи
христианства. Словом, о том, что человек — это о-о-чень сложный механизм, —
считает Григор. — При всех жестоких и шокирующих сценах это потрясающе
гуманистическая пьеса. И, по-моему, в ней надо брать не одну линию, а вот…
чтобы была полифония. В конце концов, сегодняшние родители ведь тоже ставят
эксперимент на своих детях. Накормить ребенка, усадить его перед телевизором
или компьютером, чтобы он не мешал жить, — разве это не эксперимент над
человеком? Иногда мне кажется, что сегодня наше общество во многом состоит из
таких вот Михалов, у которых эмоции, воображение, чувство метафоры, образности
совершенно атрофированы. Восприятие на уровне того, что можно пощупать, а еще
лучше — съесть. И убедить их, что существует что-то еще, кроме парадигмы
«есть-пить-спать», просто невозможно. Иногда кажется, что все опасное
и плохое с нами уже произошло. Чувствуешь себя, как Катуриан, над которым на
допросе изгиляются два следователя. Они могут делать с тобой все что угодно — и
все «в рамках законности». А еще мне хотелось посмотреть на всю эту
ситуацию глазами ребенка, то есть играть абсолютно всерьез».
«Человек-подушка»
— пьеса-ловушка. Это интеллектуальная игра — в шахматы, со множеством ходов и
зеркальных отражений, но ходы ведут в тупики, а зеркала обманывают.
Драматургический опус МакДонаха завален смыслами, как ремонтируемый дом —
стройматериалами. Проблемы социальные и метафизические, экзистенциальные и
эстетические, тема богоискательства и идея христианской жертвенности, вопрос
цены искусства — Катуриану важнее жизни сохранение его рукописей…
В
конце спектакля выявилось важное достоинство режиссера, которое стоит вынести в
начало темы. «Человек-подушка» — полотно масштабное — в МХТ,
например, в постановке К. Серебрянникова спектакль идет четыре часа. Григор
Хачатрян сделал свою двухчасовую версию, не пожертвовав ни одной темой,
добившись полифонии, к которой стремился. В итоге получился гремучий
концентрат, напряженный и динамичный. Вся плотная ткань спектакля буквально не
оставляет места для вздоха.
В
комнате с выбеленными стенами и оформленной в эстетике морга добрый и злой
следователь Тупольски и Ариэл с пристрастием допрашивают Катуриана… Режиссер
четко разделил язык спектакля. В сценах следствия он переходит в кинематограф —
настолько подробно и жизнеподобно, современно, жестко, точно и при этом легко
они поставлены и сыграны. Полубезумный, всклокоченный, опасный, как оголенный
провод, «злой» следователь Ариэл. Чуть замедленный, словно
придавленный тяжелым грузом Тупольски — роли эти, кстати, исполняют стройные,
очень сценичные девушки. Одержимый своим творчеством и всем пережитым,
загнанный в угол Катуриан. Большой дядя с психикой искалеченного ребенка убийца
Михал. Начинающие актеры работают настолько органично и технически безупречно,
что возникает эффект ожившего кино.
И В СОВСЕМ ИНОЙ, АБСОЛЮТНО ТЕАТРАЛЬНОЙ
СТИЛИСТИКЕ РЕШЕНЫ ожившие рассказы
Катуриана, если только слово «театральный» уместно в контексте
встроенных историй про детей, умирающих страшной смертью. Тем не менее эти
внушающие экзистенциальный ужас, порой низменные, местами натуралистические
сцены «за гранью добра и зла» сделаны пугающе театрально. Рядом с
криками и стонами здесь глотают лезвие бритвы, мужчины, переодетые в женщин,
танцуют макабарские танцы, существуют большой и мягкий, как люди-реклама пиццы,
Человек-подушка, девы, покрашенные зеленой краской, кресты с распятыми детьми.
Режиссер обращается к тем, кто забыл, «что такое хорошо и что такое
плохо», и никого не щадит. Сцена «Маленький Иисус» вообще становится
апофеозом спектакля во всех смыслах. Но чем больше обволакивает зрителя
психоделие, чем истошнее тут играют в гестапо на фоне картонных ужасов, тем
подлиннее кажутся страдания героя, и публика в небольшом зале переживает то,
что в былые времена обозначалось словом «катарсис» и ставилось во
главу театрального угла.
А
теперь старая песня о главном. Такой в массовом порядке безупречной в
техническом плане — по пластике, речи, голосу — работы актеров, такой, без
зазоров, плотной, звенящей, бескомпромиссной игры, как в
«Человеке-подушке», давно не приходилось видеть. Причем по ходу
спектакля все большие роли в трех условно разделенных частях спектакля играли
разные исполнители. Тут сказались и необходимость всем показаться в дипломном
спектакле, и стремление режиссера через такой ход выразить тотальность поднятых
проблем. В любом случае, молодые актеры Левон Ахвердян, Левон Маркарян, Тигран
Мкртчян, Магдалена Мнацаканян, Мариам Казарян, Лида Левонян, Маргарита Оганян и
другие просто блеснули, и всем, кто знает ГИТиК не понаслышке, ясно, что
работал Григор Хачатрян буквально галерно. Но… Кончен бал — погасли свечи.
Армен Хандикян выпустил курс, новый не набирает, и Григор Хачатрян ушел из
института вместе со своим мастером. Сопровождаемый горестными вздохами всех
тех, кто болеет за дело. «Очень жаль, что Григ принял такое решение, он
очень нужен институту», — считает заведующий кафедрой театральной
режиссуры Рубен Бабаян.
ЕСЛИ СВЕСТИ К ИТОГОВОЙ ФОРМУЛЕ МНЕНИЕ
САМОГО ГРИГОРА ПО ЭТОМУ ПОВОДУ, она
сложится из одного слова «устал». «Никаких реальных рычагов
воздействия на студента не существует, — говорит он. — Нет, конечно, после 50
отсутствий на занятиях можно исключать, это если он вообще целый семестр на
занятия не ходил. Я еще у прошлого ректора спрашивал: рефераты — это, конечно,
прекрасно, а что делать, если они их не пишут? А ничего! Как можно работать в
таких условиях, причем чуть ли не все дни недели и по пять-шесть часов? В 90-х
Левон Тер-Петросян произнес коронную фразу: «Пускай несколько поколений
вырастут безграмотными». Вот сейчас в вуз приходят те самые поколения — их
надо учить здороваться, разговаривать на «вы». За четыре года я узнал
очень многое не только о преподавательской работе, но, я бы сказал, о нашей
стране. Например, что родительский долг сегодня для многих ограничивается
«напоить-накормить и одеть-обуть». Все! Вот сейчас меня многие
хвалят, но все это далось очень тяжелой ценой. Я чувствую, что очень
изменился».
Григ —
парень не только одаренный, но еще, простите за неприличное слово,
интеллигентный. О деньгах не распространяется. Но нет большого секрета в том,
что преподаватель в ГИТиКе получает грош, а ассистент без ученого звания —
полгроша, если без метафор, 22 тысячи драмов за полставки.
Конечно, надо любить не себя в искусстве, а искусство в себе, но не до
такой же степени. И если сегодня государство проводит в театрах аттестации и
требует кадров, соответствующих сегодняшним критериям, начинать следует с alma
mater. И здесь вопрос привлечения молодых, умеющих думать и разговаривать
современным языком, да еще качественно обучать ему потенциально плохо обучаемых
стоит далеко не на последнем месте.
