Знаменитая оценка Э.Хемингуэем Парижа как "праздника, который всегда с тобой" подтолкнула выяснить — а что американский писатель говорил о Лондоне? Оказалось, действительно говорил: "В Лондоне есть все для жизни, кому надоел Лондон, тому надоела жизнь". Правда, некоторые утверждают, что это говорил вовсе не Э.Хемингуэй, а один из аристократов-плейбоев начала XX века. Однако особой разницы в том, кто именно выразил мнение многих тысяч людей, нет, главное — в Лондоне можно обнаружить все, на все предпочтения и вкусы, в том числе в театрах.
Уже много лет в английской столице идет оставляющий ошеломляющее впечатление мюзикл "Чикаго" Джона Каднера и Дэнни Эльфмана. Увидеть его впервые довелось в 2007 году в театре Cambridge, а в нынешнем декабре – еще и в театре Garrick на Charing Cross Road. Впечатление — еще более колоссальное. Лондонские театры, кроме двух — трех, размещаются на традиционных небольших сценах и залах, в которых уютно ощущают себе зрители из среднего класса и классом ниже. Город, как и вся Англия, также напоминает традиционный театр с небольшими залами и сценами, где людей, в том числе приезжих, довольно много, всегда очень шумно, всегда что-то происходит и всем есть место и дело. В подавляющем большинстве — скромное место и скромное дело, но главное, чтобы один не мешал другому, и не претендовал на большее, чем имеет право, правда, при этом все еще непонятно — а кто же дает это право.
В современном западном мире, несмотря на вопиющее имущественное неравенство, нигде нет столь рафинированного кланового общества, как в Великобритании, где общество расставлено по полочкам и этажам и преодолеть эти перегородки очень трудно. Наверное, это описательное чтиво — просто архаика, хорошо известное не только из школьной хрестоматии, но и из старой и современной британской литературы. Но после потока и водопада пропаганды западной либеральной демократии иногда стоит отринуть несуществующие клише об этом ветреном и дождливом острове и взглянуть на ужасающую реальность современного капитализма, одетого в костюмы аристократии или псевдоаристократии.
Здесь находишь легитимное неравенство не только и не столько в сфере предпринимательства и политики, а в сфере, которую принято называть гражданским обществом или общественными отношениями. Это неравенство особенно ощутимо в, казалось бы, самой демократичной сфере – университетской. Наблюдая долгие годы университетскую Британию и рассматривая ее университеты – вершины мирового образования, время от времени обнаруживаешь "оазисы" учебы — специфичные колледжи, где учится действительно элита, вернее, дети элиты. В этих "оазисах" ощущаешь себя не в образовательном учреждении, а некоем клубе, где нет места неизбранным. Скорее, это школы для обучения поведению и деятельности не в бизнесе или в культуре, а в избранных клубах, которые стоят во главе политики и бизнеса, но над политикой и над бизнесом.
Аналогичным образом в Англии вызывает настороженность и некоторое отвращение то, что называется клубной жизнью. Здесь говорят на совершенно ином английском, здесь совершенно иной понятийный язык, здесь считается признаком дурного тона здороваться с техническим персоналом. В США и во Франции также существуют избранные круги, но американская и французская модели предполагают преодоление клановых границ, поскольку это является важным условием конкурентоспособности и общественной безопасности данных наций.
После распада советской системы либерально-демократическая пропаганда предполагала внедрение в Восточной Европе чего угодно, но только не британской клановой модели. В сравнении с этими ристалищами "тщеславия" лондонские театры — это просто школы талантов, замечательного вкуса, место, где по-настоящему демократично ведут себя средний класс и люди классом ниже, являющиеся основой и опорой британской нации.
Британия — странная страна. Она способствовала внедрению в мире республиканского строя, но сама осталась монархией, изолированный остров остается центром и лидером британской империи, она содействовала созданию конституций, а сама не имеет конституции — прямое избрание в парламент и есть палата лордов. Британия отстаивает традиции, но именно здесь возник модерн в современной музыке, разнесенный по всему миру "битлами". Британия распространила по всему миру английский язык, но ее элита пользуется совершенно иным английским языком. Наконец, широко проповедуя правила и ценности либеральной демократии, эта страна сохранила клановое общество аристократического типа.
Холодным декабрем 2011 года Великобритания переживает драматичные времена, хотя на лондонских улицах ничего, кроме нарастания праздничных настроений, не происходит. Злые языки утверждают, что британская политика направлена на разрушение Европейского Союза (как и других международных альянсов), так как преследует цель сохранения баланса сил в Европе и в мире. Но происходящий процесс коррозии Европейского Союза и вообще франко-германской финансово-экономической модели и европейской валюты со страшной силой наносит удар по британской экономике. Британия давно утратила глобальную дифференциальную ренту, которую получала веками благодаря существованию Британской империи, то есть утратила сверхприбыль.
Британия неумолимо сокращает свои вооруженные силы, и ее военно-морские силы уже уступают французским. Британия пошла на фактическое объединение вооруженных сил с Францией, потому что не в состоянии более содержать свою армию, и, что, быть может, сейчас важнее, поставлены под сомнения исторически достигнутые социальные стандарты. На международной арене Британия мало интересуется освоением товарных рынков — только финансовыми рынками, поскольку производит немного реальной продукции, а доля промышленности составляет лишь 7% ВВП. Британия, Лондон превратились практически исключительно в финансовые центры, что стало угрозой для национальной безопасности, так как финансовая мировая система ощущает непреодолимый кризис распада. Одним из спасительных кругов стал туризм, ведь британская экономика во многом зависит от торговли и ей необходим покупатель у себя дома, от чего зависит и выживание гостиничного и иного сервисного бизнеса.
Устала ли британская нация от истории, остается ли актуальным неизменное правило, что англичане никогда не проигрывают? Возможно. Великобритания все еще сохраняет важные позиции в мировой политике и способна управлять некоторыми мировыми и региональными процессами, но совсем рядом с лондонскими театрами, где с огромным успехом идут мюзиклы, развивается кризис политических структур, прежде всего в двух ключевых министерствах – иностранных дел и обороны. Эти ведомства Британии просто катастрофически теряют свои лучшие кадры, ведутся разговоры о кризисе британской дипломатии. Скорее всего, процессы эти не случайны, а являются отражением состояния Британии и британского общества.
Все это очень напоминает Венецию позднего средневековья. Внедренная в Британии Генрихом Восьмым и его дочерью Елизаветой Первой модель "Венеции" "отомстила" за себя, обладая неизменной итерацией и неотвратимым эпилогом.
Сложившаяся в Великобритании, в Лондоне ситуация имеет непосредственное значение как аналитический материал для осмысления положения в нашем регионе. Британская политика катастрофически проиграла дело в отношении Ирана, утратив большие ожидания в сфере получения сверхприбылей от развития отношений с Тегераном. Британо-турецкие отношения выглядят весьма успешными, но к чему приведет их развитие? Великобритания вовсе не имеет цели выступать в роли посредника между Турцией и Западом в целом и не надеется на оказание какого-то особого давления на Турцию. Речь идет только о получении некоторых экономических, а вернее, финансовых преимуществ в условиях, когда отношения Турции с Францией и Германией не очень предпочтительны.
На Ближнем Востоке Великобритания практически утратила все свои позиции. Что касается Южного Кавказа, то здесь Лондон выступает всего лишь в качестве "частного подрядчика" в добыче и транспортировке нефти и газа. Дело, конечно, немалое, но далекое от политических претензий. Азербайджан, затратив немалые средства на укрепление своих позиций непосредственно в Лондоне, так и не понял, почему Британия не стала его адвокатом на политической арене. А пока в театре Garrick происходит волшебное зрелище – идет мюзкл "Чикаго", лучшее в истории театральное представление.
Лондон – Ереван, декабрь 2011
