В последние ноябрьские дни в новом здании ереванского Музея современного искусства открылась выставка с интригующим названием "Работа за стеной". Собственно, само слово "выставка" применительно к подобным мероприятиям выглядит сегодня старомодно, даже архаично, как-то незаметно уступив место слову "проект". А у "проекта" обязательно должен быть "куратор", слово, которое столь же решительно вытеснило привычное — "организатор".
Слова, слова, слова. . . На самом деле замена одних слов другими всегда означает изменение смыслов: это не просто мода (хотя и мода не приходит "просто") , а изменение сути явления, скрытого за словами. "Куратор проекта" в отличие от "организатора выставки" открыто заявляет о своем авторстве, по крайней мере равнозначном с художниками. Если последний создает картину, то куратор создает проект, творит его в самом прямом смысле, проходя "нормальный" творческий путь: идея, подбор авторов, отбор работ, аранжировка или даже режиссура экспозиции, организация всех сопутствующих мероприятий от буклета до фуршета. В конечном итоге успех или провал выставки как проекта ложится на плечи куратора аналогично тому, как картина находится в зоне ответственности художника. Таким образом, куратор проекта становится полноправным, а иногда даже единственным автором выставки, если заявленная концепция столь весома, что сами произведения становятся лишь средствами ее манифестации.
"Работа за стеной" — первый выставочный проект молодого искусствоведа Лилит Саркисян, которая и является его куратором. Идея проекта отражена в его названии, смысл которого не столь однозначен, как может показаться на первый взгляд, — он меняется в зависимости от того, на что делается акцент. Как пишет Л. Саркисян в аннотации, само слово "работа" предполагает множественность интерпретаций — от "производимого действия" до самого "произведения".
У слова "стена" помимо очевидного значения есть и иной смысл: "стена" — как препятствие, отгораживающее не только пространство физическое, но и психологическое, социальное. Проникнуть "за стену", соприкоснуться с тем, что там находится, — это тоже "работа", действие, которое должен проделать зритель навстречу художнику. С другой стороны, хитрое название проекта позволило Лилит Саркисян в отборе произведений никак не обуздывать свои предпочтения и вкусы тугой удавкой темы. Так что "за стеной" оказалась собрана довольно разношерстая компания. Одиннадцать художников и столько же авторских позиций.
Н. Золян и А. Зулумян представили произведение "Уроки армянского", которое само по себе является отдельным полноценным проектом и в качестве такового уже экспонировалось в Москве. Художники, не ограничившись своеобразным рисованным алфавитом, напоминающим пиктографию, вышли за пределы поверхности стены и устроили игру-рулетку, в которой разыгрываются понятия-ценности — такие, как, например, "родина", "дом", "любовь". Но и этого показалось недостаточно, в инсталляцию включаются и современные технические средства: на видеоматериалах заснят "урок армянского", возможно, если его досмотреть (у меня не хватило терпения) , раскроется еще какой-нибудь смысл всего этого многосложного и многотрудного произведения.
Остальные авторы свои идеи воплотили в более доступные и привычные формы, предпочитая краски, карандаши, холст и бумагу.
Э. Амроян аккуратно перенес на холст черно-белые фотографии; поскольку художник не пожелал дать этим работам названия и хоть как-то обозначить ход своих мыслей, то, оставшись без его "направляющей" руки, зрителю остается отметить лишь добросовестность в увеличении фотографий.
Надо сказать, что большинство художников почему-то игнорируют такую существенную составляющую произведения, как название. Между тем, если говорить на языке пиар-технологий (что молодые художники, кстати, любят) , без названия невозможно создать "бренд". Отсылка к зрителю, который, дескать, сам должен додумать и осмыслить творение художника, технологически ошибочна, а в итоге часто вызывает бессознательное раздражение и агрессию. Нелишне отметить, что название (да еще желательно звучное и оригинальное) и позволяет запомнить произведение вкупе с его автором.
С другой стороны, не обозначая словами тему произведения, художник как бы предоставляет зрителю широкое поле для размышлений, призывая его осмыслить визуальные впечатления самостоятельно. Так, К. Оганян в виде триптиха показал финальный момент собачьего боя. К чести художника, надо сказать, ему удалось избежать натуралистических подробностей, разделив на три фрагмента изображение двух павших псов, до последнего не разомкнувших челюстей. Эта работа также идет "без названия", очевидно, претендуя на то, что зритель углубится в размышления, пойдет по тропинке ассоциаций и аллегорий.
Очевиден расчет на своеобразное сотрудничество со зрителем, который должен проделать некую душевную работу, отталкиваясь от произведения. Не случайно большинство художников предпочитают работать циклами, сериями, пытаясь исчерпать тему, развернуть ее не только в пространстве, но и как бы во времени.
С. Ваноян представил четыре картины из серии "Механизмы" (интересно, а сколько их всего?) , А. Петросян играет с цветом на трех холстах, А. Ованесян свою "Формулу тел" выводит путем последовательного, многочастного сложения синусов и косинусов. "Город" М. Мун показан с точки зрения прохожего, идущего мимо небоскребов с запрокинутой вверх головой. Серийность тут функциональна, именно она создает ощущение, знакомое по старой песенке Вилли Токарева "Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой".
Принципиально фрагментарна "Пространственная экспрессия" А. Петросяна, состоящая из множества листов, покрытых нервными росчерками черных полос и линий. Многим знакомо состояние, когда случается исчеркать целую страницу, высвобождая скопившееся напряжение, а художника хватило аж на несколько квадратных метров.
Еще раз (можно и мысленно) пройдя по невеликому пространству выставки, замечаешь, что при всей разнородности произведений есть нечто их объединяющее — то, что можно назвать "диалогичностью", своего рода открытостью для разговора, обсуждения. А ведь это тоже "работа" и вовсе не обязательно "за стеной".
Menu
