Если только комендатура не преподнесет сюрприз, в ближайшее время армянские театры возобновят свой контакт со зрителем. Жизнь в очередной раз доказала, что, во-первых, можно сделать себе красиво, если всем вместе этого сильно захотеть, а во-вторых, что творческие люди, когда на них нападают, вполне себе способны организовать круговую оборону.
ВОЗМОЖНО, ТЕАТРЫ ЕЩЕ ДОЛГО ИСКАЛИ БЫ ПУТИ ВЫХОДА из совершенно катастрофической для них нынешней ситуации каждый сам по себе. Но тут братскую руку помощи протянуло Министерство НОКС в лице заместителя министра Ара Хзмаляна. Дней десять назад Хзмалян дал интервью.
Интервью не просто нашумело, а вызвало взрыв, хотя в определенном смысле его можно было бы назвать наивным, и уж точно – с высоко торчащими ушами. Замминистра не просто решил выделить театры, которые даже в период короновируса проявили инициативу, что само по себе рискованно при неимении четкой общей картины. К тому же, на доске министерского почета оказались те, кто, в основном, осуществлял «карантинные» проекты при финансовой поддержке министерства. Ответ на вопрос, почему госсредства распределились так точечно, вроде всем понятен. Но обвинили Хзмаляна, естественно, не в том, что он так глупо сдает «своих». Ведь замминистра не только указал на тех, кого считает театральным авангардом. Остальных он назвал людьми нетворческими и спиногрызами, сидящими на государственной «пенсии». Крещендо этого спича стало заявление, что при дальнейшей реализации культурной политики поведение в карантине будет взято на заметку.
Реакция была мгновенной и многообразной. От публичных выступлений не с предпоследними даже, а последними словами в адрес министерства, министра и замминистра до походов в культурное ведомство с требованиями сатисфакции. Конец единичным выяснениям отношений положил директор Государственного театра музыкальной комедии им. Пароняна Каро Шахбазян, то ли попросивший, то ли потребовавший от министерства собрать общий сбор. И не для того, чтобы доказывать, что все что-то делали, но не каждый докладывался начальству. У театров есть конкретные предложения, как возобновить работу со зрителем, и если министерство сможет презентовать и пробить эту программу у комендатуры – будет считать, оно не зря ест свой хлеб.
ПРЕЖДЕ ЧЕМ СКАЗАТЬ СПАСИБО НОКС-У, ЧТЯЩЕГО ТРАДИЦИИ Назени Гарибян и своими умелыми действиями в очередной раз объединившему людей театра, следует коснуться еще одного момента. Когда все эмоции с трудом, но были оставлены в сторону, возник главный вопрос – для чего Ара Хзмалян сделал столь несвоевременное и некорректное заявление? Тут мнения разделились. Одни сочли – зондируют почву, чтобы объявить о вынужденном простое и сократить вполовину зарплату, которую государственные театры, слава Богу, продолжают получать. Другие, более дальновидные, услышали в заявлении замминистра давно лелеемое государством намерение освободиться от большей части театров путем оптимизаций и ликвидаций. Эти другие угадали мелодию. Вчера в передаче Петроса Казаряна на главном канале страны, гостем которой был в том числе Ара Хзмалян, призрак «черного списка Назени Гарибян» опять восстал из бездны. Тем, кто хоть как-то знаком с театральными проблемами стало совершенно очевидно, что тема «Как театры живут в кризисе» только антураж, и вся передача затеяна для того, чтобы озвучить главный тезис – в Армении слишком много театров…
Это тема отдельного разговора, сейчас не об этом. Итак, в результате инициированной Каро Шахбазяном встречи была создана рабочая группа, состоящая из директоров, которая должна в недельный срок представить Министерству НОКС программу возобновления работы с учетом всех карантинных требований. При этом у театра им. Пароняна есть возможность организовать показы в зале, а у Русского театра им. Станиславского – большой колодец внутреннего двора, который можно превратить в открытый амфитеатр. Путем сложения этих двух площадках находится искомое – две сцены, летняя и зимняя, которые будут служить всем театрам Еревана.
«ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ В МИНИСТЕРСТВЕ ТРОЕ МОИХ КОЛЛЕГ захотели посмотреть наше «открытое пространство, и мы сразу отправились в этот колодец двора нашего театра. Он достаточно большой, при желании в нем можно рассадить до 80 зрителей с соблюдением всех требований безопасности, — говорит директор Русского театра Марианна Мхитарян. — Мы уже работаем над тем, как все обустроить и оборудовать. Речь идет не об акциях на свежем воздухе, когда человек может, проходя мимо, постоять и посмотреть десять минут и пойти дальше, а именно о возможности показывать полноценные спектакли. За период карантина мы, по мере возможности, работали, репетировали – кто-то в он-лайн режиме, кто-то – маленькими группками. Так что, как только будет разрешение, мы сможем выпустить сразу четыре премьеры подряд, которые изначально замысливались с учетом того, что играть придется на открытой площадке. До наступления холодов театр может работать в этом режиме и принимать зрителя. Причем мы немного промониторили этот вопрос – люди хотят идти в театр, и в принципе, это даже не кажется парадоксальным. И поскольку не всем театрам повезло так, как нашему, не у каждого есть возможность такого пространства, мы с удовольствием примем коллег, у которых появится желание играть на нашей «открытой сцене». Мы даже уже обдумываем перспективы сводной афиши».
«Наш театр по своему жанровому формату не может играть спектакли на открытом воздухе. С другой стороны, у нас достаточно большой зал, чтобы в нем можно было рассаживать зрителя по принципу шахматного поля, как это собираются делать многие зарубежные театры. И у нас нормальная вентиляционная система. Со своей стороны я готов обеспечить театр всем необходимым для дезинфекции, и зритель будет проходить «очистку» перед входом в зал – вплоть до подошв обуви. У нас большая сцена, есть спектакли, которые можно играть с соблюдением всех требований безопасности, а режиссеры готовы, если необходимо, что-то переформатировать. Ерванд Казанчян часто вспоминал о том, что наш театр открылся в 1942 году – когда немцы стояли на подступах к Кавказу, и играл для людей, отправивших на фронт своих сыновей, а то и потерявших их. Сегодня мы часто слышим, что короновирус – это война, и из того душевного состояния, в которое она повергла людей, их должно выводить искусство. Я уверен, что зритель пойдет в театр. И наш театр готов играть, даже если в зале будет десять человек. Сейчас не время думать об «окупаемо-не окупаемо», «выгодно-невыгодно». Более того, если государство хоть как-то нас финансово поддержит, мы готовы предоставлять зал своим коллегам, особенно тем, кому формат зала и сцены не позволяет играть. Сейчас у нас общая проблема, и мы должны выходить из этой ситуации, поддерживая друг друга», — считает Каро Шахбазян.
Сегодня инициативная группа собирается на первое совещание. Через два дня проект будет обсужден правлением Союза театральных деятелей. Дальше он пойдет в Министерство НОКС, а оттуда в комендатуру. Остается надеяться- там поймут не только необходимость артистов работать, но и необходимость вывода людей из депрессии. Ну и, спасибо товарищу Хзмаляну за наше счастливое сплочение!
ВОЗМОЖНО, ТЕАТРЫ ЕЩЕ ДОЛГО ИСКАЛИ БЫ ПУТИ ВЫХОДА из совершенно катастрофической для них нынешней ситуации каждый сам по себе. Но тут братскую руку помощи протянуло Министерство НОКС в лице заместителя министра Ара Хзмаляна. Дней десять назад Хзмалян дал интервью.
Интервью не просто нашумело, а вызвало взрыв, хотя в определенном смысле его можно было бы назвать наивным, и уж точно – с высоко торчащими ушами. Замминистра не просто решил выделить театры, которые даже в период короновируса проявили инициативу, что само по себе рискованно при неимении четкой общей картины. К тому же, на доске министерского почета оказались те, кто, в основном, осуществлял «карантинные» проекты при финансовой поддержке министерства. Ответ на вопрос, почему госсредства распределились так точечно, вроде всем понятен. Но обвинили Хзмаляна, естественно, не в том, что он так глупо сдает «своих». Ведь замминистра не только указал на тех, кого считает театральным авангардом. Остальных он назвал людьми нетворческими и спиногрызами, сидящими на государственной «пенсии». Крещендо этого спича стало заявление, что при дальнейшей реализации культурной политики поведение в карантине будет взято на заметку.
Реакция была мгновенной и многообразной. От публичных выступлений не с предпоследними даже, а последними словами в адрес министерства, министра и замминистра до походов в культурное ведомство с требованиями сатисфакции. Конец единичным выяснениям отношений положил директор Государственного театра музыкальной комедии им. Пароняна Каро Шахбазян, то ли попросивший, то ли потребовавший от министерства собрать общий сбор. И не для того, чтобы доказывать, что все что-то делали, но не каждый докладывался начальству. У театров есть конкретные предложения, как возобновить работу со зрителем, и если министерство сможет презентовать и пробить эту программу у комендатуры – будет считать, оно не зря ест свой хлеб.
ПРЕЖДЕ ЧЕМ СКАЗАТЬ СПАСИБО НОКС-У, ЧТЯЩЕГО ТРАДИЦИИ Назени Гарибян и своими умелыми действиями в очередной раз объединившему людей театра, следует коснуться еще одного момента. Когда все эмоции с трудом, но были оставлены в сторону, возник главный вопрос – для чего Ара Хзмалян сделал столь несвоевременное и некорректное заявление? Тут мнения разделились. Одни сочли – зондируют почву, чтобы объявить о вынужденном простое и сократить вполовину зарплату, которую государственные театры, слава Богу, продолжают получать. Другие, более дальновидные, услышали в заявлении замминистра давно лелеемое государством намерение освободиться от большей части театров путем оптимизаций и ликвидаций. Эти другие угадали мелодию. Вчера в передаче Петроса Казаряна на главном канале страны, гостем которой был в том числе Ара Хзмалян, призрак «черного списка Назени Гарибян» опять восстал из бездны. Тем, кто хоть как-то знаком с театральными проблемами стало совершенно очевидно, что тема «Как театры живут в кризисе» только антураж, и вся передача затеяна для того, чтобы озвучить главный тезис – в Армении слишком много театров…
Это тема отдельного разговора, сейчас не об этом. Итак, в результате инициированной Каро Шахбазяном встречи была создана рабочая группа, состоящая из директоров, которая должна в недельный срок представить Министерству НОКС программу возобновления работы с учетом всех карантинных требований. При этом у театра им. Пароняна есть возможность организовать показы в зале, а у Русского театра им. Станиславского – большой колодец внутреннего двора, который можно превратить в открытый амфитеатр. Путем сложения этих двух площадках находится искомое – две сцены, летняя и зимняя, которые будут служить всем театрам Еревана.
«ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ В МИНИСТЕРСТВЕ ТРОЕ МОИХ КОЛЛЕГ захотели посмотреть наше «открытое пространство, и мы сразу отправились в этот колодец двора нашего театра. Он достаточно большой, при желании в нем можно рассадить до 80 зрителей с соблюдением всех требований безопасности, — говорит директор Русского театра Марианна Мхитарян. — Мы уже работаем над тем, как все обустроить и оборудовать. Речь идет не об акциях на свежем воздухе, когда человек может, проходя мимо, постоять и посмотреть десять минут и пойти дальше, а именно о возможности показывать полноценные спектакли. За период карантина мы, по мере возможности, работали, репетировали – кто-то в он-лайн режиме, кто-то – маленькими группками. Так что, как только будет разрешение, мы сможем выпустить сразу четыре премьеры подряд, которые изначально замысливались с учетом того, что играть придется на открытой площадке. До наступления холодов театр может работать в этом режиме и принимать зрителя. Причем мы немного промониторили этот вопрос – люди хотят идти в театр, и в принципе, это даже не кажется парадоксальным. И поскольку не всем театрам повезло так, как нашему, не у каждого есть возможность такого пространства, мы с удовольствием примем коллег, у которых появится желание играть на нашей «открытой сцене». Мы даже уже обдумываем перспективы сводной афиши».
«Наш театр по своему жанровому формату не может играть спектакли на открытом воздухе. С другой стороны, у нас достаточно большой зал, чтобы в нем можно было рассаживать зрителя по принципу шахматного поля, как это собираются делать многие зарубежные театры. И у нас нормальная вентиляционная система. Со своей стороны я готов обеспечить театр всем необходимым для дезинфекции, и зритель будет проходить «очистку» перед входом в зал – вплоть до подошв обуви. У нас большая сцена, есть спектакли, которые можно играть с соблюдением всех требований безопасности, а режиссеры готовы, если необходимо, что-то переформатировать. Ерванд Казанчян часто вспоминал о том, что наш театр открылся в 1942 году – когда немцы стояли на подступах к Кавказу, и играл для людей, отправивших на фронт своих сыновей, а то и потерявших их. Сегодня мы часто слышим, что короновирус – это война, и из того душевного состояния, в которое она повергла людей, их должно выводить искусство. Я уверен, что зритель пойдет в театр. И наш театр готов играть, даже если в зале будет десять человек. Сейчас не время думать об «окупаемо-не окупаемо», «выгодно-невыгодно». Более того, если государство хоть как-то нас финансово поддержит, мы готовы предоставлять зал своим коллегам, особенно тем, кому формат зала и сцены не позволяет играть. Сейчас у нас общая проблема, и мы должны выходить из этой ситуации, поддерживая друг друга», — считает Каро Шахбазян.
Сегодня инициативная группа собирается на первое совещание. Через два дня проект будет обсужден правлением Союза театральных деятелей. Дальше он пойдет в Министерство НОКС, а оттуда в комендатуру. Остается надеяться- там поймут не только необходимость артистов работать, но и необходимость вывода людей из депрессии. Ну и, спасибо товарищу Хзмаляну за наше счастливое сплочение!
