«ЧТОБЫ ВСЕ МЫ СТАЛИ СВОБОДНЫМИ. . . «

2007 год прошел под знаком Гранта Динка, годовщина убийства которого исполняется сегодня
В 2001 году, будучи в Стамбуле, мне довелось побывать в редакции газеты "Агос" и пообщаться с Динком. Удивленная тем, что "Агос" выходит и на турецком языке, я спросила Гранта о причине этого. "Хочу говорить с турками на их языке и говорить правду", — ответил он. Его газета действительно говорила правду — говорила бесстрашно, голосом Динка, который в своем последнем интервью признался, что сам он и его семья живут в страхе, постоянно получая угрозы расправы. Роковой выстрел прозвучал 19 января — тело Гранта одиноко лежало на улице перед входом в редакцию осиротевшей газеты, а мир облетела весть о смерти турецкого журналиста армянского происхождения, говорившего правду и поплатившегося за это.
Его смерть стала лакмусовой бумажкой для Турции — страны, которую он считал своей родиной, не хотел покидать и стремился сделать лучше. В его судьбе словно в зеркале отразились опутавшие регион кровавой сетью сложнейшие противоречия, которые со временем не просто не распутываются, но становятся еще более сложными. Его смерть могла бы стать для Турции поводом для покаяния — хотя бы перед одним убитым армянином из миллионов, но не стала, ибо чем больше мир узнает и признает правду о событиях начала века, тем яростнее турецкие власти сопротивляются неопровержимой истине и необходимости собственного признания содеянного. Его смерть пробудила многих в самой Турции — тех, кому он говорил правду, тех, кто верил, что эта очищающая правда — во благо самой Турции, и они вышли на улицы по лозунгом "Все мы — армяне, все мы — гранты динки". Но смерть Гранта показала также, что таких в Турции все еще слишком мало и не они делают погоду в стране.
Смерть Гранта Динка могла бы стать поводом для объединения его коллег-журналистов региона вокруг идеи демократизации, свободы слова и освобождения от стереотипов. Тоже не получилось, потому что СМИ и журналисты очевидно находятся под политическим прессом и не способны стать реальным региональным фактором, способным повлиять на атмосферу в регионе. Весь прошлый год Грант Динк посмертно получал всевозможные премии и награды журналистских объединений — и с горечью думалось, что влиятельные международные организации могли бы сделать больше при его жизни и попытаться защитить, но как защитить человека, считающего правду своим гражданским, нравственным и профессиональным кредо и не желающим отступаться от него даже под реальной угрозой смерти?
Убийство Динка всколыхнуло и Турцию, и регион, и мир. Оно показало всем, как много в этой стране ненависти и как все еще мало в ней людей, осознающих, подобно Гранту, свою ответственность за судьбу региона. Выстрелы, ставшие орудием убивающей ненависти и неприятия правды о Геноциде армян, в очередной раз высветили мучительный клубок проблем столетней давности. С одной стороны — дикое стремление уничтожить все армянское в регионе, прекратить армянское существование на древней армянской территории, не останавливавшееся ни перед чем сто лет назад и не останавливающееся и сегодня в слепой и испепеляющей ненависти к армянам и другим автохтонным народам региона. С другой стороны — долгое, упорное и изнурительное сопротивление народа, стремящегося выжить, сохранить физическую и духовную идентичность и вернуть хотя бы часть ареала своего исторического проживания и несущего на этом сложнейшем пути бесчисленные потери.
Смерть Динка — это еще одна жертва столетия непрекращающегося геноцида. Но это и жертва во имя самой Турции — в надежде на то, что она способна сбросить путы слепого национализма, агрессии и маниакальной экспансии и действительно встать на путь демократизации и общечеловеческих ценностей — не на словах, а на деле. Это жертва во имя той Турции, которую хотел видеть Динк и которой он говорил правду о своем народе и его страшной трагедии. Говоря о прошлом, он стремился в будущее, ибо понимал, что только правда и покаяние могут вывести регион на путь самоочищения, демократии, стабильного мира и развития для всех живущих здесь народов.
Он мог бы уехать из страны. Но не сделал этого и объяснял это тем, что отъезд станет позором для всех, кто, как и он, борется за новую Турцию. И — щемящая армянская фраза в том же последнем интервью: "В этой стране жили мои предки, здесь мои корни, и я вправе умереть в той стране, в которой родился". В этой стране у него были единомышленники — турки, тоже не боящиеся говорить правду и тоже расплачивающиеся за это — пока лишь осуждением по позорной для стремящейся в Евросоюз стране статье 301. Наверное, это давало ему надежду на то, что его борьба небезнадежна. В любой стране журналиста могут убить за то, что он говорит правду. Но роковой выстрел в Стамбуле убил не просто демократа и журналиста — убил в первую очередь армянина, говорившего правду о своем народе. Ибо именно эта тема сегодня в первую очередь убийственно опасна в Турции.
Кто же убил Гранта Динка? Безголовый выкормыш националистов, в руки которого вложили оружие и указали на жертву? Система, воспитывающая ненависть и неприятие любой другой веры, культуры и этничности, кроме тюркской? Турецкое правительство, которое повело себя столь неоднозначно, с одной стороны, стремясь выказать себя демократическим перед Европой и миром, с другой — не в силах сдержать собственное предвзятое отношение к убийству армянина? Безразличие мира к поведению Турции в отношении Армении? И могло ли быть иначе?
Ответ — сразу на оба вопроса: увы, и в сегодняшней Турции Динк был практически обречен. Он был обречен, несмотря на то что прошло более 90 лет после Геноцида, мир глобально изменился, но мало изменилась Турция, в которой сегодня так же трудно и опасно быть и оставаться армянином, как в начале века. Его убило стремление изменить страну, в которой он родился и которую хотел видеть свободной для всех — независимо от происхождения и религии. Именно свободу в глобальном смысле слова он считал тем спасительным кругом, который выведет регион на путь демократии и прогресса.
В том же последнем интервью он сказал: "И это именно то, за что борюсь и я, — чтобы мы все оказались на свободе. Чтобы существующему положению когда-нибудь пришел конец". Придет ли?