От Ленинаканского текстильного комбината не осталось и следа, но никто не понес за это наказания
Однажды в 70-х годах по договоренности с генеральным директором Ленинаканского орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов текстильного комбината Гарником Дарбиняном я пришел к нему. В это время к Гарнику Сергеевичу вошла группа ткачих с жалобой на главного инженера. Срочно вызванный, Галуст Аракелян хмуро вошел в кабинет директора, и было слышно, как обычно тактичный Г.Дарбинян разносит его. Г.Аракеляну пришлось извиниться перед ткачихами, и они, довольные, ушли в цех. Много обидных, но справедливых слов было сказано в тот день главному инженеру Гарником Сергеевичем, но одна фраза мне запомнилась на всю жизнь. "Да ты понимаешь, кого обидел? Эти женщины, работающие у нас, сиротами пришли к нам после войны, это благодаря им на базе текстильного в городе были созданы новые производства — чулочно-носочное объединение, трикотажная фабрика, швейное объединение и другие…"
Действительно, если сироты 20-х годов основали текстильный комбинат, то трудом сирот 41-45-х гг. Ленинакан стал городом армянских текстильщиков, расцвел, похорошел, стал гордостью ленинаканцев.
…На днях я посетил рабочие общежития текстильного комбината. В одной комнате речь зашла и о Г.Дарбиняне. Женщины, которым давно за 70, оживились, помянули его добрым словом, а одна грустно заметила: "После него все мы стали бессловесными и беззащитными". В этих словах не только горечь беззащитных людей, но и общественный приговор нашей своеобразной демократии, перечеркнувшей их законные интересы руками преемников Г.Дарбиняна, — Саркиса Мкртчяна и Унана Аветисяна. Это они после землетрясения распродали чужеземцам совершенно новые прядильные машины и ткацкие станки под видом металлолома. Как-то я настоял, чтобы У.Аветисян показал мне прядильную и ткацкую фабрики, так, в каждой из них размером с футбольное поле (в них когда-то трудно было протиснуться между станками) не было ни одного куска металла.
Окончательно разграбив комбинат, У.Аветисян втихую начал распродавать общежития текстильного: целые корпуса, этажи, не погнушался он и комнатами, в которых доживают свой век престарелые ветераны текстильного. Сегодня меня убеждают, что купля-продажа происходила втайне ото всех. Разве такое возможно? А нотариат, городская служба недвижимости и кадастра, мэрия, оформившие куплю-продажу? Сегодня они и члены областного суда, принявшие решение о выселении пенсионеров из общежитий, утверждают: "Да-да, допущена большая несправедливость, но что поделаешь — право на частную собственность защищено законом".
Да, перед законом все равны, но почему этот "знак равенства" всегда уклоняется от неимущих и обездоленных? До недавних пор по своей наивности я полагал, что для того и существуют судебные разбирательства, чтобы судья докопался до истины. А ведь достаточно было чуть копнуть, как выяснилось бы, что иски предъявлены подставными лицами, которые явно защищали интересы других — хищных акул, а выяснив это, судьи могли передать дела следственным органам. Странное дело, от комбината не осталось и следа, но никто не понес за это наказания.
Общежития рабочих NN1 и 2, расположенные на улице Г.Нжде, находятся в аварийном состоянии: всюду зияют трещины, обваливаются стены. Левое крыло общежития N2 все эти годы понемногу обрушалось, затем стала рушиться середина здания — в последний раз 17 мая этого года, после продолжительных дождей.
На 3-м этаже мое внимание привлекли два подростка, которые пытались стащить с искусственной горки ржавую печку. Я попросил их покинуть опасную зону, но мальчики, посмеиваясь над моими опасениями, продолжали свое дело. На наши голоса вышла старая женщина и тоже начала увещевать мальчиков. "А вы-то сами, что делаете тут?" — спросил я ее и услышал в ответ: "Не видите — живу, а что мне остается делать?"
Гоар Алексанян пригласила меня к себе. Разговорились. В 1950 году 14-летнюю девочку из Канакерского детдома отправили в Ленинакан, на текстильном работала мотальщицей, у нее армянская болезнь. Ей 73 года, но выглядит на все 100: одинокие люди ведь стареют быстрее и гаснут от своего одиночества…
В общежитии N1 (ул.Нжде, 26, аварийность III-IV степени) я посетил Цагик Бабаян, которая в 1995г. была комендантом здания. В 1960г. ее из детдома Советашена (ныне Нубарашен) перевели ученицей в ленинаканское СПТУ N17, но по состоянию здоровья она не смогла стать прядильщицей, работала в парниковом хозяйстве текстильного, а затем вахтером общежития N1. Ц.Бабаян рассказала:
— По запискам замдиректора текстильного комбината Арама Манукяна я предоставляла текстильщикам, оставшимся после землетрясения без крова, свободные комнаты. Через несколько лет мне дали указание сжечь эти записки, так что на суде нам не удалось доказать, что эти текстильщики живут в общежитии на законных основаниях (впрочем, для суда записка не является документом. — Ю.А.). Вот почему в 2007 году было принято решение о выселении жильцов общежития до 2011 года. К тому времени в нашем общежитии проживало 57 семей и одиноких женщин, буквально за год 20 из них умерли от инфаркта и из-за перенесенных волнений, иные получили квартиры, так что сегодня в общежитии заняты всего 37 комнат. Защищая свои права, мы обратились с письмом к президенту страны Сержу Саргсяну с просьбой вмешаться в нашу судьбу, и нас обещали переселить в строящийся квартал "Муш-2".
…Унан Аветисян, задолжавший своей сотруднице Жанне Хечоян 230 тыс. драмов по зарплате, выделил ей в общежитии N1 три комнаты (в одной из них, в комнате N80, и живет Ц.Бабаян). Известны и другие "счастливые" обладатели комнат на 1-м этаже — это владельцы кафе и магазина. Одним из крупных владельцев здания является и сам Унан Аветисян. После суда он приступил к обновлению своей части здания, но, по-видимому, его что-то вспугнуло, и он, как в свое время и Саркис Мкртчян, покинул Гюмри.
Полный тезка гюмрийского Унана — Герой Советского Союза Унан Аветисян грудью закрыл вражеский дзот, чтобы спасти своих однополчан. Гюмрийский Унан Аветисян сам "расстрелял" текстильный комбинат, чтобы легче было мародерствовать…