Почти одновременно две галереи Еревана — Габоне и НПАК — выставили произведения Арарата САРКИСЯНА, одного из немногих современных армянских художников среднего поколения, которого за рубежом знают едва ли не лучше, чем на родине. Галерея Габоне представляет два проекта художника. По сути, это две отдельные по тематике выставки, одна из них — "Хачкары", а другая, названная "Где искать рай", — географические карты. Но начнем с технического исполнения, которое в творчестве Саркисяна играет решающую роль.
Однажды, находясь в Иордании, он познакомился с женщиной по имени Самья Заро, в семье которой с незапамятных времен хранился рецепт изготовления бумаги ручным способом. Об этой встрече художник упоминает во всех своих интервью, с неизменной признательностью за полученный на ее кухне единственный урок. Но и его хватило: в руках художника оказалась технология, которая подтолкнула его к некоему повороту в творчестве. На самом деле, художники, вопреки распространенному представлению, обычно крайне консервативный народ, довольно редко меняющие однажды найденный стиль. Саркисяна же отличает дух экспериментаторства, роднящий его с учеными.
Итак, новая, вернее, очень хорошо забытая старая технология изготовления бумаги требовала соответствующего подхода и к тематике, и к стилю изображения. Бумага получалась грубая, толстая, с неровной поверхностью и краями — с виду очень напоминающая пергамент.
Пергамент — это целый пласт культуры, на его желтоватой поверхности выписаны страницы истории, поток ассоциаций, уводящих в глубь памяти даже тогда, когда просто читаешь это слово. Думаю, что вот так, следуя за нитью глубинной исторической памяти, художник пришел к счастливой идее впечатать хачкары в толщу бумаги, которая так похожа на пергамент. Тем самым оказались связаны, слиты два равно дорогих для армянского менталитета феномена — "пергамент" и "хачкар".
Но в этом проекте есть еще одна грань, еще один "участник" — это армянский алфавит. Пересмотрев нескольких тысяч фотографий уничтоженных хачкаров Джуги, Саркисян выбрал 36, по числу букв алфавита Маштоца, и каждый из них — это одна буква. Проект "Хачкары" для художника стал способом восстановления разрушенных ценностей с помощью перевода на другой изобразительный язык. Эти вдавленные в бумагу хачкары, исполненные способом, едва ли не столь же трудоемким, как их прототипы, — один маленький, но очень важный эпизод в вечной войне культуры и варварства, победный эпизод.
На папирусе, пергаменте, бумаге, теперь уже на экранах монитора человек пытается зафиксировать и сохранить свои знания и представления о действительности, о мире и своем месте в нем. 
Наверное, одним из самых впечатляющих документов эпохи всегда были географические карты и атласы. Попытки языком символов описать пространство предпринимались издревле, а в результате сохранившиеся старинные карты могут рассказать не только и даже не столько об изменениях ландшафта, сколько о самой эпохе, времени, когда эти карты создавались. В старинных картах причудливо пересеклись пространство и время — это "место встречи" человека со своими идеями.
Арарат Саркисян не реконструирует старинные карты, не воссоздает их, как "Хачкары", в новой технологии. Его "Карты", по собственному признанию художника, — это имитация старинных карт, скорее образ старинной карты, представление о ней, преломленное сквозь призму современной культуры. Однако непередаваемое словами обаяние старинной касты, своеобразный эстетизм, несомненно важный для художника, все же вторичен. Главным для Саркисяна всегда является идея, за которой следует исполнительское мастерство, долгие часы поисков и изучения источника, выбор технических средств, материалов.
"Где искать рай?" — не только название проекта. Все представленные произведения, рассматриваемые, как целое — и есть сам вопрос. Ответом художник считает Писание, стих из которого приводит в своей аннотации: "В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят" (Бытие, гл. 3. 19). Поиски рая на земле, попытки отыскать такое место на земле бесполезны. Нельзя обрести "рай", перемещаясь в пространстве, — лишь в "поте лица твоего", в созидании и свершениях можно приблизиться к "раю", но достичь его — лишь после того, как окончено земное "путешествие".
Идея проекта не слишком оптимистична, но ведь и цели такой художник не ставит, он задает вопросы и делится своими размышлениями, и делает это артистично. Ведь каждая из его карт-имитаций в отдельности — весьма эстетичное, прекрасно исполненное произведение, которое может украсить интерьер, нисколько не давя на его обитателей своим драматизмом. Лишь вместе, в качестве целого, эти работы приобретают особый драматизм.
Плодом размышлений о сущностных проблемах современности является и проект "Текст и природа", представленный в галерее НПАК (Центре современного экспериментального искусства). В соответствии с названием проект основан на сопоставлении "природы", изображенной на больших холстах, и "текста", который покрывает листы картона. Если попытка сыграть на парадоксе преследует цель заострить проблему противостояния "естественного" и "искусственного", то она удалась, так как составляющие компоненты в каждом из диптихов не связаны ничем, кроме идеи автора.
Пара "природа" и "текст" визуально распадается, и поневоле задумываешься о том, зачем понадобилось автору создавать такие странные диптихи. Тут замечаешь, что пара построена на контрасте: имитирующие черно-белую фотографию гигантские холсты с укрупненным изображением комьев земли и стеблей травы и небольшие листы цветного картона с разноцветными рядами текста. Впрочем, эти надписи ничего не значат — это просто текст как артефакт, виртуальный продукт, созданный человеком. Простор для интерпретаций безграничен, и каждый из вариантов равно действителен и ошибочен. Жизнь, природа, переработанная культурой, превращенная в текст — набор символов, информацию, — в конечном итоге это и есть "культура" в ее не самой привлекательной ипостаси.
Арарат Саркисян — интеллектуальный автор, его произведения требуют от зрителя определенного культурного багажа. Он неизменно имеет в виду современного человека, основательно обремененного знаниями, и только к нему и обращается. Как отдельные его произведения, так и крупные проекты неизменно имеют прототип в культуре, они что-то напоминают, к чему-то отсылают. Он не пытается понравиться, сделать зрителю "приятное". Художник размышляет, ставит проблемы — напряженно, очень честно, без "слез и соплей", без всякой комплиментарности и ищет в зрителе собеседника, готового к честному и равному диалогу.
Menu
